Глава 7
В АТЛАНТЕ
Но ступить на американскую землю в прямом смысле в Атланте не удалось. Где там – всего один час пятьдесят минут времени было между приземлением в Атланте и взлётом на Сан-Франциско. А аэропорт в Атланте – первое кольцо Минска! От терминала приземления до терминала посадки надо ехать на скоростном транспорте, точнее, похожей на метро автоматизированной системе перевозок пассажиров. Она работает безостановочно круглые сутки и является самой загруженной системой перевозок пассажиров во всём мире. Эту информацию я почерпнул от одного из своих спутников, который уже не в первый раз пересаживается в Атланте. Движение автоматизировано – никакого машиниста или водителя, скорость как в метро. Электронная информация – аудио и видео – не даст вам «зевнуть» свою остановку, будьте только немножко внимательны.
Но переезд в терминал отправления был после прохождения таможенного контроля.
А сначала надо было получить багаж для предъявления его таможне: чего ты там привёз в Америку? Небось, будут всё «ператрахіваць»*), прежде чем «таможня даст добро». Так мне рисовалось в моём воображении, когда я изучал таможенную декларацию и правила провоза товаров физическими лицами на территорию Соединённых Штатов ещё перед полётом, дома.
На выходе из самолёта пассажиров приветствовала команда лайнера в лице командира экипажа, бригадира стюардов и нескольких милых стюардесс. Они были счастливы видеть пассажиров, хорошо перенесших трансатлантический перелёт, – всех, до последнего. Да и как было не радоваться за нас: всего пару раз мелко затрясло огромный лайнер где-то в районе Гудзонова залива, а так сиди себе в своём «кинозале», что хочешь, то и делай: ешь, пей, спи, в туалет ходи – это даже лучше, чем кинотеатр.
Войдя в помещение главного терминала прибытия – ахнул открывшимся взору размерам, объёмам! Всё здание нашего Национального аэропорта бледнеет только перед северной частью терминала, куда мы и прибыли. Стараюсь не отставать от своих попутчиков в Сан-Франциско. Идём получать багаж. Для этого надо было спуститься на эскалаторе этажом ниже. Пока спускались, багаж уже начали выдавать.
Я опасался, что мою сумку в Амстердаме не успели погрузить в самолёт. Ещё как успели! Вот она – выскакивает из-за шторок приемного транспортёра на ленту кругового транспортёра. Вместе с попутчиками поднимаемся по эскалатору в зону паспортного и таможенного контроля прибытия. Огромные залы, широченные проходы – никто никому не мешает. Огромный зал досмотра – едва ли не половина футбольного поля – разграничен передвижными проходами из металлических стоек с натянутыми на них леерами; у каждого такого прохода стоит служащий (в Атланте – преимущественно тёмнокожие), которые распределяют общий поток: транзитным пассажирам – направо, прибывшим в Атланту – налево. В свою очередь, транзитных пассажиров распределяют по направлениям очерёдности их вылета: Вам в Сан-Франциско? Пожалуйте сюда!
Поражает большое количество персонала аэропорта. Стоит только вам начать вертеть головой в поисках указателя или на лице у вас отразилось какое-то недоумение, как перед вами возникает услужливая форменная фигура: чего вы хотите? В Национальном же аэропорту вы можете метаться в поисках чего-либо нужного вам – никто на вас не обратит ни малейшего внимания: не мешайте работать!
Я со своими двумя сумками подхожу к стойке паспортного контроля, к которой привёл меня импровизированный коридорчик. Но прежде я должен остановиться перед линией «stop», пока офицер пограничной полиции не освободится. Недопустимо стоять и дышать в затылок впереди стоящему, так же, как никто не дышит и тебе в затылок. Пространство позволяет, да и люди приучены к такому «политесу». Вспоминаю посадку в нашем аэропорту, где всё плотно, тесно, очередь сплочённая – муха не пролетит. Сплочённая очередь – национальное достижение, бренд советского общества, каковым мы ещё долго будем себя ощущать.
Я вышел на очень весёлого человека – офицера пограничной полиции. Пока я с ним объяснялся – он помирал со смеху, причём так доброжелательно, что невольно и я начал смеяться по возрастающей и всё более искренне. Этому офицеру сниматься бы в Голливуде, так он был симпатичен и неподражаем, чем-то напоминая Жванецкого, фигурой – так точно. Началось с того, что, взяв мой паспорт и декларацию, он спросил меня:
- Из какой страны вы прибыли?
Эту фразу я понял сразу же, потому что дома кое-что учил по-английски.
- I’m from Belarus! – гордо ответил я, помня, что представляю маленький, но гордый народ.
- О-о-о, Belarus! Belarus! – радостно запел офицер и залился счастливым смехом. Казалось, ещё немного, и он бросится ко мне с объятиями. Он начал спрашивать ещё что-то, но из-за смеха я ничего не понимал. Офицер доходчиво, жестами вперемежку со словами и смехом, всё-таки добился от меня понимания, к кому я еду.
- А-а-а! О-о-о! – ответствовал я, лихорадочно ища в голове нужную фразу, я же помнил, как будет по-английски: «я еду к школьному другу»! – А-а-а... – продолжал я громко вещать смеющемуся «Жванецкому», – Ай..., Ай кам тэ визит май скулфрэнд! – сквозь радостный смех, наконец, выпалил я. Боже, сколько счастья при этом испытали мы оба! Слева и справа от нас были такие же стойки с компьютерами и офицерами. Эти последние посматривали на нас и улыбались. На помощь нам пришла женщина-офицер, знающая русский. Мы мило завершили беседу со «Жванецким», он посмотрел на мои сумки:
; - Лэгидж?
Я приподнял с пола обе сумки, виновато развёл руки в стороны, дескать, - вот! Он снова засмеялся; даже не предложив открыть несчастные сумки, отдал мне паспорт:
– О’кей! Гуд бай!
Я сделал двумя руками жест прощания офицеру, подхватил сумки и ринулся догонять своих попутчиков.
Нам надо было попасть в терминал Т1. Быстро попасть туда можно было на автоматизированном метро, о котором я уже упоминал. Мы добирались до Т1 минут пятнадцать. Времени на регистрацию на рейс в Сан-Франциско оставалось совсем немного, может, полчаса. Мы очень торопились – это заметили внимательные служащие. Одна из них, похожая на чёрный ртутный шарик, подбежала к нам и, уточнив, что мы спешим на рейс в Сан-Франциско, потащила нас к багажному конвейеру, на который мы побросали свои сумки и чемоданы; служащая нам ослепительно улыбнулась: «О’кей!». Мы успели зарегистрироваться: нам выдали по-садочные талоны на «Боинг-737» на Сан-Франциско. В 22 часа 30 минут местного времени самолёт взял курс на Калифорнию.
*)Искажённое на белорусской «трясянке» от рус. «перетряхивать»
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2016/12/26/2019