Летним тёплым вечером я сидел в пабе, в пыльном, захудалом городишке на Диком Западе в компании двух ковбоев: Меченного Фреда и Худышки Фреда. Две полнейшие противоположности. Меченый – хмурый крепкий фермер, при всей своей сельской мешковатости отличный стрелок, наездник и метатель всего, что попадётся под руку, от игральной карты до колуна. Сегодня он был пьян и весел. Полуразвалясь, восседал он на стуле, наблюдал за танцующими девушками на сцене, и сыпал солёными шуточками. О Худышке нельзя было сказать что-то определённое. Худой, вертлявый повеса, без цента в кармане. Большой любитель повеселиться за чужой счёт. Вот и сейчас скорчив мефистофельскую рожу и подмигнув мне, он обратился к Меченому:
- Слушай, Фредди, а индейские Боги есть?
С Меченого хмель как рукой сняло. Он насторожено обернулся к Худышке, и цедя сквозь зубы произнёс:
- Есть. И не дай тебе Бог с ними повстречаться.
- Ну, так расскажи – безмятежно произнёс Худышка, словно не замечая произошедшей метаморфозы.
- Если вам интересно господа, я расскажу. Эй, Худышка, принеси-ка, бутылочку виски, за мой счёт.
Судя по всему, это была обычная реакция Меченого на разговор о местных Богах, потому что Худышка резво подскочил, заговорщицки подмигнул мне и спустя минуту весело разливал по стаканчикам коричневое пойло.
- Я ведь живу тут с самого основания этого городишки - задумчиво начал рассказ Фред.
- Во всей округе не было не то, что паровозов, нормальный экипаж считался чудом. Жизнь тихая и размеренная. И вот два года назад я повстречался с Эстсанатлеи. Она появилась в городке неожиданно. При виде её индейцы падали на колени и становились совсем дурачками. Раскрашенная пёстрая девка, с удивительно ладной фигуркой, не более того. Она вошла в паб в самый разгар веселья. Дым висел под потолком густым туманом. Под стойкой примостился толстый Стив, уже принявший свою «норму». В дальнем углу компашка азартно «резалась» в покер. Но как только она вошла, мгновенно стало тихо. Так тихо, что стало слышно, как кони хрумкают овёс на улице и капает со стойки пролитое виски. Первым опомнился Хью-матерщинник. Он звонко шлёпнул карты на стол и пьяно просипел:
- А ну, пошла прочь, потаскуха! Или ты не знаешь, что сюда вход только для джентльменов? – и добавил такое, от чего покраснели даже бывалые завсегдатаи.
- Это было последнее, что ты сказал в этой жизни – неожиданно красивым звучным голосом сказала девушка.
Хью ухмыльнулся, обнажая гнилые зубы, хотел что-то сказать, но в горле у него лишь громко булькнуло. Вместо слов получилось нечто напоминающее коровье Муу.
- Да ты – ведьма! – рявкнул его дружок Вилли. Он быстрым движением выхватил револьвер, и выстрелил в сторону девушки. В последний момент рука дрогнула, и пуля закончила свой полёт во лбу трактирщика, Толстого Пэна, совсем в противоположной стороне от входа, где стояла индианка. За Пэна тут же вступились его друзья, и несколькими секундами позже Вилли мирно лежал на дощатом полу с двенадцатью дырками в теле. Паб наполнился грохотом выстрелов и звоном бьющейся посуды. А девушка исчезла, словно и не было её. Спустя некоторое время я с друзьями выносил и складывал трупы у входа, попутно отмахиваясь от надоевшего, мычащего Хью. Рядом с крыльцом на ящике сидел Вещающий Истину. Тихонько посасывая трубку, он проронил:
- Богов нельзя обижать. Тем более Эстсанатлеи. Глупые, глупые бледнолицые.
Фред поднёс стаканчик ко рту, и вдруг, словно вспомнив, что-то, тревожно посмотрел на улицу. Я тоже оглянулся. На залитой солнцем дороге ничего не происходило. Только кони привычно переступали на коновязи, да на противоположном тротуаре в тенёчке сидел старый морщинистый индеец и безмятежно курил трубку. Фред поморщился, опрокинул стаканчик и продолжил:
- Второй раз, про странных Богов от Вещающего я услыхал месяца два спустя, в Дальнем Урочище. Странное было дело. Странное и страшное. В урочище вдруг стали пропадать люди. Причём, абсолютно без следов. Посланный на разведку конный армейский отряд был найден растерзанным. Останки коней и людей так перемешались, что не возможно было понять где, чьё мясо. Так и схоронили их в одной могиле. Местные власти сразу же подумали на ирокезов. Уж больно нагло вели они себя последнее время. В общем, собрали лучших стрелков и разведчиков округи, под командой местного шерифа и – «вперёд». Награду объявили… После того похода из двадцати пяти всадников в живых остались лишь двое: я и Вещающий. Это он меня спас.
Фред опрокинул ещё стаканчик, и снова бросил быстрый взгляд на улицу.
Мы въехали в Урочище рано утром. Сами понимаете, при свете дня не так страшно. Тем более, если сталкиваешься с чем-то непонятным. Растянулись широкой цепью и двинулись в сторону дальних гор. Мерно топали копыта, солнце светило в спину. Накануне я немного перебрал. Настроение было скверное. Хотелось кому-нибудь набить морду, или снова нажраться как свинья. При подъезде к тисовому леску начала твориться какая то чертовщина. Моя тень начала подниматься с земли и мне так захотелось её расстрелять – сил нет. А потом вдруг с левого фланга послышался шум. Весь левый фланг словно сошёл с ума. Большинство засучивали рукава, как для большой драки, а некоторые уже катались в траве, вцепившись друг другу в глотки.
- Это Иктоми. Это он подбивает людей на ссоры. Он где то тут рядом. О, Боги! Это Хадуигона! – вскричал за спиной Вещающий.
Откуда тут взялся этот старикан, ума не приложу. Я огляделся вокруг. И кровь похолодела у меня в жилах. С дальнего края леса к нам двигался великан. Мне сначала показалось, что это просто ожил холм. Чёрно-коричневая, плоская рожа, поросшая мхом. Вместо волос свисают то ли водоросли, то ли трава сухая. Высотой, наверное, раз в десять больше обычного мужика. На меня вдруг напало непонятное оцепенение. Я это всё видел как бы со стороны. Когда великан подошёл ближе, наши все стали в него палить из всего, что было, даже бросили толовые шашки. Наверное, некоторые хотели улизнуть, но с конями тоже, что-то произошло. Они вставали на дыбы, ржали, крутились на месте, словно хотели бежать одновременно в разные стороны. Тут уж я рассмотрел, что вокруг великана увивается ещё и карлик, чёрный как уголь и вертлявый, как гиена. Похоже, этой парочке было абсолютно безразлично, кто в них палит. У гиганта когти были, что сабля драгунского офицера. Неторопливо подойдя к очередному всаднику, он просто пару раз махал ручищами и от всадника, с конём оставалась только груда мяса.
Очнувшись, я понял, что лежу на земле. Поднялся на ноги и понял, что в руках у меня полностью разряженные револьверы, ножей в ножнах нет, за спиною Вещающий бормочет свои дурацкие молитвы, а великана и карлика след простыл.
Меченый надолго замолчал, уставясь на недопитую бутылку. Худышке было уже всё равно. Он тихонько посапывал развалясь на своем стуле и откинув голову назад. Наконец, Фред заговорил:
- В последний раз я повстречался с НИМИ этой весной. Мы выбивали у краснокожих хорошее пастбище - Долину Духов. Ирокезы и раньше то не отличались мирным нравом. А сегодня, словно с цепи сорвались, бились как заговорённые. С высоты «Большого пальца» вся картина боя просматривалась, как на ладони. Большой палец – это огромная каменная скала, повисшая над единственным каньоном Долины. Отсюда открывался прекрасный вид на её бескрайние поля. Лёгкий ветерок колыхал густую высокую сочную траву, и она перекатывалась волнами, словно бескрайнее зелёное море, мерно успокаивающе шурша. Удивительно, но даже в самые лютые морозы здесь никогда не было снега. Скалистые утёсы надёжно защищали от ветра. Столь благодатные места не знали не плуга, не копыта домашнего скота.
- Ну, что они там медлят? Пора уже – нетерпеливо пробормотал Йохан толкая меня под рёбра.
Я бросил взгляд на солнце, потом на соседнюю скалу. Тень от Малой скалы ещё не достигла входа в пещеру.
- Рано ещё.
- Так ведь перебьют их всех, вон почти половины уж нету.
- Может, они думают, что мы ещё не подошли? А если б мы не успели, и пришли чуть позже? Тогда бы, точно, всё дело не стоило бы ржавого пенса.
Я снова оглядел своих подопечных. Трое пятнадцатилетних сосунков могли решить исход всей трёхлетней борьбы. За эти годы уж столько полегло в перестрелках – ужас. Местные ковбои давно точили зуб на это местечко. Но, краснокожие упирались, мол святые места, здесь живут духи и Боги. Нельзя не пахать, не сеять, ни скот пасти. И если сегодня уничтожить последних ирокезов, путь на пастбище будет открыт. Долго не могли ничего путного придумать. Дельную мысль подбросил Сержант. Хитрый он, но скользкий, какой то. Задумка была простая. Группа человека в три – четыре отправляется в обход по скалам, чтобы выйти к Воротам Долины Духов по верху. С собой несут только пращи и аммонал. Два дня спустя, ковбои, якобы, «в наглую» идут в Долину. Краснокожие, как обычно, затевают драку. В считанные минуты к ним потянутся все их остатки. Ровно в полдень, когда тень от верхушки Малой скалы упрётся в пещеру, ковбои начинают отход. Индейцы, разумеется, за ними. После этого группа, что засела на скалах, бросает аммонал. Если сильно метнуть, то шашка может долететь до утёса, что нависает над тропой. Собственно, это и есть Ворота. Если всё получится, рухнувшая порода погребёт под собой всё «войско в перьях». Именно поэтому, в мою группу и попали самые лучшие метатели камней – пацаны. А внизу, тем временем, шёл бой. С большой высоты казалось, что внизу не война идёт, а детские игрушки с хлопушками. Маленькие человечки перебегали от кустов к камням и обратно. Хлопали нестрашные револьверные и винтовочные выстрелы. Пук - пук. Да, друзей, действительно, становилось всё меньше и меньше. Выстрелы с их стороны всё реже. Они что, стрелять разучились? Да нет же, вон отлично видно, как ружейная пуля пробила грудь молодого индейца. Фонтанчик крови брызнул со спины. Тот упал на спину и затих. От злой радости я даже подпрыгнул на месте, ага получил, сволочь. Но, что за чёрт. Парень зашевелился, подполз к своему ружью, перезарядил… Он стреляет! Матерь божья! Да у краснокожих никто не лежит! Они все живые! Все стреляют! Как же так? Пора рвать когти, пора драпать. Этого не может быть. Словно прочитав эти мысли наш поредевший отряд начал отходить.
- Приготовились! - голос неожиданно осип.
Сухо щёлкнуло кресало. В свете дня, почти невидимый загорелся костерок. Пацаны, вдруг сразу же сделавшиеся серьёзными, вложили шашки в пращи и приготовились пожечь фитили.
Вот маленький отряд уже почти пересёк тень от Ворот.
- Огонь!
Три дымных следа прочертили безветренное синее небо. Следом ещё три. Первая тройка упала точно на Ворота. Пока шашки прыгали по камням, взлетела третья тройка. А потом рвануло долгим раскатистым громом. Взметнулась пыль, камни полетели в стороны. Навес ещё некоторое время висел в воздухе. «Господи, неужели всё зря!» тоскливо подумал я. Индейцы внизу остановились, в благоговейном ужасе попадали на колени и все как один задрали головы вверх. И тут огромный козырёк пополз вниз. Вначале медленно, потом всё ускоряясь.
Почти неделю расчищали завал от рухнувшего козырька. Потом хоронили. Своих и индейцев в двух могилах. Из участвующих в том бою никто не выжил. Я старался не смотреть на тела истерзанные пулями и камнями. И старался не задавать себе вопросы: почему в каждом было не меньше пяти дырок, а они всё стреляли, почему они не умирали, а что было бы если… а потом, я случайно обернулся и посмотрел в долину. Лучше бы я этого не делал. Я вдруг совершенно отчётливо увидел великанов и карликов в индейских нарядах медленно уходящих в глубь Долины. Они были, я не вру! Но следов после них не оставалось. Трава не мялась, песок не шуршал. Неужели они есть? После этого я отказался от своей доли в Долине. Туда больше ни ногой. Теперь я – только вольный стрелок. И ещё. Я всё думаю, а вдруг Вещающий, тоже какой-нибудь ихний Бог. Уж очень неожиданно он появлялся всё время. Или я уже становлюсь параноиком…
Фред ещё что то бормотал, допивая остатки виски прямо из горла, когда у меня за спиной раздался явственный тихий голос «Глупые, глупые бледнолицые». Я обернулся, но за спиной никого не было. Только пустой столик и три стула рядом. Я перевёл взгляд на улицу. Старика уже не было видно. Только над тем местом, где он сидел медленно истаивал дымок.
Ахсоннутли (Эстсанатлеи) - в мифологии племени навахо - Женщина всех племён. Представлялась как красивая молодая и пышущая жизнью женщина. Считалась верховной Богиней, олицетворяющей все изменения в природе и сотворившей небесный свод. Особенно почиталась за то, что подарила людям дневной свет.
Иктоми - индейцы Северной Америки свято верили, что войны между людьми происходят из-за ненависти к ним демона Иктоми. Но с другой стороны, заслуга злобного духа Иктоми в том, что он научил людей говорить, правда дал им разные языки.
Хадуигона - злобный горбатый великан, покровительствующий болезням и смерти. По поверьям ирокезов, человек надевший маску Хадуигона, иногда может обмануть смерть.