Рассвет не заставил себя ждать. Солнце потихоньку восходило из-за восточных холмов. К тому времени девушка уже не спала. Она сидела у печи и прислушивалась к окружающим звукам. Вокруг было тихо. Лишь поленья дров изредка потрескивали в печи, а тепло от неё исходящее, распространялось по комнатам домишки. Халльбера одела своё высохшее платье и вновь заколола волосы в нечто беспорядочное. Царившую тишину нарушил кашель, что доносился из соседней комнаты. Вчера он был тише, а сегодня усилился в разы. Хрипота была невероятной, казалось, лежавшего там человека могло вывернуть наизнанку. Девушка внимательно вслушивалась в эти звуки. Старушка так и не появилась со вчерашнего дня, просидела с больной целые сутки. Халльбера подозревала, что заражение ей тоже обеспечено. Послышались протяжные стоны, и девушка встала на ноги. Она не могла больше находиться в этой угнетающей атмосфере, ей не хотелось слышать этих звуков. Бесшумно она вышла в коридор, столь же бесшумно отворила входную дверь. С улицы веяло прохладой, но день обещал быть благоприятным. На небе не было ни облачка. В воздухе по-прежнему витал лёгкий запах гари и болотной испарины, но к этому можно было привыкнуть. Приятные запахи здесь появлялись редко.
Переступив порог, Халльбера прикрыла за собой дверь. Она быстро миновала маленький двор, а очутившись на дороге, посмотрела себе под ноги. Она была всё так же боса, но это её не смущало. Отнюдь лучше того, что было вчера. Убедившись, что в округе никого нет, девушка двинулась в западную часть деревни. Куда она шла? Трудно сказать. Ей просто хотелось идти и идти быстро. Настолько быстро, чтобы покинуть это место как можно скорее. Если судить чисто потому, что Халльбера не выносила звука кашля, то можно было не судить вообще. Как известно, у каждого человека существует определенная фобия. Так вот у неё была фобия болезней… она просто не переносила больных людей. Никогда не могла смотреть на их бледность, на их несчастные вымученные лица, не могла переносить жалоб и слез, различных звуков, запахов… в общем всего что было с этим связано. Её раздражала их немощность, их худоба, в иных случаях ввалившиеся щеки и глаза, некоторые, особенно подверженные болезням люди, напоминали живые скелеты. Все это выражало какую-то немощную жизненную черту. Больные, как считала Халльбера, существа не ясные. Они не мертвы, но и не живы в полном понимании этого слова. А если смерть и приходит за ними после, то сначала предельно измучает. Ради чего, было не известно. «Порой кажется, всё вокруг в целом бессмысленно. Нет смысла жить, радоваться или грустить, страдать или наслаждаться. Нас окружают мелочи, но скрывается ли за ними что-то масштабное? Или всё это и есть то самое масштабное? Ради чего мы приходим в этот мир подняв знамена? Одни хотят водрузить их на горы из камня, другие из золота, третьи же предпочитают склониться пред горой. Какая разница между ними? Белый флаг или красный… какая разница, если эта это ткань? И свойственно людям во всем искать смысл… нравится думать им, что всё не просто так. Как по мне, они просто усложняют себе жизнь. Нет никаких смыслов. Да и вещи, коим мы придумываем цену, не имеют цены.»
Выйдя к окраине деревеньки, Халльбера осмотрелась. Впереди располагались болота, редким хаотичным разбросом из земли вырастали какие-то корявые деревья, некоторые из них даже не имели листьев. Царила духота и вонь, словно гнило что-то большое. «Отвратно» - подумала девушка, и двинулась вперёд. Её не впечатляла картина местного пейзажа, и пожалуй даже поле брани, которое она называла пустошью было для неё более приятным местом. Загадкой для неё было то, как люди вообще догадались строить поселение в такой местности? Плодородные земли? Да… здесь наверняка была неплохая земля, да только вот стоит ли она этой вони и не возможности сбежать в случае чего? Безрассудство – этим девушка оправдывала живущих здесь людей. Мало по малу она устремлялась к зыбучим топям. В какой-то определённый момент они стали даже манящими, а перспектива отыскать затерянные тропки вызвала в девушке азарт. Она ненавязчиво улыбнулась самой себе и стала внимательно смотреть под ноги. В таких местах одно неверное движение могло привести к мучительной погибели. Но она это знала и была вовсе не столь глупа, чтобы сгинуть в подобном месте. В этих местах, как и принято болотной местности, летало много мошек. Они забавляли её, как впрочем любая передвигающаяся живность.
Девушка двигалась осторожно, переступая с место на место с особой осмотрительностью. Деревня всё более и более удалялась. Через какое-то время Халльберу окружало уже только болото, но она не сбавляла темпа. Почему выбрала именно эту дорогу? Может потому, что она занимала все три направления, а возвращаться в пустошь не было смысла? Само путешествие наводила на сомнительные мысли… как знать, насколько огромна болотистая местность? Но вот Халльбера остановилась. Взор её привлекло что-то интересное, и сделав ещё один осторожный шаг, она склонилась к некоторому растению. То был небольшой белый цветок, обычная болотная трава. В округе подобных цветков могло быть немереное количество. Хальбера сорвала приглянувшееся растение. Тоненький ствол, коим оно обладало, легко переломился. Взгляд девушки покосился на топь, расположенную совсем рядом. Мутная вода цвета хаки, вьющиеся вокруг водоросли, мхи… ещё что-то темное. Вся округа была наполнена влажностью, главным образом благодаря недавно прошедшему здесь дождю. Среди тины девушка различила своё отражение. Оно было плохо видно, а потому Халльбера стала присматриваться. Казалось бы её не интересовала собственная внешность, но болотный покров притягивал к себе взгляд, будто бы гипнотизировал. Вскоре начало казаться, что болото живое. Стали слышны потусторонние звуки, напоминающие шёпот, но в округе никого не было. Девушка сосредоточила своё внимание на отражении, а вскоре заметила, что оно становится четче, будто бы приближается. Прошла пара секунд, прежде чем девушка отпрянула.
- Вот черт! – выругалась она. На поверхность болота всплыло чьё-то лицо. Некогда оно было человеческим, принадлежало, судя по всему, какому-то сгинувшему утопленнику. Неестественного зеленоватого оттека, без единой жилки или мышцы. Просто череп обтянутый плотью. Халльбера утомленно подвела взгляд. Не хватало ещё, чтобы на неё утопленники посягнули. Осторожно переступив на следующий холмистый выступ, девушка продолжила путь, по дороге срывая беленькие цветы, что росли в округе. Звук подобный шёпоту не смолкал. Напротив… его разбавил чей-то тихий смех. Это не был эмоциональный смех, он совершенно ничего не выражал. Просто «ха-ха», пауза, а затем вновь «ха-ха». Девушка отвлеклась от своего занятия – собирательства трав. Откуда исходил этот странный звук? Его издавали не птицы и не какие-либо местные обитатели. Смеющийся голосок очень напоминал человеческий. По ту сторону болот что-то мелькнуло. Халльбера прищурила глаза, чтобы разглядеть загадочное нечто. Кому в голову пришло ошиваться в таких местах? Неужто какой-то ребенок с деревни сюда забрёл, а теперь смеется над ней? Но что-то заставило девушку сомневаться в своих догадках. Ни один ребенок не нашёл бы сюда безопасной тропы. Она продолжала всматриваться. Вновь что-то мелькнуло, издав очередное «ха-ха», а затем исчезло. Всё смолкло, даже подобия шепота. Девушка ещё какое-то время задержалась на месте, но решив, что болотные токсины дурманят разум, побрела дальше. В скором времени она собрала целый букет болотных цветов, а помимо них нарвала чего-то ещё. «Вот и всё…» - подумалось ей, когда она смерила пучок взглядом. Всё, что было нужно, она нашла. Настало время возвращаться в деревню.
Обратная дорога заняла значительно меньше времени. Халльбера уже знала, как нужно идти, а потому передвигалась в ускоренном темпе. Внимание более не отвлекали потусторонние звуки, да и мысли не были ничем заняты. Девушка вернулась, когда солнце прибывало в зените. В деревне царила относительная суматоха, напоминающая вялое течение жизни. Преодолев едва знакомые закоулки, Халльбера вернулась к домику старушки. Дверь была не заперта, ровным счетом с того момента, как Халльбера покинула дом. Внутри царила относительная тишина. «Неужто она так и не покидала комнаты?» Девушка осмотрелась, и заметила, что кое-какие предметы на кухне лежат не так, как были. Стало быть, старушка всё-таки выходила. «Небось подумала, что я ушла, а может и вовсе забыла, что я здесь была».
Девушка тихо проследовала на кухню, и сложила всю принесенную с собой траву на стол. Словно хозяйка, она нашла несколько чашек. Поставила ведро с водой кипятиться на печь, а сама тем временем перекусила небольшим кусочком хлеба, который смогла отыскать. Из закрытой комнаты время от времени доносился кашель. Когда вода закипела, девушка отлила немного в чашку и заварила в ней траву, а остатки прибрала в шкаф. Отыскав в том же шкафу небольшой платочек, девушка закрыла им свои нос и рот, соорудив тем самым некое подобие маски. В пустую чашку она налила остатки холодной воды, и сняв с печи готовый отвар, проследовала в закрытую комнату. Не соблюдая подобий этикета, она не стала стучаться. Спокойно отворила дверцу, словно делала это постоянно и неспешно шагнула за порог. Небольшая плохо освещенная комната с двумя узкими кроватями, небольшим комодом и стулом. Единственным украшении здесь было зеркало на стене и в том было сложно что-то разглядеть. Уж больно оно было запачканным. Однако именно его Халльбера заметила в первую очередь. Недоверчивым взглядом она наградила висящий предмет, а затем взглянула в сторону больной. Это была девочка лет десяти, черноволосая и может быть, некогда красивая. Сейчас она была бледна и чрезвычайна худа. Глаза её были закрыты, дышала она ртом и так тяжело, что слышался хрипловатый свист. Она лежала на своей кроватке, покрываемая каким-то пледом. Маленькие ручонки безжизненно вытянулись вдоль туловища. Прошла пара мгновений, которые Халльбера тщательно изучала девочку взглядом. От этого занятия её отвлёк внезапно раздавшийся голос.
- Что такое? Зачем ты пришла? – девушка взглянула на сидевшую старушку, вид которой был ещё хуже, чем вчера. Казалось, она решила свести себя в могилу вместе с внучкой. Сегодня глаза её были сухи, но имели неестественный красный отёк. Старые дряблые руки тряслись от напряжения. Халльбера ничего не ответила ей на прозвучавший вопрос. Больная девочка вновь закашлялась, привлекая к себе внимание. Она протяжно застонала, словно вот-вот готова была испустить дух. Халльбера прикрыла за собой дверь и подошла к кровати. На стул она составила обе чаши, а затем мимолётно осмотрела комнату. Ладонь её коснулась лба несчастной малютки, чем девушка быстро определила несносный жар. Судя по всему, температура росла давно, а снижения её не наблюдалось. Рука девушки быстро оказалась у малютки под затылком и осторожно приподняла её голову. Та противясь застонала, но избавиться от нового положения не смогла. Свободной рукой Халльбера поднесла чашу с отваром к губам девочки.
- Пей, - сказала она, словно отдала приказ. Девочка захныкала, давая понять, что не хочет, но девушка не отступила от своего. – Пей, - повторила она, и больная нехотя сделала пару глотков. Горячий напиток чуть ли не обжигал. Из глаз малютки скатилось несколько слёз.
- Продолжай. Ты должна выпить всё, - настойчиво заявила Халльбера. Девочка сжала губы и застонала. – Давай же… неужели так приятно страдать?
- Чем ты её поишь? – поинтересовалась старушка, поднимаясь на ноги.
- Сядьте, - отрезала Халльбера, не расположенная отвечать на чьи-либо вопросы. Старушка повинуясь села.
- Пей, я не собираюсь упрашивать тебя. Или что… прикажешь уложить на колени и насильно напоить? В чем смысл пререканий? Разве горечь страшнее смерти?
Дрожащие губы девочки открылись, и она сделала еще несколько глотков. Напиток, коим её поила Халльбера, был действительно несносно горьким. Слезы выступили на глазах у больной, а затем полились по худым щекам.
- Отлично… поплачь… слезы выведут заразу, - не убирая чаши, проговорила Халльбера. Она заставила девочку выпить всё, и только после, наконец, вернула ее голову на подушку. Она отставила в сторону пустую чашу, затем взглянула на старушку.
- Дайте мне полотенце.
Просьба её вскоре была выполнена. Старушка протянула какое-то старенькое подобие тряпочки, но выбирать не приходилось. Халльбера вымочила её в чаше с водой, выжала, сложила пополам и опустила больной на лоб. Девочка по-прежнему лежала с закрытыми глазами, но дышала уже чутка ровнее.
- Ты лекарь? – поинтересовалась старушка, внимательно наблюдая за действиями незнакомки.
- Нет.
- Тогда откуда знаешь, что нужно делать и как?
- Я много чего знаю, тётя. Я видела жизнь…
- Как зовут тебя?
- Халльбера.
- Откуда ты пришла?
- С пустоши.
- Неужели? По ту сторону ведь идёт война…
- Сошлись две армии и обе погибли.
- Кто же одержал победу?
- Смерть. Ей достались все души.
- На чьей стороне была ты?
- На своей.
- Как необычно… - старушка удивленно похлопала глазами.
- Что необычно? Что борюсь лишь за себя? Право тётя… это типичный случай. Я ведь не слепа, зачем мне умирать во имя глупых целей?
- Ты не похожа на борца.
- Вы правы, я не воин.
- Тогда кто же ты?
- Я никто…
На этом диалог их закончился. Старушка более не знала, что спросить. Воистину, она считала, что перед ней стоит очень странное создание. «Может, она послана нам всевышним?» - думала пожилая дама. Она не могла гадать, но была благодарна, что столь странная дева стала неким оберегом их обители. Авось… она знает что делает. Может её внучку всё-таки удастся спасти? А между тем старушка и сама чувствовала нарастающий в груди жар.