За прошлого порог
Не вносят произвола…
Борис Пастернак
Лес подступал прямо к транспортной проходной Института Кристаллов, что доставляло немало проблем администрации. Проблемы были как приятного свойства, когда одна из секций ограды вдруг оказывалась состоящей сплошь из флюорита (тогда Институт досрочно закрыл годовой план), так и остальные… их было куда больше. Хорошо еще, когда ограда в одночасье оказывалась покрытой не вполне приличной граффити, хуже, если столбы электропередачи неожиданно зарастали густою листвою. Сорокалетнему Главному технологу Евгению Васильевичу Чарторыйскому, а между своими – Женьке, казалось, что чудеса эти происходили с Лесом всегда, однако старожилы, что еще помнили строительство Института, утверждали, что до такого соседства Лес вел себя прилично. «А Институт здесь при чем?» - пожимал сутулыми плечами технолог, и не очень верил. Ибо жило предприятие обычной суетной жизнью: выдавало продукцию «на гора», ссорилось с поставщиками да задабривало капризных потребителей… откуда взяться чудесам?
Вот и тридцать первого декабря, выпавшего на последний рабочий день, Институт лихорадочно разруливал авральную ситуацию с последней в году поставкой, и под елку, что по приказу директора установили в коридоре, никто не заглядывал – не ждали чудес, не предвиделось подарков. А между тем антураж был создан еще накануне, двери лабораторий и отделов были украшены блестящей мишурой, мигали лампочки на елке, а на стене ярким пятном выделялась праздничная стенгазета. На ее создание Чарторыйский выкроил несколько часов, соорудив коллаж из цветных фото сотрудников и новогодних открыток. Хотелось бы выпустить стенгазету полноценную, стихи написать, рассказик на злобу дня… но об этом лишь мечталось – где время взять на вдохновение? Тем не менее, разрываясь между ОТК и Лабораторией обработки, Женька боковым зрением с удовлетворением отмечал, что сотрудники не пробегали мимо, обязательно задерживались у его творения.
Контролерами в ОТК работали Белла и Стелла – внешне разительно непохожие, но порою складывалось впечатление, что ФФ подбирал сотрудников по именам (у директора было непроизносимое имя-отчество: Феликс Феликсович). Производственный процесс девушек явно не вдохновлял, им бы на студенческих вечеринках потусоваться, да жизнь диктовала свои законы. В другое время можно было бы и пофлиртовать с молодежью, да процент брака по пузырности зашкаливал, технолог нервничал, а девушки, упаковывая принятую продукцию, делились институтскими новостями. Мысли пухленькой низкорослой Беллы занимал предстоящий традиционный фуршет и бонусы от руководства, а от черноглазой стройной Стеллы Женька узнал, что накануне, когда он ездил в Управление, произошел конфуз с новыми потребителями. Их незнакомый с местной спецификой водитель припарковал машину за поворотом, слишком близко к Лесу, и, пока бегал с накладными, кузов грузовика и даже кабина сплошь поросли грибами. Правда, алчные вожделения сотрудников не оправдались – грибы оказались банальными опятами, к тому ж сильно подмороженными. Водителя же привычно нашатырем приводила в чувство Ленка из Лаборатории Роста.
Когда Женька бежал к обработчикам, в коридоре у стенгазеты его остановил «безопасник» Романов, облаченный в безукоризненно отглаженный костюм, и поинтересовался, отчего не весь коллектив отражен на фотографиях. Был Романов постоянно недоволен, так как, по его мнению, способности его недооценивались руководством… оставалось всех донимать мелкими придирками. Чарторыйский неопределенно развел руками, а «безопасник» посмотрел на него внимательно и конфиденциально сообщил, что ФФ решил фуршет провести на пленере. Да ладно бы просто на пленере – за поворотом, в лесу у транспортной проходной! Пока онемевший Женька беззвучно открывал и закрывал рот, Романов с достоинством удалился в свой кабинет.
Лаборатория Обработки встретила ярким светом и волною тепла - девушки-операторы заканчивали полировку последних кристаллов. В воздухе электрическим зарядом висело напряжение: завлаб умела держать свой женский коллектив в тонусе. Сама Анна Ивановна, немолодая, с модным цветом волос и наглухо застегнутом костюме расстроено листала журнал учета в углу и от Женьки хороших новостей не ждала - знала о пузырной партии. Как знала и о фуршете на морозе, мало того – поведала, что завскладом уже получила распоряжение выдать всем тулупы и валенки.
«Откуда у нас столько тулупов и валенок?» - недоумевал, выйдя в коридор, Женька, когда почувствовал, что его властно увлекают куда-то за рукав. На Заготовительном участке уже кучковались мужики, от старого приятеля Романа Залесского по-праздничному попахивало коньячком, по-заговорищицки кивнули и технологу, но впереди был визит к директору и заявляться туда с амбре – себе дороже.
Впрочем, в кабинете у самого разнос не ждал. Непрерывно трезвонили телефоны, осунувшийся ФФ разговаривал по одной трубке, другую прижимал к плечу, и Женька непроизвольно в который раз порадовался, что не он на этом месте. «Докладывай!» - проговорил директор, прикрыв микрофон ладонью, выслушал вполуха, кивнул на кипу настенных календарей, что следовало раздать по участкам, и уже в спину уходящему: «Да! Проследи, чтобы к пятнадцати все собрались у транспортной… В амуниции! – ожидается крепкий морозец». Чарторыйский взял под козырек и в очередной раз удивился непредсказуемости поступков руководителя – ну вот зачем ему это надо?!
А между тем заканчивался короткий рабочий день, все больше народу выходило в коридор покурить, стихал привычный шум станков и установок, и мерк помалу свет за стеклоблоками – стены у оптиков должны были обеспечивать дополнительную подсветку рассеянным светом. Солнце проглядывало с утра еще, но все ждали под Новый год снега в бесснежный декабрь, и, быть может, ранние сумерки сулили-таки снегопад. Разговоры вертелись вокруг предстоящего фуршета, разумеется, и общую обеспокоенность лапидарно выразил Роман Залесский: «Не порасти бы грибами!..» Увидев под мышкой у технолога пачку календарей, особо нетерпеливые пытались вытащить себе парочку , и пришлось пресечь анархию, заявив, что разнесет лично по участкам. Затем напомнил начальствующему составу, что всем работникам надлежит облачиться на складе в тулупы и собраться к трем у транспортной проходной.
***
Суета с отчетностью и календарями задержала технолога, выходил он последним, и свет за ним выключал дежурный. Тулуп был как раз кстати – начиналась долгожданная новогодняя пурга, заметая тонким слоем стылую землю и следы прошедших ранее. Евгений прятал начавшие седеть усы в поднятый ворот и прислушивался, стараясь уловить далекие голоса сотрудников. Лес распахнулся сразу за поворотом, поблескивая на хвое странными голубыми искрами. Ближняя поляна виднелась в просветах огнями на ели, и он непроизвольно поискал глазами кабель. Прогалина оказалась неожиданно большой, наряженная ель мерцала в глубине, а перед нею стоял длинный стол, на котором среди бутылей, фужеров и ваз с фруктами горели толстые витые свечи. Снег успел уже покрыть сервировку стола белой вуалью. Вопреки ожиданию, народ не толпился у снеди, все собрались возле снежной горки неподалеку и скатывались как-то по-детски, со смехом и визгом. Тулупы, шубы и пальто были вываляны в снегу. Странно – порою Женьке казались наваждением невесть оттуда взявшиеся старомодные пальто и шубы на сотрудниках… но тут же душу захлестывало какое-то неведомое веселье и вздором казалось всякое несоответствие.
ФФ появился в расстегнутой длиннополой шубе а-ля Шаляпин и громко провозгласил морозным голосом: «Не пора ли к столу, господа?» Как-то сразу стало заметно, что день начал стремительно угасать, ярче блестели фонари на елке и луна на звездном небе. Собрались у стола, где терпко пахло хвоей от сосновых веток в вазах и апельсинами. Захлопали пробки, шампанское из заиндевевших бутылок наполнило фужеры… отчего-то не было водки. «Ох, задубею!» подумал Евгений про себя, а вслух провозгласил в унисон со всеми «С наступающим!» и звонко чокнулся хрусталем с Феликсом Феликсовичем.
Выпили и потянулись за закусками, кто-то попытался воспользоваться полоскательницами, да вода в них взялась ледяною коркою. Оживились разговоры, все почему-то о нынешней дороговизне, погоде и видах на урожай. Евгению Васильевичу и самому работа не шла на ум, но непривычно тянуло поговорить с кем-нибудь о литературе. Он осмотрелся и уловил заинтересованные взгляды, что бросали на него Белла и Стелла. В драповых серых пальто с широкими отложными воротниками и кружевными стоячими воротничками, что виднелись под шарфами, обе смотрелись гимназистками. «И не холодно им?» - подумал было и тут же заметил про себя, что сам не мерзнет вовсе.
Вдруг заснеженная поляна озарилась ярким светом – это снопами искр вспыхнули фейерверки по обе стороны ели, и радостно завизжали дамы. Чарторыйский достал из кармана жилета часы и щелкнул крышкой: «Ровно шесть. Как по расписанию» Все пришло в движение: кто откупоривал новые бутылки, кто снова направился к горкам, а дамы устремились к елке: « Князь Феликс будет раздавать подарки!» «Уже и князь? – смутно шевельнулось в душе Евгения Васильевича, но шумело шампанское в голове, и он беспечно махнул рукою. - Пусть так»
А тот уже стоял на стремянке у ели, предлагая желающим подарки.
« Два веера, надушенные духами от Коти!»
Первыми, естественно, оказались Белла и Стелла, и счастью их не было предела.
«Шоколадный грильяж в наборе!»
«Мне! Мне!»
«Ах, не толпитесь, Mesdames, имейте терпение!»
И предлагал подарки князь Феликс, будто знал – кому что нужно:
«А вот последнее подарочное издание Чехова для господина литератора!»
И Евгений Васильевич принял, как вполне разумеющееся, что это – ему. Тут же, пошептавшись «а я говорила, что тот самый!» подлетели гимназистки «Автограф, господин Чарторыйский!» Довольный Евгений Васильевич сокрушенно похлопал по карманам – я бы рад, собственно… но где? Догадливые девушки предложили вееры и косметический карандаш, писатель наморщил лоб, обдумывая пожелание, и тут же гимназистки стушевались: «Смотри – классная дама!» Чарторыйский оглянулся – на него осуждающе смотрела немолодая дама в строгом черном пальто… ба! Анна Ивановна! Приподнял шапку и поклонился как можно галантнее.
Запела гармонь - «Конфетки, бараночки!» - это в расстегнутом тулупе и красной косоворотке растянул меха хмельной Роман Залесский, а рядом стоял в соболях купец Романов и тряс ассигнациями «Давай праздник! Все оплачу!»
Поляну пересекал широкий санный след, извозчики зарабатывали в новогоднюю ночь, и уже который из них горячил тройку рысаков: «А вот кому до города за пятиалтынный!» В самом деле – пора! – подумалось Чарторыйскому. Сунув Чехова за отворот пальто на груди, уселся в сани, с ним напросились Белла со Стеллой, и кони порысили навстречу недалеким городским фонарям, мимо поблескивающих голубыми искрами елок.
Спасибо автору за фото в интернете