Поезд Астана – Санкт-Петербург. Плацкартные вагоны напоминают старый комод, скрипучий, рассохшийся. Местный колорит – пиалы вместо алюминиевых подстаканников, да протекающий "титан". На верхних полках в любое время года осенний ветер, на нижних – знойная духота. Но вставать так не хо-о-очется.
– Салям, Сергей, – мимоходом будит нас проводник Сагит. – Когда кино смотреть будем?
Сагит – тщедушный, приветливый казах, лет эдак далеко за тридцать. Он ловко управляется со шваброй, сводит любые разногласия на нет, и общается с позабытой многими советской детской непосредственностью.
В дорогу взяли ноутбук, на жёстком диске коллекция фильмов с Чарли Чаплином. Старые добрые комедии – не хочешь, засмеёшься. В нашу компанию подсел Сагит. Вот так просто, как это когда-то бывало во дворах, полных людей, а не машин. Он, не стесняясь, хохотал вместе с нами. Потом предложил мамину пахлаву. Сосед с верхней полки, грузный, дряблый, по виду старый работяга, лукаво улыбаясь, внёс в общий стол остатки варёной колбасы. Мы, не сговариваясь, вымели, что было ценного, домашнего из пакетов. Завтракали, не залезая ни в душу, ни в политику, смотрели кино, посмеивались.
Так и повелось всю дорогу. Сагит будил нас нетерпеливым «салям», ели вскладчину, уговаривали присоединившихся к нам пассажирок – мать и дочь – не травиться лапшой. Сосед сверху встретил в вагоне гармониста, зазывал к нам, краснобайствовал, намекал. А когда в нашем отделении на хромке взяли первый аккорд, то и вовсе почудилось, что неведомо как – не иначе в трансцендентной машине времени – мы попали в края нашего детства.
Зря твердят, что в необъятной России сохранились полустаночки близ небольших посёлков, где буквально всё окутано беспробудным застойным временем. Даже в беспросветной глуши, что видится из окна вагона щербатым строем шинелей зажжённых железнодорожных фонарей, мелькнёт светлое будущее. Маркет, айфон, билборд – то немногое, что бросается в глаза в полумгле коротких остановок. Всё, что пытаются возродить – реплики, это – пустое.
Главное – люди. Добродушный проводник Сагит, сосед с руками в земле, а не в грязи, старик-гармонист, мы – люди взрослые, но не степенные. Люди наивные и искренние, прямодушные и откровенные, рубящие с плеча мечтатели.
И если под утро, в дороге, зимой – в поземке, летом – в дымке, мне слышится сквозь грохот лет: «Салям, Сергей. Когда кино смотреть будем?», – значит не всё потеряно, есть ещё живые.