Рассказ
В комнате на две персоны местного санатория жили два совершенно разных человека. Один приехал подлечиться от гипертонии. Другой воспользовался правом инвалида войны на ежегодную путевку. Один, в силу своего нездоровья, не пил и не курил. Второй смолил сигарету за сигаретой и на ночь обязательно ставил полную бутылку водки под свою кровать. Ночью его сосед вынужден был периодически слушать характерное булькание при потреблении спиртного из горлышка.
Была у них и большая разница в возрасте. Старший при заселении в комнату отрекомендовался просто – Моисеевич. Младший назвал свои имя и отчество – Валентин Васильевич. Самое удивительное: они прожили большую часть санаторного времени без единого конфликта, несмотря на несовместимый их образ жизни. Спасало то, что в течение дня они почти не общались. Моисеевич проводил свое курортное время с собутыльниками в лесу на природе. Пил он неумеренно много, не обращая никакого внимания на свой солидный возраст. Ему недавно стукнуло 65. И, что постоянно удивляло Валентина Васильевича, был всегда в одной поре. Моисеевич ни разу не напился до потери человеческого облика. Пахло от него основательно. Но язык никогда не заплетался. Вел он себя всегда пристойно. Не молол пьяной чепухи.
Но в один из санаторных дней им пришлось проводить время вместе. С утра зарядил дождь. Основательно попрохладнело. И на улицу никого не тянуло. Моисеевич на этот раз «освежался» в вынужденном одиночестве. Обоим было скучно. От нечего делать Валентин Васильевич спросил у своего соседа по комнате:
–А ты случайно не сын земли обетованной?
Моисеевич засмеялся:
–Нет, я коренной рязанский мужик. От макушки до пяток.
–А почему такое отчество? В рязанских селах, как мне думается, такое имя не распространено.
–Это точно. Имя редкое для наших мест. Я тебе расскажу, почему моего отца таким именем окрестили. Мой дед был зажиточным крестьянином. С местным попом поддерживал дружеские отношения. Оба были к чарке пристрастны. Когда у него родился сын, мой отец, дед попросил попа, выбрать из полагающихся на этот день редкое имя. которого ни у кого в округе нет. Батюшка и предложил деду имя Моисей. Мол, это один из самых заметных святых в Библии. Таким путем мой отец стал Моисеем, а я, стало быть, Моисеевичем.
На этом разговор иссяк. Они перекидывались незначительными фразами. А больше – молчали. В начале каждого часа включали радио.
И вдруг при прослушивании очередных новостей Моисеевич стремительно подскочил с кровати. Валентин Васильевич поинтересовался:
–Что произошло?
–Ты слышал: Пельше!
–Ну и что?
– Он меня в партии восстанавливал.
И Моисеевич поведал свою давнюю историю. Родом он был из Рязанской области. В их местах сенокос по значимости и по размаху работ приравнивается к уборочной кампании. Моисеевич в колхозе был заметным человеком. Несмотря на возраст и свою военную инвалидность (На левой руке у него с войны недоставало двух пальцев) он продолжал работать. Был заведующим производственным участком.
Как раз на пору сенокоса у председателя колхоза возникли проблемы в семье, и он запросил в райкоме партии неплановый отпуск на неделю. Вместо себя оставил Моисеевича.. И надо же было именно в это время приехать в колхоз председателю райисполкома. Моисеевич расстарался, чтобы достойно встретить высокого гостя. На Оке в тени деревьев накрыл такую «поляну», что глаза у гостя так и засияли жадным восторгом. Моисеевич сразу понял. Что они с высоким начальником: два сапога – пара. Оба пристрастны к бутылке.
Все у них сначала шло чин чином. Ладно беседовали. Дружно поднимали стаканы. Смачно закусывали свежим колхозным мясом. Но всегда спокойный и сдержанный в выражении чувств и мыслей Моисеевич, видать, с количеством принятых на грудь доз перестарался. Он уже не помнил, когда перестал смиренно слушать районного руководителя, а заговорил с ним на равных. Дело кончилось примитивной дракой. Моисеевич стал себя контролировать только тогда, когда райисполкомовская машина разворачивалась от места застолья. Из машины его пригвоздил яростный голос второго лица района:
–Ты меня всю жизнь будешь помнить!
Председатель райисполкома, как в воду глядел. Через неделю на бюро райкома партии Моисеевича исключили из рядов авангарда общества. И начались для него хождения по мукам в долгой и, казалось, безнадежной борьбе за восстановление справедливости, по представлению о ней самого искателя истины. Дошел Моисеевич до партийной комиссии ЦК КПСС. В те времена ее возглавлял Пельше. Он лично принимал в своем кабинете закоренелого пьяницу и фронтовика Моисеевича. И разжалобил–таки Моисеевич строгого партийного инквизитора. Восстановил Пельше его в партии.
Виталий Василевич только и нашелся что спросить: –
–И как же ты такому высокому руководителю преподнес свою безобразную драку с председателем райисполкома?
Моисеевич посмотрел на своего соседа по комнате как на законченного идиота:
–Да ты что, думаешь, меня из партии исключали за пьянку?
–А за что же еще?
–За развал сеноуборочной кампании!