Действующие лица:
МИХАИЛ – священник
ОТЕЦ АФАНАСИЙ - наставник отца Михаила
УЛЬЯНА — жена отца Михаила
ИГНАТ – мальчик
НАДЯ - бабушка Игната
ЖЕНЩИНЫ
СЦЕНА № 1. Благословите, отче. Монастырь, келья отца Афанасия, день.
Отец Афанасий, крепкий суетливый старичок, с добрыми лучистыми глазами, влетает в келью, наполненную людьми. Он бежит к иконе и на минуту, не обращая ни на кого внимания, замирает перед ней, молясь за пришедших. Закончив это, он поворачивается к гостям, охватывая всех радостным взглядом, и тут же спешит благословить каждого. Одному - что-то шепчет, второму - объясняет, третьего - утешает, с четвертым – сетует, пятого - подбадривает. В дальнем углу внимания отца Афанасия терпеливо дожидается священник Михаил, худощавый широкоплечий мужчина лет тридцати, с добрым лицом, оставляющим несколько обманчивое впечатление: если внимательно понаблюдать за ним, то можно заметить - изредка в его глазах загораются неистовые горделивые искры. Когда, умиротворенные гости расходятся, Михаил подходит к отцу Афанасию, тот одаривает его приветливым, но настороженным взглядом.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (ласково): Здравствуй, рад тебя видеть, Мишенька. Сколько же ты у меня не был?
МИХАИЛ: Так еще и год не прошел после того как меня рукоположили, батюшка. Тогда же мы и виделись последний раз.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Ах да, да, а, кажется, минуло более. А в остальном как поживаешь Мишенька?
МИХАИЛ (с гордостью): Вот назначение получил - в деревню Ершовскую.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (торопливо): Знаю, знаю: бывал, это часа два от Архангельска. (обеспокоенно) Как жена твоя, Ульянушка?
МИХАИЛ (важно): Слава Богу, в добром здравии.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Рад, за нее, рад. (ласково) Ульянушку ты-то вниманием не обделяй.
Повисает пауза. Михаил мнется, потом решается.
МИХАИЛ: Помните, вы говорили, что после рукоположения мне можно будет отчитками заняться. Пришел испросить вашего благословения для труда на этом поприще.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (торопливо): Да. Да. Да. (расстроенно) Вернулся таки к этому вопросу. Помнится мне, я говорил: об этом подумать мы сможем ЛИШЬ после твоего рукоположения.
МИХАИЛ (с горячим убеждением): Ко мне прихожане обращаются с просьбами о помощи, благословите на этот труд.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (расстроенно): Я и тогда и сейчас повторяю: скептически отношусь к молебнам с заклинательными молитвами.
МИХАИЛ: Почему?
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Во мне глубокое убеждение - тлетворные влияния необходимо исцелять личным покаянием, Таинствами Церкви и трудом по Исполнению Христовых заповедей.
МИХАИЛ: Люди просят, я могу им помочь.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Вижу, что можешь помочь. Молитва у тебя горячая. Но будет ли для них это благом? Те, кто приходят на отчитки, хотят исцелиться, не приложив собственного труда, в духовной жизни подобного не бывает. И будет ли тебе этот труд во благо?
МИХАИЛ: Что вы имеете в виду?
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (задумчиво): К сложным задачам ты стремишься.
МИХАИЛ (недоуменно): Они мобилизуют меня, рождают искреннюю молитву.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Да, да, да. (расстроено) А когда появится успех, он приведет за собой гордость.
МИХАИЛ (осторожно): Возможно.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: А за той следует сестра ее - гордыня.
МИХАИЛ (твердо): Всей душой моей я стремлюсь помогать людям - это главное мое желание.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (взгляд его смягчается): Подумать мне нужно. Акафист скоро, отправляйся на службу, а я помолюсь о принятии правильного решения.
Михаил уходит.
СЦЕНА № 2. Поклон. Монастырь, собор, немногим позже.
Михаил ждет акафист в алтаре собора. К нему подходит отец Афанасий, необычайно сосредоточенно-строгий. Не говоря ни слова, он берет Михаила за руку, подводит в центр алтаря, к престолу. Здесь он делает три глубоких поклона, с благоговением прикладывается к Святой Трапезе и велит Михаилу сделать то же самое.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Сильному желанию помогать не могу противиться. Только запомни: перед каждой отчиткой, перед тем как начнешь читать заклинательные молитвы, на коленях, кланяйся болящим в ноги - проси у них прощения за все свои прегрешения.
МИХАИЛ: Зачем?
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (скороговоркой): Нужно. И помни: бес бьет слабостью твоей по самому дорогому.
Михаилу пора выходит на акафист, он начинает службу. На лице его написано недоумение.
СЦЕНА № 3.Думаю внучика сюды привезть. Деревня Ершовская. Церковь. Год спустя. День.
В деревянной церкви – столпотворение: болящие - плюются, смеются, шипят, орут, плачут; их сопровождающие - ждут батюшку. Среди всей этой разношерстной толпы на себя обращает внимание Надя, крупная женщина, лет шестидесяти пяти, с добрым лицом, в простой деревенской одежде, она боязливо оглядывается. Рядом с ней стоит Ульяна, молодая женщина, которую можно было бы назвать очень красивой, если бы не обиженное выражение, искривившее черты ее лица.
Михаил поднимается на алтарь, на секунду замирает, преодолевая себя, а потом стремительно становится на колени.
МИХАИЛ (громко): Простите меня люди, ибо грешен я.
НАДЯ: А чой-то он?
УЛЬЯНА: Прощение просит – метод такой.
Один из болящих насмехается над Михаилом, тот ничего не отвечает, но смотрит сердито, потом поднимается с колен, отворачивается от людей к иконам, горячо молится.
НАДЯ: Кажись, чавой-то сердится.
УЛЬЯНА (небрежно): Помолится - успокоится.
Михаил снова поворачивается к болящим, лицо его кротко.
НАДЯ (радостно): Ага, успокоился. (оглядывается) Болящих – то ох-ох-ох набилося-та.
УЛЬЯНА (со вздохом): Со всей страны едут. (горько) Знают - всех излечивает.
НАДЯ (недоверчиво): Так уж всех?
УЛЬЯНА: Всех. (горько) Со всеми добрый, внимательный кроме… (осекается, поправляет платок, спокойно) Молитва у него горячая. А вы здесь как?
НАДЯ: Внучик у миня, странный чавой-то стал, думаю сюды привезть.
Михаил распевно и величаво читает заклинательные молитвы.
УЛЬЯНА (тихо): Тише, сейчас нельзя мешать.
Они замолкают.
СЦЕНА № 4. Прибыли. Деревня Ершовская, месяц спустя, вечер.
Льет сильный дождь. Темнеет. Недалеко от церкви плывет лодка, она глубоко просела в воду под тяжестью пассажиров, переправляющихся с Большой Земли. Мужчина, управляющий веслами, переводит дух: трудно. Лодка пришвартовывается - из нее выбирается Надя, за ней карабкается Игнат, худенький мальчик, лет девяти, с острыми чертами лица и запавшими больными глазами. Пассажиры передают Наде ее нехитрый скраб. Она одной рукой крепко хватает мальчика за руку, другой – багаж. Они направляются в сторону церкви.
СЦЕНА № 5. Встань на колени. Деревня Ершовская. Церковь. Немногим позже.
Около церкви безлюдно. Надя ставит сумку на землю, стучится в закрытую дверь церкви. Мальчик хнычет. Им открывает Ульяна.
НАДЯ (радостно): Ой, как я радехонька тибя дивонька видеть.
УЛЬЯНА: Здравствуйте, а церковь уже закрыта.
НАДЯ (испуганно): Совсем?
УЛЬЯНА (с улыбкой): Нет, на сегодня закрыта.
ИГНАТ (плачет): Баба, холодно, я замерз. Идем отсель.
УЛЬЯНА: Ой, чего же я вас на пороге держу. Проходите, согрейтесь.
Надя с внуком проходят в церковь. И тут Игнат падает на пол, его скручивают судороги.
НАДЯ (падает на колени рядом с внуком): Внучик, внучик. (вопит) Спасите! Умирает!
УЛЬЯНА (испуганно): Миша, ты где? Быстрей сюда! Помоги!
Появляется Михаил.
МИХАИЛ: Ульяна звала? Что случилось?
Игнат вскакивает на четвереньки, неожиданно резво подбегает к нему.
ИГНАТ (насмешливым, неестественно тонким голосом): Вот он миссия, спаситель наш, хи-хи-хи.
Недоумение на лице Михаила сменяет решительность, он подходит к алтарю, приступает к молитве. Игнат подбегает к нему, бухается на колени, передразнивает.
ИГНАТ (противно и громко): Простите меня люди, ибо грешен я-я-я.
НАДЯ (растерянно): Внучик, внучик, чавой-то ты, издеваешься что ль? Перестань.
Надя рвется к внуку, но ее держит Ульяна. Игнат уже вскочил на ноги, маячит перед Михаилом, заглядывает к нему в лицо.
ИГНАТ: Ой покраснел-то. (опять падает на колени, глумится). Простите меня люди, ибо грешен я-я-я. Ну - ка Мишка, ну давай же, я тут встану, а ты мне в коленки-то и падай.
Глаза Михаила сверкают, он тяжело дышит, лицо его сердито, кажется, еще минута и он ударит ребенка, минутное колебание отражается на его лице, он переводит взгляд с пола на Игната, потом обратно. Мальчик же смотрит на священника с лютым торжеством.
ИГНАТ (повелительно): Ну же, ну давай, Мишка, встань на колени. Кланяйся мне!
Все замирают, с напряжением наблюдая за Михаилом, он обводит церковь невидящим взглядом, и начинает распевно и величаво читать заклинательные молитвы. Игнат торжествующе хохочет. Голос Михаила набирает силу, а мальчик затихает.
ИГНАТ (тихо, но очень зло): Надоел ты, Мишка. Сквитаюсь.
Михаил поет еще громче.
ИГНАТ (еле слышно): Кровавыми слезами… умоешься.
Голос Михаила дрожит от напряжения, кажется громче петь просто невозможно. Он крестит Игната, тот теряет сознание, к нему подбегает Надя.
НАДЯ: Внучик, внучик, чавой-то ты делал? Кто ж тибя мучил, дитятко ты мое?
Михаил стоит рядом, тяжело дышит, с него градом течет пот, он с горечью смотрит на мальчика, и ничего не сказав, уходит. Ульяна подходит к Наде, кладет руку ей на плечо, успокаивает.
УЛЬЯНА: Миша всем помогает, теперь с мальчиком все будет хорошо.
НАДЯ: Ой, а ты матушка что ль?
УЛЬЯНА (небрежно): Можно и так сказать.
НАДЯ: Трудно тибе.
УЛЬЯНА: (с тоской) Да нет, хорошо.
НАДЯ: Муж у тибя (с восхищением) хорош. Такие - редко бывают.
УЛЬЯНА (обиженно): Да уж, хорош. (направляется к выходу) Пойду, договорюсь для вас о ночлеге.
Ульяна уходит.
СЦЕНА № 6. Я праздника хочу! Несколько лет спустя. Ершовская деревня. Привокзальный трактир. Поздний вечер.
В густо накуренном, грязном, привокзальном трактире посередине зала танцует пьяная Ульяна. Она бестолково размахивает руками, лезет обниматься к высокому усатому мужчине, тот отталкивает ее, а она, как ни в чем не бывало, нетвердой походкой направляется к ближайшему столу и выхватывает из-за него другого, тянет его в безудержный, неистовый танец. С громким стуком открывается дверь - на пороге стоит Михаил, он сердит, от былой величавости не осталось и следа. Священник торопливо берет женщину за плечо и тянет к выходу. Она сопротивляется, нагло смеется.
УЛЬЯНА: Не пойду Мишка, не пойду. Тут так весело, а у тебя все уныло. Молитвы, службы, отчитки, да посты - надоело. Я праздника хочу!
Михаил молчит, и лишь упрямее тянет женщину к выходу.
СЦЕНА № 7. Сквитались, Мишка. Несколько минут спустя. На небольшой вокзальной площадке, около трактира.
Михаил вытаскивает сопротивляющуюся Ульяну на тускло освещенную, привокзальную площадь. С громким грохотом проезжает поезд. Народ высыпает из трактира, подтягивается с улицы, окружает их плотным кольцом. Ульяна, извернувшись, отскакивает от мужа.
УЛЬЯНА (кричит окружающим): Что же это делается люди дорогие – батюшка, да, насильничает - против воли меня тащит. О-хо-хо посмотрите на него - взгляд-то какой - невинный. (наступает на мужа) И только я знаю твою гнилую натуру. (снова обращается к толпе) Я сейчас при всем честном народе покажу, что ты со мной делаешь за закрытыми дверями - святоша.
Глаза Михаила сверкают неистовым, безудержным гневом, но он сдерживается, его губы начинают беззвучно шевелиться, создается впечатление, что он про себя проговаривает молитву. Михаил снова пытается увести Ульяну с площади.
УЛЬЯНА: Люди честные, люди добрые, сейчас вам всю правду расскажу. Святой человек на людях, а какие мерзости он дома со мной вытворяет - вы даже не представляете.
Она задирает юбку, Михаил подхватывает ее на руки, пытается прикрыть.
МИХАИЛ (гневно кричит): Что же ты творишь Ульяна? (тихо, с болью, ей на ухо) Зачем ты на меня наговариваешь?
Ульяна вырывается, отбегает в сторону, дико хохочет.
УЛЬЯНА: Мерзкий, глумливый, мерзкий. Всю меня испоганил, я сама себе противна стала. Всех лечил - меня поганил.
Михаил, хватает ее за предплечья и с большой силой трясет.
МИХАИЛ: Успокойся! Перестань! Зачем лжешь?
Ульяна встает на колени, бьется лбом об землю.
УЛЬЯНА (глумливо, неестественно тонким голосом): Простите люди, ибо грешен я-я-я. (вскакивает на ноги, повелительно смотрит на мужа) Ну же Мишка вставай на колени! Кланяйся мне!
Михаил ошарашенно смотрит на нее, в голове его проносится образ Игната, несколько лет назад - точно так же - приказывающего ему встать на колени.
МИХАИЛ (потрясенно): Нет, этого не может быть. Ульянушка, любимая моя, что же я наделал?
Он пытается мягко обхватить ее.
МИХАИЛ: Идем, я помогу тебе, я все исправлю.
Ульяна неожиданно соглашается. Около самого края площади, она изворачивается, и, оттолкнув Михаила, кидается на рельсы, где потеряв сознание, затихает. В толпе поднимается ропот. Раздается громкий свист приближающегося поезда. Михаил испуганно прыгает к жене на шпалы, пытается оттащить бесчувственную Ульяну с путей — не получается. Поезд все ближе, Михаил весь мокрый, создается впечатление, что женщина, находящаяся в бессознательном состоянии, сопротивляется. Поезд свистит совсем рядом.
УЛЬЯНА (открывает глаза, шепчет тихим тонким голосом мальчика): Вот и сквитались Мишка.
Поезд на расстоянии нескольких метров. Ульяна со всей силы отталкивает мужа в сторону. Секунда – и груда тормозящего железа всем своим весом переезжает ее. Поезд останавливается. Михаил подползает к жене, она вся в крови, не двигается, он гладит ее по голове, смахивает с лица слезы. В его голове проносятся слова, когда то давно, сказанные отцом Афанасием: «И помни: бес бьет слабостью твоей по самому дорогому».
МИХАИЛ (сдавленно рыдает): Ульянушка, ты… то самое дорогое… я не встал на колени …мальчишка, с собой … не справился… с гордыней (кричит в небо) Господи, что же я наделал? (тихо шепчет, обнимая ее голову) Всем помогал. (совсем тихо) Одной тебе… не помог.
МУЖЧИНА ИЗ ТОЛПЫ: Убил, убил, поп жену убил, батюшки-святы мои, что же в этом мире делается?
ЖЕНЩИНА ИЗ ТОЛПЫ: Она сама прыгнула, я видела.
ДЕД ИЗ ТОЛПЫ: Да он это ее толкнул, он.
Со станции бежит делегация: машинист, милиционер, медсестра и еще несколько человек.
СЦЕНА № 8. Обычный человек. Монастырь, келья отца Афанасия, Несколько недель спустя.
Отец Афанасий с неохотой заходит в келью, где его ждет Михаил. Подходит, как и в прошлую их встречу, к иконе и на долгие минуты замирает перед ней. Закончив это, он тяжело проходит к лавке, садится, молчит.
МИХАИЛ (горько): Я убил ее батюшка, я ее убил.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (строго): Суд признал тебя невиновным.
МИХАИЛ: Светский, а людской изгнал меня. Все от меня отворачиваются, в деревне плюются в след.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (грустно): Я слышал об этом.
МИХАИЛ (горько): Отстранили от служения.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Временно.
МИХАИЛ: Я не жалуюсь, батюшка, они все правы. Моя душа тоже каждый день выносит мне обвинительный вердикт и не находит покоя.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (строго): Опять кичишься ты. Забываешь, что ты - обычный человек. (задумчиво) Человек, он что? Он слаб - ошибается. Важно покаяться в своих грехах, исправиться. Бог нам прощает наши ошибки, и ты их себе должен прощать.
МИХАИЛ: Как жить мне?
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Молись – самое главное. Бог подскажет путь исправления. И помни: когда Бог закрывает дверь, он оставляет открытым окно. (строго) А теперь ступай, через это окно и вернешься ко мне, (тихо) я буду тебя ждать.
Михаил целует отцу руку и уходит.
СЦЕНА № 9. Не может быть. Несколько лет спустя. Деревня, расположенная на острове, неподалеку от деревни Ершовской. День.
Небольшая деревенька раскинулась на холме, с него открывается прекрасный вид на бескрайний водный простор русского севера. Около колонки столпилось несколько женщин с ведрами, среди них Надя, на ее лице счастливая улыбка.
ЖЕНЩИНА 1: Чой ты Надюха- то светишься вся, як начищенный пятак?
НАДЯ: Внучик в гости прибыл.
ЖЕНЩИНА 2 (показывает в сторону воды, где пришвартовывается лодка): Глядытеся дивоньки, нечистый попа – расстригу несет.
НАДЯ (робко): Вроде не расстрига он.
ЖЕНЩИНА 1 (озабоченно смотрит на небо): Всегда с собой дожь приволакивает, шоб ему пусто было. Сидеть твоему внучику дома Надюха, пока поп не убиретися восвояси.
Надя наполняет ведро водой, приспосабливается его нести, но крепкая рука нескладного парня, лет восемнадцати, выхватывает ведро из рук женщины.
НАДЯ (поднимает глаза, видит Игната): Ой внучик, спасибо.
ИГНАТ: Меня надо было отправить баба.
Женщины же вокруг продолжают обсуждать персону перевозчика.
ЖЕНЩИНА 1: Ты, нечай, Игнат не с этим расстригой прибыл?
НАДЯ (миролюбиво): Ладно вам лютовать-то, человек яптимию несет, людей бесплатно возит.
ИГНАТ: Кто яптимию несет? О ком ты баба?
Надя кивает головой в сторону лодки.
ЖЕНЩИНА 2: Да нехай сидел бы в аду, и без него бы добралися.
НАДЯ (неуверенно): Сдюживает он сильно: переправа – то на Большую Землю постоянно не работает.
ЖЕНЩИНА 1: Ты энтого женоубийцу защищаешь, потому что он твоему внуку дюже помог.
Надя растерянно молчит. Игнат внимательно рассматривает заросшего мужчину, с красным обветренным лицом, облаченного в грязную оборванную одежду. В нем сложно признать бывшего священника. Этот мужчина как раз помогает выбраться из лодки маленькой девочке, она машет ему рукой, и лицо этого оборванца на секунду освещает добрая и грустная улыбка. Игнат замирает.
ИГНАТ (тихо, потрясенно): Этого просто не может быть. Не может быть.
Игнат бросает ведро и убегает.
СЦЕНА № 10. Окно. Несколько минут спустя. Около воды.
Игнат подбегает к лодке, на небольшом отдалении от нее - замирает. Михаил перемороженными пальцами складывает себе остатки скудного обеда в рот, идет дождь, но он уже даже не обращает на него внимание. Струи воды стекают по волосам Игната.
ИГНАТ: Это же вы…. тогда меня спасли?
МИХАИЛ (тихо): Бог всех спасает!
ИГНАТ (волнуясь, скороговоркой, глотая часть букв): И вы... вы тоже меня спасли, я вам... мы все, и мама моя и сестренка и батя, и баба, - все благодарны. И айда к нам в дом, баба щи варила.
Дождь мельчает, а потом и вовсе перестает лить. В тучах появляется просвет, через него проглядывают солнечные лучи, они рассеянно скользят по лицу Михаила.
ИГНАТ (показывает на небо): Глядытеся, как окно, самделешное окно в небе. (весело смеется) Впервые такое видал.
Михаил смотрит в небо, где просвет и в самом деле удивительным образом напоминает окно.
МИХАИЛ (креститься): Господь явил мне милость свою, (радостно Игнату) он меня простил. Ты понимаешь мальчик? Он меня простил.
Лицо Михаила озаряет счастливая улыбка.
СЦЕНА № 11 Сложная задача. Монастырь, келья отца Афанасия, спустя несколько недель, день.
Михаил заходит в келью отца Афанасия, тот лежит в постели.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (приподнимается): Здравствуй, Мишенька, я так рад тебя видеть. Рад, очень рад, рад.
МИХАИЛ: Благословите отче!
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Благословляю.
Михаил садится рядом с отцом Афанасием, расстроенно замечает заостренные черты лица у старца. Кротко вздыхает.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Ты за меня, Мишенька, не переживай, Господь за прегрешения мои мне немощь посылает. Ты лучше вот, что скажи: по-прежнему стремишься к сложным задачам?
МИХАИЛ (горько): Сложные задачи ведут меня к гордыне.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Нет, нет, нет. Не прав ты Мишенька, к гордыне тебя приводит невоздержанность.
Михаил недоуменно молчит.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: В слабостях наших заключается и сила наша. Стремление к сложному, амбиции то есть, они вдохновляют тебя к горячей молитве, и, если ты владеешь ими, а не они тобой, то гордыня не посетить тебя. Ты мне лучше скажи: также как и раньше, ты стремишься людям помогать?
МИХАИЛ (твердо): Да.
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (радостно): За то что ты терпел и не самочинничал, и, несмотря на гонения, сумел сохранить в своей душе любовь, - увидишь как Господь не оставит тебя особой милостью. У нас как раз есть сложная задача для тебя.
МИХАИЛ (обрадованно): Меня вернут к службе?
ОТЕЦ АФАНАСИЙ: Иди и проси на это благословение у Святейшего Патриарха.
Михаил собирается уходить, но около двери спохватывается.
МИХАИЛ: А что за сложная задача?
ОТЕЦ АФАНАСИЙ (задумчиво): В приходе одном, за год девятый батюшка от веры отрекается. (спохватывается, торопливо) Но об этом рано пока, ступай, ступай, Мишенька, к Святейшему, потом, потом, потолкуем.
Михаил уходит. Спустя месяц он получает разрешение на служение и отправляется в «странный» приход.