(Фотография из интернета.)
Она любила выдумывать.
Вернее, придумывать. А ещё вернее, додумывать и приукрашивать.
И додумывала. И приукрашивала.
А ещё она не понимала, как можно без этого жить.
И не жила.
Потому что неинтересно. И даже скучно.
Вот что, например, интересного в том, чтобы просто сходить в магазин за хлебом?
Или за молоком. Или за мясом. Или пусть даже за фруктами.
Ничего.
Пришёл, нагрузил сумку, заплатил и ушёл.
У всех именно так это и происходит. У всех. Но не у неё. Хотя… Происходит, наверное, так же, только рассказывает она об этом совсем не так.
Вот, если спросить её: «Ну, как сходила в магазин?».
Она никогда не скажет «нормально», или «хорошо»… Или даже «очень удачно»… Она, сверкнув глазами, ахнет, или захохочет, или с ужасом прижмёт руку к сердцу - и тут же расскажет драму. Или комедию. Или даже вполне полновесный детектив.
А, между тем, она не драматург. И не сценарист. И не писатель. И не журналист. И даже не учитель. И совсем даже не домохозяйка.
Она – медсестра. Уже больше десяти лет работает в процедурном кабинете, куда её распределили после училища: весь день вата, спирт, ампулы, шприцы, голые попы.
Невыносимо.
И самое невыносимое в этом невыносимом то, что ей ни с кем из всей этой массы людей за всю смену ни о чём не удаётся поговорить: инъекция – слишком короткая процедура. Человек вошёл, разделся… «Как себя чувствуете? Хорошо? Замечательно. У вас сегодня уже седьмой укольчик. Расслабьтесь – колю. Всё. Всего доброго. Позовите следующего».
И всё.
И так по много-много-много-много раз.
По очень много… Очень!
Изо дня в день.
Из месяца в месяц.
Из года в год.
Десять лет.
Больше десяти.
А ведь наверняка к ней приходит много интересных людей с непростыми жизненными путями, с яркими судьбами… Наверняка. А сколько молоденьких счастливых мам, у которых, конечно же, необыкновенные детки! И именно только у них такие детки – ни у кого больше… И от этого глаза мамочек светились…
Однажды она тоже станет мамой. Потому что это счастье. Потому что ей самой так хорошо было с мамой! Всегда. Никогда не хотелось расставаться, никогда.
Она до сих пор не понимает, как пережила мамин уход… Да и не пережила…
В общем, работа ей нравилась, ведь она помогает людям, но…
Но скучно до невыносимости.
Да, невыносимо…
И она, вздыхая, из года в год смиренно думала, что сейчас, да, скучно и неинтересно, но вот однажды…
Однажды к ней придёт Он!
И снова начинала мечтать.
И снова делилась мыслями с подружками.
И снова они смеялись.
Он ворвался в её кабинет, не обращая внимания на усовестливающие окрики очереди, прошёл к кушетке, сел, и, соннно посмотрев на неё, прошептал:
- Ну… давай…
- Чего «давай», - она прямо-таки подпрыгнула на месте от такой наглости.
- Спасай, - ответил молодой мордатый атлет – и отрубился.
И только теперь она увидела, что лицо его крупное и красное, таковым, скорее всего, является не от пышущего здоровья, а совсем даже наоборот – от нездоровья. Очень похоже на отёк… Точно, отёк… Так это же - отёк Квинке! Явный!
И она бросилась спасать…
И спасла.
А потом передала специалистам.
А потом весь вечер висела на телефоне и рассказывала подружкам, как спасала молодого красавца, представляя его заколдованным принцем…
И подружки смеялись, подтрунивая, что теперь он должен непременно влюбиться в неё и жениться…
И в первый раз в жизни она обиделась на них.
Потому что в первый раз в жизни она ничего не придумывала - всё было именно так, как рассказывала. Самой на удивление…
А через неделю он снова пришёл к ней в кабинет, теперь уже отсидев в очереди. И принёс красивый букет. И оказался писаным красавцем.
И она обомлела.
А потом работать не могла – ничего не слышала, ничего не видела…
И снова подружки смеялись.
И снова она обиделась – ведь всё правда!
А на следующий день он опять пришёл. Без цветов. Но с билетами на «Аватар».
У неё была первая смена, поэтому всё сложилось удачно, и ещё до вечера они успели и фильм посмотреть, и в кафе посидеть…
Подружки опять посмеялись, и опять не поверили - привыкли же к её сказкам.
А она вскоре взяла да и вышла замуж за спасённого красавца – и уже каждый день у неё стал таким, что «ни в сказке сказать - ни пером описать»… И ей ничего уже не надо было ни выдумывать, ни придумывать, ни додумывать, ни приукрашивать…
И рассказывать уже никому ничего не надо было – всем и так всё было видно…
И с подружками она уже не перезванивалась…
Правда, он пока не хотел детей, а так всё было очень хорошо. И очень надёжно.
У неё, конечно, возраст был уже не тот, когда можно откладывать рождение ребёночка, но… Но он же пока не был готов… Он, её любимый - такой сильный, такой красивый, такой успешный, не созрел ещё – что ж тут сделаешь…
A во всём остальном – бескрайнее счастье!
И всем всё это было и видно, и понятно.
Только вот теперь она почти всё время молчала…
А однажды ей вдруг стало грустно. И скучно. Очень скучно и очень грустно.
Просто невыносимо.
Что-то произошло. Вокруг. И в ней самой.
Больше, всё же, наверное, в ней, потому что она перестала сама себе верить.
Вот все верят, что она счастлива, а она нет.
Раньше выдумывала – и верила, а теперь всё так и есть, а не верит…
А потом вдруг заболела. Ни с того, ни с сего.
И анализы были такими, что врачи старались не смотреть ей в глаза.
И началось долгое нудное изнуряющее обследование…
Месяц она пролежала в больнице, а потом вдруг встала с кровати – и пошла домой. Потому что больше не нужно было там лежать.
Потому что она всё поняла.
Всё.
С какой любовью, с какой нежностью, с какой радостью она открывала дверь своей квартиры…
Её бесконечно любимый оказался дома. И не просто дома, а в их постели. И не просто в их постели, а с одной из её подружек… С той, которая самая первая начинала смеяться и не верить… Которая не верила даже тогда, когда уже все верили.
Какая банальность.
И ничего тут уже не придумать, не передумать, не переделать, не перекрасить, не пере...
Полгода потом она не выходила на улицу. Полгода, практически, ни с кем не общалась. Полгода не отвечала на звонки и звонки своего любимого.
И практически всё время лежала.
Потому что так было надо.
А потом встала – и вызвала скорую.
А потом, через положенное время, родила дочь.
А потом расцвела.
И стала самой счастливой. Без придумываний, додумываний, передумываний, приукрашиваний. И без него – самого красивого, самого сильного и успешного.
2012г.