Перед очередной командировкой, теперь во Владивосток, сразу несколько хороших знакомых проводили меня одинаковым напутствием: «Вова, береги себя!». И я твердо обещал беречься. Но как тут уберечься, когда гостеприимная Родина все равно достанет тебя из-под земли.
Уже на второй день наступило первое испытание, причем средь бела дня. Я отправился в буфет на втором этаже пообедать. Тут надо пару слов о гостинице, в которой нас поселили заботливые коллеги, специально обученные отправлять людей в командировки. Отель «Гранит», расположенный на живописном холме на самой окраине города, по всем самым снисходительным международным стандартам смело можно отнести к категории «минус 5 звезд». Его тут знают все в городе, и у него очень дурная слава. Когда мы отвечали на вопрос, в какой гостинице поселились, то собеседники выкатывали глаза, нервно икали и допытывались, как нас так угораздило. Таксисты реагируют спокойнее, довозят, но уезжают как можно быстрее. Войти внутрь не побоялся только один мой знакомый, но он здоровенный спецназовец, прошел все горячие точки и нервы у него крепкие. Когда я впервые открыл свой номер, то чуть не свалился в обморок: внутри был не только настоенный запах табака (официально в гостинице не курят), но и вонь от какой-то кислоты, словно тут только что "винт" варили. Ковролин весь в красных пятнах, словно тут резали барана или блевали красным «бордо» и не смогли оттереть. Ну, коричневая вода из крана и оплавленные розетки – это уж так, мелочи, разве что покапризничать. В принципе, не так уж плохо, я довольно быстро привык, даже ностальгически вспомнил детство и молодость, давние малины и притоны… И контингент жильцов, в общем, не самый плохой – китайские гастарбайтеры и рыночные торговцы, командированные военные и менты, просто бандиты.
И вот прихожу я на обед. Заказ там принимают у барной стойки, потом буфетчица его приносит в зал. Там была странная диспозиция: узкий проем, ведущий к бару из зала, заслоняли две девицы со следами вырождения на лицах, они строили недовольные гримасы и печально качали головами. А изнутри доносился звериный рык, в промежутках которого вступал чей-то писк, а иногда – женское нытье. Вскоре я понял, что девицы вовсе не стоят в очереди, а ведут беседу с кем-то внутри (точнее, слушают), поэтому аккуратно протиснулся сквозь них в проем к стойке. И сразу увидел то, что всегда вижу сразу перед тем, как попасть в очередную передрягу – свою судьбу.
На высоком стуле у стойки сидел огромный грузный мужчина лет 50-ти с удивительно трезвым лицом, совершенно пьяным телом и бессвязной речью. Его ясный, внимательный и проницательный взгляд говорил о том, что все эти годы он просидел на этом стуле здесь специально поджидая меня, чтобы серьезно со мной поговорить. Мы с ним сразу узнали друг друга. Увидев меня, он гаркнул:
-- А-ааа! Ты кто?!
Я не стал отвечать, что я тот, который в пальто. Сделал вид, что не расслышал, и вежливо заказал буфетчице бульон с пельменями и чашку кофе. Понял, что ноющий голос принадлежал именно ей – она им пыталась усовестить здоровяка. А попискивал парень с внешностью турецкоподданного – ему приходилось вести какие-то важные переговоры с громилой, и проходили они, похоже, сложно.
Мужик снова попытался вовлечь меня в беседу, но я, сделав заказ, сразу ушел в зал и сел за столик. Сказал себе: «Вова, береги себя». Но уже зародилась уверенность, что кто-то сегодня крепко огребет.
Потом из-за проема раздался какой-то стук, короткий грохот и визг, и от барной стойки бегом метнулись на выход девушки и турецкоподданный. Некоторое время я сидел в зале один, потом вышел мужик, встал в проеме и уставился на меня. Я делал вид, что поглощен просмотром телевизора на стене. Потом мужик сел за ближайший к себе столик и стал сверлить меня взглядом через весь зал. Я увлеченно смотрел мультик про Рапунцеля. Он оказался очень интересным. Особенно растрогал эпизод, когда принцесса, путешествующая в поисках каких-то шариков, попала в берлогу отпетых разбойников-головорезов и воскликнула: «Как вам не стыдно? Неужели в вас не осталось ничего человечного? Неужели вы ни о чем не мечтали в детстве?». И бандиты прослезились и стали петь о своих детских мечтах. И даже я чуть не всплакнул.
И тут этот тип решительно встал и направился ко мне. Я уставился в тарелку, тщательно пережевывая пищу. Я же обещал себе и другим, что буду вести себя хорошо. В конце концов, командировка очень важная, нельзя, чтобы она накрылась медным тазом еще не начавшись. Запланированы встречи с первыми лицами города, руководством крупнейших предприятий. Представил, что в случае заварушки дело может кончиться милицией, особенно если этот товарищ себе что-то сломает. И мой телефонный звонок: «Извините, а не могли бы мы перенести нашу завтрашнюю встречу? Ну, скажем, суток на пятнадцать…».
-- Что тут делаешь? – спросил он.
-- Пельмени ем, -- отвечаю.
-- А конкретно?
-- Командировка.
-- Откуда?
-- С Москвы
Посопел.
-- Звать как?
-- Володька.
-- Что-оо? – откинулся назад и посмотрел на меня с негодованием. – Что ты сказал? Хочешь сказать, что тебя зовут так же, как и меня?
-- Нет, хочу только сказать, что меня звать Володька.
Пока он сверлил меня взглядом, я жевал пельмени и боковым зрением старался отследить миг, когда полетит удар. Позиция у меня была не самая удачная: он сидел справа от меня, с торца стола, как раз под мою левую руку. А левая у меня уже года два как не действует. Чтобы ударить справа, мне надо развернуться вправо, но я был прижат столом к лавке, поэтому предварительно надо опрокинуть массивный длинный стол и вскочить на ноги. Но это тоже не получится, поскольку к нему был приставлен другой длинный стол, образуя букву «г». Подумал, что в случае войны надо метнуться к другому торцу стола и прижать противника столом к стене. Но отказался от этой идеи: скорее этот громила прижмет меня столом к стене и выдавит из меня все съеденные пельмени. Фантазия родила еще один ход: метко метнуть ему пельмень в глаз, и пока он будет вынимать пельмень из глаза, заколоть его вилкой в шею. Вот только вилки у меня не было, только ложка.
-- Дай пять, -- сказал он сурово.
Таким людям нельзя подавать руку расслабленную как сосиска. Как только почувствует слабость, сразу врежет. Поэтому со всей силы вцепился своей клешней в его. Что сказать – рукопожатие крепкое, как говорил Сергей Ястржембский про своего патрона. Словно гидравлический пресс. Как и предполагал, он попытался сломать мне руку. Но не удалось. Он одобрительно крякнул.
-- Хуль ты жрешь все время? Давай выпьем.
Я ответил, что непьющий. Тогда он предложил чокнуться чашками с кофе (нам обоим принесли кофе, такая культурная беседа за чашечкой кофе). Мы чокнулись.
-- Эти шлюхи совсем оборзели, -- проворчал он. – А сутенера я вообще убью – уже третью партию привозит, и все какие-то косорылые.
Я посочувствовал. Оказывается, он тут проводил кастинг проституток, и ни одна не удовлетворяла его изысканным вкусам.
-- Откуда сам? – опять спросил он.
-- Я ж сказал – с Москвы.
-- Я спрашиваю – откуда родом?
-- С Волгограда.
-- Татарин, что ли?
-- Мать была татарских кровей.
-- А я – мордва! Из Мордовии. А Мордва ни-ко-гда не сдается! Понял, бля?!
-- Мордва не сдается, -- кивнул я.
-- Дай пять.
Мы опять подавили друг другу клешни, потом чокнулись кофеем.
-- Я был дома в гостях у Сахно, понял? – с гордостью сказал он. – После такого разговора понимаешь, что такое жизнь. А все остальное, что было до этого – поебень…
Про Эдуарда Сахнова я, конечно, слышал. Один из лидеров дальневосточной группировки «Общак», созданной Джемом (Васиным). Одна из самых кровавых. Понимающе кивнул.
-- А знаешь, кто еще мордвин? – он поднял палец кверху и многозначительно закатил глаза.
-- Кто? – удивился я. -- Неужели Спаситель?
-- Он самый, спаситель наш, Владимир Владимирович…
-- Откуда ты знаешь мое отчество?
-- Какое нах отчество?! Я вообще тебя не знаю! Кто ты такой и что тут делаешь?!
-- Мы только что познакомились.
-- Дай пять.
Опять чокнулись кофеем.
-- Вот что я тебе скажу… -- он поднялся и навис надо мной. Я приготовился к удару. В принципе, даже сидя можно пробить навстречу. Но только по животу. А живот у него как у слона. Ну, там будь что будет.
-- Вот что я тебе скажу: никакой ты не татарин, не ****и. Знаешь ты кто?
-- Кто?
-- Ты мордва. Понял? По лицу вижу, что мордва.
Долго смотрел на меня победным взглядом, потом заорал во весь голос:
-- А мордва не сдается!!! Понял, бля?!
Я гаркнул на весь зал:
-- Мордва не сдается! Слава Мордовии! Мордвинам слава!
Он миролюбиво сказал:
-- Ладно, извини, не буду тебя больше отвлекать.
Он вернулся за столик напротив и продолжал смотреть на меня, я а продолжил просмотр Рапунцеля под пельмени. Потом вернулся турок-сутенер с еще одной проституткой и они ушли к стойке бара. Через пару минут разговора опять раздался крик и звук падающих тел. В проем я видел только ноги своего собеседника, навалившегося на сутенера. Девушка оказалась не робкого десятка и спокойно смотрела на разборку. Потом они встали, я доел пельмени, подошел к стойке расплатиться и увидел как мой тезка держит сутенера за шиворот. Задерживаться я не стал и с чувством глубокого удовлетворения от собственной сдержанности покинул сей гостеприимный очаг.
Все это кажется смешным, но на самом деле ни хрена не смешно. Хоть я и уберег себя, но вот мой коллега, фотокорреспондент Гена, не уберегся. На следующий день я увидел его с лиловой опухолью на правом виске и глазу. Мы как раз направлялись в мэрию на встречу с руководством города. Оказалось, он вчера пришел обедать туда же вскоре после меня. «Там был какой-то мужик, подсел и предложил выпить, -- рассказывал Гена. – Потом вызвал проституток и предложил мне одну. Я отказался. Мы вроде нормально разговаривали, но потом его переклинило, и он начал на всех бросаться, и мне тоже досталось». Наутро на завтраке буфетчица рассказала ему, что этот чувак – бывший подводник, не дружит с головой, часто переклинивает, живет в гостинице постоянно и затерроризировал всех жильцов.
В итоге наша командировка проходила в диковатом режиме. Мало того, что ее из рук вон плохо подготовили и нас никто нигде не ждал. Так еще и являлись мы в весьма в экзотическом виде, как комическая парочка из фильма ужасов. Один с мрачной мордой и тусклым взглядом, другой тоже тот еще гламурный красавец, да еще и с огромным бланшем всех цветов радуги.
Так что встречали нас в ответственных кабинетах, мягко скажем, с недоумением. Наверно, передавали по телефону коллегам особые приметы: один натырил или нагопстопил фотоаппаратуры и выдает себя за фотографа, маниакально щелкая во все стороны, другой прикидывается журналистом, задает дурацкие вопросы и с умным видом что-то чиркает в блокноте (а на самом деле не иначе как чертиков зеленых рисует). А главное при этом -- живут в гостинице "Гранит".
Ну, зато все живы, и на том спасибо.