Кап-кап… Кап-кап… Капли падали откуда-то сверху, хотя в комнате было сухо. Этот всепроникающий тревожный звук становился громче и громче, напоминая медленные, тяжелые шаги. Казалось, что кто-то холодный и страшный подходит все ближе и ближе, шаркая мокрыми ногами.
Бум! С коротким стуком распахнулась форточка, и Лия проснулась, словно вынырнув из ледяной реки, катившейся над головой. В спальне было тихо, бледный свет из окошка еле-еле освещал комнату, еще полную сновидений и ночных страхов. Из форточки дуло холодом, и крупные дождевые капли тяжело падали на деревянный подоконник: кап-кап.
- Так вот почему мне приснилась такая гадость… - она быстренько соскочила с кровати и захлопнула форточку. Деревянный пол настыл за ночь, и даже пестрый полосатый половичок не спасал от холода. Вдоль ската крыши была натянула веревка, на которой висело свежевыстиранное белье – Лия протянула руку и пощупала свои панталончики:
- Мокрые… Я же говорила, надо на кухне вешать, там хоть от печки тепло.
Но никто не отозвался – мансарда была пуста. Девочка завернулась в одеяло поплотнее и залезла с ногами на кровать, размышляя, вставать ей или еще поваляться. В утреннем полумраке привычная обстановка всегда казалась немного фантастической, старый полированный шкаф напоминал то сказочную карету, то огромный гроб – в зависимости от настроения. Картинки, пришпиленные на стены, тоже постоянно меняли свое содержимое. Лия усмехнулась, вспомнив, как Мими обозвала тетю Василису бочкой. Ничего удивительного, на ее детском рисунке она действительно выглядела как бочка с ручками и ножками. Но рисунок был дорог ей как память - сколько бы лет она не прожила у ведьмы, она никогда не переставала скучать по Темному лесу, башне и своим родным.
Рядом с рисунками висел порядком замусоленный отрывной календарь. Лия присмотрелась и увидела, что кто-то уже обозначил новый день – 90 день 630 года. Как это она умудрилась не проснуться, если Мими тут одевалась и собиралась? Вообще это было странно, обычно Мими пушкой не поднимешь, а тут она фантастическим образом исчезла прямо из кровати, причем успев ее заправить и оторвать листок с календаря.
Странно. Лия прислушалась – ни одного звука не нарушало утренней тишины, кроме громкого тиканья часов внизу, в гостиной. Пожалуй, надо вставать. Она еще немного посомневалась и отбросила одеяло: бррррр, холодно. На спинке стула висел ее старенький халат, из швов которого давно лезла вата, но в качестве теплой утренней одежды он был незаменим, особенно в такую погоду.
На перекладине кровати нашлись шерстяные носки. Порядочно грязные, но не стирать же их всякий раз, когда надеваешь по холоду. Утеплившись таким образом, Лия окончательно покинула постель. Беглый осмотр показал, что будничное платье Мими висело на месте, а значит, она уже куда-то ускакала с утра пораньше. Интересно, сколько сейчас времени – кажется, что совсем рано, но погода пасмурная и легко может обмануть.
Кувшин Мими был пуст, а в Лиином вода давно остыла. Неприятно умываться холодной водой, но спускаться вниз и греть – лень. Выбрав из двух зол по ее мнению меньшее, Лия стянула с себя халат и рубашку и наклонилась над умывальником.
А все-таки бодрит холодная вода спросонья! После тщательной помывки от хандры и сонливости не осталось и следа. Девочка расчесала волосы, еще мокрые у лица и заплела их в небрежную косу – ее кудри хорошо держались и без всяких лент, так что она не привыкла проводить много времени у зеркала.
Одевшись в простое домашнее платье, Лия спустилась вниз. Часы в гостиной показывали половину девятого, но во всем доме было сумрачно и тихо. Окна не были зашторены, но казалось, будто плотная тюль закрывает дом от солнца. Тишина и полумрак царили повсюду, даже скрипучая лестница не подавала голоса.
Лия принюхалась – из кухни пахло чем-то вкусным. Чем не повод порадоваться, даже если кажется, что весь мир вымер? Она двинулась вниз, стараясь топать погромче, чтобы разбудить наконец это оцепенелое утро.
Бряк! Лия аж подпрыгнула от неожиданности, но это была всего лишь Брынза. Она обрушилась с буфета прямо на пол, наделав столько шума, что даже фарфоровый болванчик в буфете испуганно затрясся и замотал своей пустой головой из стороны в сторону. Она начитывала уже 15 лет от роду и 7 килограммов веса, что делало ее весьма значительной фигурой в доме.
Увидев Брынзу, Лия очень обрадовалась: во-первых, она была в доме не одна – все-таки скудость света и тишина действовала на нервы. А во-вторых это была отличная возможность погладить кошку. Но та, словно прочитав ее намерения, скосила на нее предостерегающий взгляд, показывая, что не очень-то расположена к нежностям. Брынза имела свои принципы и весьма непростой характер, с которым все, включая Ирью, беспрекословно считались. Каждый раз, когда очередная жертва прибегала к ней жаловаться, протягивая полыхающие рубиновые царапины, Ирья флегматично говорила, доставая зеленку:
- Нефиг лезть было. Кошка сама знает, что ей делать, надо будет – сама придет…
Но сколько Лия себя помнила, Брынза никогда не приходила погладиться на ручки. Она была гордая и независимая, и даже ведьме не позволяла с собой фамильярничать, разве что изредка, в виде особого исключения, она приходила и садилась рядом. Никто и никогда не слышал ее мурлыканья.
Что Мими, что Лия наперебой пытались завоевать расположение старой кошки, подсовывая ей самые сладкие кусочки. Брынза их съедала с удовольствием, но ничего не меняла в своем поведении – она слишком дорожила независимостью и плевать хотела на их заискивания.
Подмигнув Брынзе, Лия осторожно прокралась на цыпочках к двери Ирьиной комнаты и прислушалась. Внутри было тихо, только часы громко тикали на стареньком комоде. Она тихонько толкнула пальцами дверь, испуганно втянув воздух – вдруг сейчас появится ведьма и нахмурит брови, а это страшнее любой взбучки. Дверь тихонько отъехала в сторону и взору Лии предстала маленькая спальня, тихая и уютная. Пестрые шторы на окнах гасили и без того тусклый свет, поэтому глазам Лии комната предстала в полумраке. Но одно оставалось фактом – ведьмы там не было.
Ну что ж, отлично! Можно попробовать вскрыть дверцу серванта и почитать что-нибудь запретное – все зависит от того, надолго ли отлучилась ведьма. Интересно, куда же все-таки все делись? Может, на базар ушли? Да, точно, на базар, не иначе.
Лия присвистнула себе под нос и двинулась в кухню – чем бы ни заниматься, для начала следует подкрепиться. В кухне действительно вкусно пахло рыбным пирогом. В пользу этой версии говорило и то, что Брынза как-то чересчур радостно побежала рядом с девочкой.
- Рыбный пирог это хорошо. Ну что ж, поедим!
В кухне было так же сумрачно. Лия подошла к окну и распахнула занавески. Мутноватый свет залил помещение, обнажив беспорядок на столе – остатки поспешного завтрака. В раковине громоздилась гора грязной посуды, оплывшая свеча закапала воском почти чистую скатерть. Светопреставление!
Она вздохнула и присела возле печки, чтобы разжечь плиту. Воду они всегда кипятили в огромной медной кастрюле, но сейчас она стояла пустая. Пришлось натаскать воды из бочки, стоявшей на заднем крыльце. За ночь ветер набросал в нее желтых листьев, и Лия разгребала их старым ковшиком, задумчиво глядя на черную поверхность, в которой отражалось ее лицо. Ей отчего-то стало грустно.
Когда кастрюля вскипела, девочка закатала рукава и перемыла всю посуду, а заодно и сменила скатерть. Ей уже сильно хотелось есть, но она терпеть не могла садиться за грязный стол – одна из нелепых, но непробиваемых привычек, которые так непросто прививаются, но потом цепляются на всю жизнь. Ответственным за эту привычку был Змей, зануда и чистоплюй.
Наконец убравшись, Лия плюхнулась на стул и только тут вспомнила, что в кухне пахло рыбным пирогом, когда она туда вошла. Поинтересовавшись содержимым кухонного шкафа она нашла кусочек, к которому прилагалась записка на листке отрывного календаря, сделанная явно второпях.
«Мы ушли на вызов, будем поздно. Учи уроки, прибери в комнате и приготовь чего-нибудь на ужин. Ирья»
Интересное дело… На вызов… А почему это они ушли без нее? Это получается, что Ирья взяла с собой Мими, а ее оставила дома, не разбудив и не предупредив, как будто она неумеха, достойная только того, чтобы убираться дома в отсутствие великих ведьм! Аппетит пропал, Лия без интереса зажевала пирог со сладким чаем, не обратив внимания на умильную морду Брынзы, провожавшей жадным взглядом каждый кусочек.
Обидно, черт возьми! В том, что касалось учебы, Лия была о себе довольно высокого мнения – ей все давалось легко, науку она схватывала на лету, не трудясь, в то время как Мими приходилось просиживать часы над книгами. Частенько бывало, что Лия убегала на улицу и дразнилась оттуда: «Заучка! Заучка!», а Мими, бледнея от злости, наглухо закрывала окно и углублялась в книгу.
Ирья, зорко следившая за обеими девчонками, иногда иронически спрашивала:
- Ну что, стрекоза, лето красное пропела? – но в процесс не вмешивалась. Мими втихаря завидовала подружке оттого, что у нее все так легко выходит, и не желала уступать, поэтому с утроенным усердием штудировала книги.
- Вот из нее толк будет, количество однажды перейдет в качество, – однажды заметила Ирья, - а ты все будешь надеяться, что все само рассосется.
Лия тогда обиделась и решила тоже усердно заниматься, но ничего не вышло – на улице стояла теплынь, пахло пылью и нагретой землей, лаяли собаки. Как тут усидишь? Да и читать один и тот же текст по сорок раз, когда ты все уже поняла, совершенно неинтересно. Но Лия заметила такую деталь: она очень быстро запоминала и усваивала любую информацию, но так же быстро и забывала ее, в отличие от Мими, которая с огромным усилием вбивала себе в голову простые вещи, но, раз запомнив, она уже ничего не забывала.
В прошлом году Ирья рассказывала им про свойства местной растительности, в том числе чертополоха. Да-да, того самого, с липучками на фиолетовых головках. Оказалось, что им не только кидаться сподручно, но и в разные отвары можно добавлять. Добавленный в почечный чай, он размягчает камни в мочевом, а если вымочить головки в спирте и растолочь, то нет лучшего кровевосстанавливающего средства. Лия выслушала это, помнила недолго, а потом забыла.
И вот, с месяц назад, случилось несчастье с кузнецом Галушкой – он неловко двинул рукою и угодил под молот. Кисть было уже не спасти. Лия помнила, что это было послеполуденное время, медового цвета солнце ярко освещало спальню в доме кузнеца, пылинки в его лучах казались золотыми. Тихое, сонное время, которое хорошо проводить в кресле за размышлениями. Но тогда в доме царила паника, хлопали двери, кричали женщины, стонал и плакал, истекая кровью, несчастный Галушка, а Мими и Лия почтительно стояли позади Ирьи, как подмастерья, готовые броситься в дело по первому слову мастера.
Ирья велела вскипятить воду, принести чистые простыни и стала разбирать инструменты. Лия смотрела из-за ее плеча, слушала, как она объясняет многочисленной родне кузнеца, что необходимо оперировать, видела, как она гладит плачущего мужика по голове и что-то говорит ему ласковым голосом. Но все это пролетало мимо нее, главным в комнате сейчас был алый комок из тряпок, крови и мяса, лежащий на постели. Лия чувствовала дурноту и с ужасом думала, что Ирья сейчас начнет его разворачивать.
Так, собственно, и произошло. Ведьма выгнала из комнаты всех лишних, напоила Галушку убойной дозой сонного зелья, и бросила металлические инструменты в кастрюлю с кипящей водой.
- Итак, смотрим внимательно, второй раз руку отрезать не буду. Вспоминаем, что главное в деле врачевания?
- Чистота! – быстро произнесла Мими, глядя на ведьму, старательно мылившую руки.
- Правильно. А вы чего стоите? Ваши руки должны быть чище, чем облака в жаркий день.
Девчонки наперегонки бросились закатывать рукава. Лия смотрела на Мими, видела, как между ее бровей нарисовалась вертикальная складка, а губы плотно сжались. Мими была невероятно собрана и серьезна, и так красива, что Лия даже забыла о том, где находится, на нее засмотревшись.
- Ты что, спишь на ходу, что ли? Быстро, готовь стол и разворачивай его, он кровь теряет!
Дальнейшее было как в кошмаре – на прикроватной тумбочке, накрытой белоснежной скатертью, Ирья, попутно что-то объясняя, быстро отделила ланцетом раздробленную кисть. Кровь лилась ручьем, ноги Лии стали ватными и словно приросли к полу, а Мими, напротив, двигалась быстро, словно предугадывая команды ведьмы. Она подавала ей инструменты, убирала использованные, заливала рану микстурой, чтобы остановить кровь и еще успевала что-то спрашивать.
Все закончилось довольно быстро. Ирья забинтовала культю, в то время как Мими, не моргнув глазом, собрала окровавленные тряпки вместе с мясом и куда-то их унесла. Бледную и полуживую Лию, казалось, никто не замечал – словно ее и не было в комнате. На ночь ведьма оставила их вдвоем присматривать за больным, и Лия, сидя в уголке, смотрела, как Мими действует спокойно и уверенно.
- Бледненький он очень, много крови потерял. Давай так: я за ним присмотрю пока, а ты кроветворное свари.
Сидеть с кузнецом Лие не хотелось, но, спустившись на кухню, она обнаружила, что совершенно не помнит, как варить кроветворное. Старательно напрягая память, она только запуталась, но позориться не хотелось – за сегодняшний день она и так опозорилась по полной программе. Может, сварить какую-нибудь байду из лопуха? Хуже ему точно не станет, но и лучше, правда, тоже… Но совесть все-таки возобладала, и, с опущенной головой и полыхающими ушами, Лия пошла признаваться подруге, что не помнит рецепта.
- Ну ты даешь! Какой еще лопух? Чертополох! Позорище!
Это уж точно. Лия потом неделю переживала, самооценка ее серьезно пострадала от проклятого чертополоха, но, как ни странно, Ирья даже слова не сказала по поводу ее поведения. Однако, с тех пор Лия решила всерьез взяться за учебу, и тут обнаружила, насколько она отстала от Мими, которая, казалось, знает наизусть все травы в мире, все названия человеческих мускулов и костей, все соединения, волшебные и не очень.
Лия старательно зубрила материал, запоминала, радовалась – и снова забывала. Вся эта премудрость не держалась у нее в голове, хоть ты тресни. Теперь уже Мими тихонько посмеивалась себе под нос, глядя на ее мучения. С расстройства Лия психовала, уходила из дома на старое кладбище и пыталась заниматься там, в одиночестве.
Мими кладбищ не любила, нужна была очень веская причина, чтобы заставить ее туда пойти, а Лия, наоборот, чувствовала себя спокойно и легко.
- Там мертвецы, терпеть их не могу. Ненавижу мертвечину!
- Глупости какие! То, что в земле лежит, это просто химическое соединение. А души, которые там ходят, это люди, такие же как мы с тобой. Чего их бояться? Их везде полно, не только на кладбище.
- Не начинай опять! Я не хочу думать о том, что в тот момент, когда я сижу на горшке, кто-то из другого мира на меня пялится и ржет!
- Но это правда! – заливалась смехом Лия.
- Заткнись!!!
Это был лучший способ вывести Мими из себя. Да, она прекрасно разбиралась в травах, у нее были замечательные руки, которые снимали любую боль одним прикосновением, но она в упор не видела нематериальные объекты. Любой, самый нахальный призрак, мог спокойно скакать у нее перед носом, она и не пошевелилась бы.
А ведьме полагается их видеть, ну или хотя бы чувствовать. Мими зубрила заклинания, изучала признаки потустороннего присутствия, лезла из кожи вон, но получалось слабенько. Ей требовались обстановка, заклинания, реквизит, чтобы выйти на контакт хоть с кем-нибудь, в то время как Лия просто видела всех этих засланцев и могла спокойно с ними общаться, не прилагая усилий. Она их чувствовала.
Мир для Лии был многоликим и многогранным, душа ее не знала ни границ, ни правил, летела куда хотела. Ее не пугали бледные лица за пеленой дождя или тени от предметов, которых не было. Все, что существует в мире, имеет право в нем жить. Лия любила сумерки и дрожащий свет, любила все неясное и таинственное, ее привлекали ночные шорохи и дальние крики птиц. Ночью ее черные глаза как-то особенно блестели, когда она подолгу сидела на заднем крыльце, словно вслушиваясь во что-то.
- Спать пора, пойдем уже. – Мими всегда возникала не вовремя.
- Тссс… Слышишь? Как сегодня звенят звезды… - нездешний отблеск падал на лицо девочки, заставляя его словно светиться изнутри.
- Это в голове у тебя звенит. Горошина между ушами катается и брякает. Хватит уже в темень таращиться, спать пошли. – Мими и сама не знала, почему, но Лиин загадочный взгляд ее пугал, словно она боялась однажды потерять ее в сумерках.
Но сейчас все-таки было утро, пусть и неотличимое от вечера. Чувствуя на сердце царапину, Лия помыла свою чашку и поплелась в гостиную. Дел много – надо все убрать, что-то приготовить, да и уроки еще никто не отменял, но как тут работать, когда от такого отношения руки опускаются. Ей даже не пришло в голову, что сегодня мог быть вызов на лечение, а ведьма давно заметила, что в делах лечебных от Лии толку нет, как и от Мими в делах потусторонних.
- Иэ-э-ээх, из них двоих получилась бы одна великая ведьма… Еще покруче меня пожалуй, но что есть, то есть. Бывает и хуже.
Девочки не знали этого, поэтому лезли из кожи вон, чтобы исправить свои недостатки. Вот и сейчас Лия страшно расстроилась, хоть и пыталась не подавать виду.
- Это ничего, сейчас я буду убираться! А убираться надо хорошо, потому что кое-кто порядочный засранец… засранка.
Поправилась она, заметив краем глаза, что Брынза запрыгнула на диван и устроилась в своем любимом углу, мефистофельски сверкая зеленым глазом.
- Вот так всегда… Разведет помойку, а я убирайся… - Лия ворчала, перебирая содержимое их с Мими общего шкафа. Это была совершенная неправда, потому что как раз Мими любила порядок и ее вещи всегда были аккуратно сложены. Но разве сейчас не повод поворчать?
– Почему мои вещи пахнут так, как будто кто-то сдох? Я вам, что, Золушка какая… Блин, а это что за хрень?
Из-под масштабного завала из своих платьев, чулок и книжек, Лия, к своему изумлению, извлекла тоненькую тетрадку, кулек с засохшими какашками и печальную дохлую крысу.
День выдался долгим. Сначала Лия все прибрала, досадуя про себя, но когда дом наполнился ощущением чистоты, она невольно заулыбалась. Запах свежевымытого пола и сушеной вербены, которую она старательно развесила для пущей красоты, придавал сумрачному дому теплоту и уют. Солнца все так же не было, но сквозь чистые стекла даже серый день казался ярче.
Она сварила большую кастрюлю рассольника и в доме стало совсем хорошо, по-домашнему. Правда, поясницу ломило от усталости, но она была почти довольна: вот сейчас бы им и вернуться, посмотреть, как у нее мило получилось и как вкусно пахнет. Но никто не пришел. День помаленьку растаял, стало смеркаться уже по-настоящему, но Ирью с Мими словно корова языком слизала.
Из всех углов повылазили тени, стало одиноко и неуютно. Лия зажгла свечи и уселась в гостиной учить уроки, радуясь, что Брынза не пошла на охоту, а все так же дремлет на буфете. Около полуночи кошка вдруг проснулась, подняла голову и посмотрела куда-то сквозь стену, а потом спрыгнула вниз, усевшись возле входной двери. Такой трюк она проделывала не раз, и Лия поняла, что Ирья наконец-то идет домой.
И точно – минут через пять заскрипел замок, и на пороге показались две сгорбленные фигуры. Безо всяких вопросов было видно, насколько они устали. Ирья сняла плащ и башмаки, подхватила свой саквояж и, тяжело ступая, исчезла в своем кабинете, не сказав ни слова. Лия бросилась на кухню, поставила чайник, подогрела суп, накрыла на стол. Но никто не обратил внимания на ее суету – Ирья и Мими молча уселись за стол, молча поели, не замечая, что едят, и так же молча разошлись по своим комнатам, оставив на столе грязную посуду.
Лия надулась еще больше – мало того, что ее бросили одну на целый день, так еще и считают ниже своего достоинства с ней разговаривать! Но со стола все-таки убрала.
Наверху, в девичьей спальне, Мими переодевалась, и по ее движениям было видно, насколько она устала. Сняв платье, она даже не повесила его на стул, как обычно, а оставила лежать на полу. Медленно подойдя к умывальнику, она взялась за ручку кувшина, и… не смогла его поднять. Опершись руками на раковину, девочка словно бы раскачивалась взад-вперед, а потом ее тело вздрогнуло и исторгло из себя только что съеденный суп.
Лия очень испугалась, метнулась к ней – Мими была бледной и совершенно обессилевшей, холодный и скользкий пот покрывал ее лоб.
- Ох ты, черт, я сейчас. Подожди… ИРЬЯ!!!! – Лия скатилась вниз по лестнице, в комнату ведьмы, где Ирья уже разбирала кровать. – Там Мими, ей плохо! Ее стошнило!
- Так кто суп-то варил?
- Причем здесь суп???!!! Ее тошнит!!!
- Не ори. Сейчас иду.
Мими тошнило долго, с толком, с чувством, с расстановкой. Когда все наконец закончилось, ведьма дала ей выпить какую-то микстуру и уложила в кровать. Лия присела рядом и погладила подругу по голове, убирая налипшие волосы с вспотевшего лба.
- Ну как ты?
- Нормально. Я устала очень, давай спать.
И хоть у Лии была к ней целая куча вопросов, она покорно улеглась в кровать и потушила свечку – комната погрузилась во мрак. Снаружи снова шел дождь, и крупные капли шлепали по подоконнику: кап-кап! Лие показалось, что прожитого дня и не было вовсе, вот сейчас она уснет, проснется и снова будет тишина и пустота 90 дня 630 года.
Но, к счастью, Лия ошибалась: за ночь облака разогнало, и проснувшись, даже еще не открывая глаз, она почувствовала как горячий солнечный язык лижет ей щеку. Внизу хлопала дверями Ирья, а рядом, в своей койке, сопела лежебока Мими. Дверь тихонько скрипнула и осторожно приотворилась, как по волшебству, – затаив дыхание, Лия ждала, что же будет дальше. Пум! На кровать запрыгнула Брынза, залезла к ней на грудь, сделала топтушечки и улеглась под бок. Жизнь все-таки прекрасна!
Несмотря на все вчерашние происшествия, Ирья выглядела вполне себе бодро, пусть и немного бледновато. Желая побаловать девчонок, она настряпала сырников, и сейчас сердилась, что они остывают, а никто не идет. Брынза уже позавтракала, и сейчас умывалась, сидя на стуле, муслила розовым язычком белоснежную лапку.
- Вкусно. – Сырники и правда получились на славу.
- А то… Наелись? Вот и славно, ступайте в кабинет, будем заниматься. Посуду я потом вымою.
Как много все-таки значит солнце! Стоило ему выглянуть, и даже ведьмин кабинет стал уютным и приветливым. Подумаешь, скелет стоит в углу – так он же для работы нужен, и сушеные змеи тоже, не более чем реквизит. У них и хвостики на солнце блестят! Ирья вошла в кабинет вслед за девчонками, подождала Брынзу и закрыла дверь на ключ.
- Итак, в последний раз мы с вами говорили…
- Об энергетическом следе материального объекта! – бодро отрапортовала Лия. Вчера весь день она тренировалась, отыскивая кошку по дому, и у нее уже неплохо получалось. Но Мими не выглядела такой уверенной, поэтому предпочла помолчать, в тайной надежде, что Ирья придумает что-нибудь новое и необычное.
- Верно. – Ирья уселась в свое кресло и сцепила пальцы в замок. – Но продолжим мы в другой раз. Вчерашнее происшествие натолкнуло меня на одну неприятную мысль, и пока вы спокойно спали, я ее думала.
Мими перевела дух, можно было расслабиться. А Ирья взяла чистый лист бумаги, карандаш, и положила перед собой.
- Я полагаю, Мими уже рассказала тебе о том, что случилось вчера в доме Салори. Очень неприятная ситуация, но я бы о ней не думала, если бы не наступила в лужу.
Лия подняла брови.
- Да, я вчера промочила ноги, когда мы возвращались домой. Ботинок был совершенно мокрый, и, чтобы его высушить, я взяла старую газету и затолкала внутрь. Вернее, хотела затолкать, но тут заметила кое-что. – Ведьма протянула девочкам помятый задник, в котором чернилами была обведена крохотная заметка.
«Трагическая гибель королевского зеленщика»
С прискорбием сообщаем, что 78 дня 625 года, господин Салори, королевский зеленщик, погиб при исполнении им своих обязанностей. Почтенный купец вез во дворец партию свежей зелени, проезжая по улице Новотной, он стал жертвой черепицы, упавшей с крыши дома №24. Кусок кровли, отломившийся и упавший с крыши, попал господину Салори в голову и убил его на месте. Королевская гильдия купцов выражает глубочайшие соболезнования семье покойного.
Это не первая трагедия в семье Салори: в прошлом году от долгой, продолжительной болезни скончалась супруга покойного, а еще три года назад семья потеряла старшего сына и наследника»
- Ммммм? Но, насколько я поняла, вы вчера были у господина и госпожи Салори, которые находятся в добром здравии. Почти.
- Газета довольно старая. – Ирья старательно разглаживала помятую бумажку. – Господин Салори, о котором идет речь в некрологе, это отец того человека, которого мы навещали. Он погиб пять лет назад таким вот прозаическим образом, а за год до этого умерла его жена, а еще три года назад…
- Погиб их старший сын, Бенедетто. – Закончила фразу Мими. – Он должен был унаследовать торговлю, но не случилось. Поэтому сейчас дело перешло к последнему сыну – Олафу, жена которого чуть не померла вчера. Я так понимаю, вы клоните к тому, что смерти в этой семье случаются с завидной регулярностью?
- Совершенно верно. – Ведьма призадумалась, глядя куда-то в пространство. – Именно об этом я и хотела с вами поговорить. Когда пришел посыльный от господина Салори, я не стала будить тебя, Лия, решила, что там дело за лечением. А теперь думаю, что зря – потому что именно тебе стоило бы взглянуть на молодого купца и его дом. Впрочем, мы это устроим. А теперь смотрите сюда…
На чистом листе бумаги, который она приготовила, Ирья начала чертить что-то похожее на генеалогическое древо, только веточки его были хиленькими и кривенькими.
- Вот это старик Игнасио, дед нынешнего Салори и основатель династии. Он дожил до девяноста лет и умер в своей постели. Тут все чисто. У него был сын, Матвей, который успешно продолжил его дело и героически получил каменюкой по черепу. Вот тут и начинаются вопросы: если мне не изменяет память, он был женат четыре раза и три раза вдовел. А с одной женой он развелся, и она жива-здорова до сих пор, снова вышла замуж и живет со своим многочисленным семейством где-то в Халидаде. Причем развелись они по причине бездетности, но во втором браке у нее то ли трое, то ли четверо детей.
Карандаш порхал над листочком, вычерчивая все новые и новые линии.
- Все-таки в жизни нет ничего бесполезного. Сколько бы я ни ругалась на госпожу Паливец, но именно она является источником сведений, которые сейчас для нас бесценны. Вы спросите, почему я забиваю вам головы подобной чепухой, вместо того, чтобы изучать энергетический след?
- Да нет, мы благоразумно промолчим, – отозвалась Мими, которая была чрезвычайно рада повороту событий. Ирья проницательно глянула на нее и ухмыльнулась уголком рта, а Мими снова почувствовала знакомое неприятное ощущение, как будто кто-то лазил в ее голове.
- Похоже, нам подвернулся довольно редкий случай, который я хочу вам продемонстрировать во всей красе, не так уж часто такое происходит. Итак, господин Салори женится в первый раз – и его молодая супруга умирает родами через год после свадьбы, ребенок при этом тоже погибает. Он женится во второй раз – и его вторая супруга падает с моста и разбивается насмерть, будучи беременной. Он женится третий раз, но детей по-прежнему нет. Наконец, он вступает в связь со своей приказчицей, которая рожает ему двоих сыновей, Бенедетто и Олафа. Счастливый папаша разводится-таки со своей третьей супругой и женится на матери своих детей. Все хорошо, только первый сын погибает молодым, а вслед за ним смерть настигает супругу Салори и его самого. Остается только золотушный Олаф, который с детства болел всем подряд, да и теперь здоровьем не блещет. И что же он делает? Наплевав на честь наследную, он женится на здоровой крестьянской девушке, которая теперь фактически управляет всеми его делами, да еще пытается родить ему наследника. Но не получается.
Лия хлопала глазами, ей казалось, что она случайно попала на какую-то конфиденциальную беседу двух посвященных и теперь тщетно пытается уловить суть. Все эти имена: Матвей, Олаф – ничего ей не говорили, а Мими с Ирьей вели себя так, словно знали этих людей всю жизнь.
Ирья откинулась в кресле, потирая пальцами переносицу, как и всегда в моменты затруднения. – Похоже на полную клиническую картину родового проклятия. Видите, как оно работает: сметает одного за другим до полного прекращения рода. Сейчас из Салори остался только Олаф и маленькая Саманта – другие дети у них почему-то не получаются.
- Это была уже пятая попытка, - авторитетно кивнула головой Мими.
- Хотя… - Ирья снова схватилась за карандаш. – У Матвея Салори дети тоже родились, хоть и не без труда, вот только надолго их не хватило. Возможно, что приток свежей крови, здоровой энергетики в семью смог на время отодвинуть действие воронки, но теперь госпожа Салори успела пропитаться ею. Это значит, что новые дети у них вряд ли появятся, а маленькой Саманте и ее отцу грозит опасность. Опасность также грозит и госпоже Салори, если она будет пытаться завести еще детей.
Звучало впечатляюще. Лия даже замерла, чтобы не упустить ни одного слова – еще бы, есть разница: бегать по огороду за кошкой или распутывать нить родового проклятия.
- Рот закрой – муха залетит. – Ирья как никто другой умела утешить и одобрить. – Итак, первоначальная картина ясна, а детали нам еще предстоит выяснить. Я хочу сейчас с вами поговорить о родовом проклятии не с позиции мистифицированного обывателя, а с позиции профессионала. Что это такое? Это отсроченное энергетическое воздействие на определенного человека и его потомков, инициированное другим человеком. Сами знаете, как это бывает. Однако первый закон природы гласит: ничего из ничего не рождается и в никуда не уходит. Чтобы инициировать такое воздействие, человек должен либо отдать огромный заряд энергии, либо совершить энергетический заем. Для сравнения скажу, что заряд энергии должен быть такой силы, что он сопоставим с жизнью.
Ирья потянулась и достала с полки дамский альманах за позапрошлый год. В нем торчала закладка, сделанная из прутика от веника – значит, ведьма нашла в нем что-то интересное, помимо рецептов, выкроек и тупоголовых статеек типа «Для дома, для семьи».
- Вот здесь на трех страницах дан обзор сглазов, порч и проклятий. Слушайте внимательно: «Часто, в гневе, близкие люди могут бросить дурное слово, которое, как нож, вспарывает энергетическую защиту человека, и задает ему деструктивную программу. Такая программа может переходить в род и в потомство, вплоть до седьмого колена. Обычно проклинающий, находясь в состоянии аффекта, делает резкое движение, приковывающее внимание проклинаемого, тем самым сужая его восприятие и нейтрализуя на короткое время защитное поле человека, а затем словесно вкладывает негативную программу. Внешне это выглядит как стукнуть кулаком по столу и закричать: «Проклинаю!» или «Да чтоб ты сдох!». Подобные проклятия бывают очень разрушительны, особенно со стороны матери, поэтому всегда следите за своими словами, чтобы не причинить зла своим близким.» Ну как?
- Э-м-мммм… Неприятно. – Лия поморщилась, - получается, что любой дурак может проклясть кого угодно.
- Вот именно. – Ирья захлопнула журнал. – Потому это и дамский альманах, что пишет всякую хрень. Если бы это было правдой, люди бы давно выродились и умерли под гнетом любительских проклятий. В том-то и дело, что цена таким проклятьям, даже самым страшным – три дня поноса. Для того чтобы организовать что-то стоящее, надо: во-первых, прибегнуть к помощи профессионала, а во-вторых, как я уже говорила, энергетически вложиться. Если хочешь забрать жизнь – изволь ее отдать. Баш на баш. Но ведь это никому не нужно, правда? Поэтому для родового проклятия используют чужую жизнь, запуская воронку, которая растет и растет, захватывая людей, энергетически связанных с проклинаемым объектом.
Лия вспомнила темно-синюю книжицу, стоявшую в закрытом шкафу. Это были мемуары следователя по особо важным делам, который однажды расследовал череду убийств, и пришел к выводу, что эти люди были убиты в ритуальных целях. Даже читать такое было тяжело и страшно, не говоря уж о том, чтобы наяву столкнуться с чем-то подобным. А Ирья продолжала:
- Предположим, что Матвея Салори кто-то проклял. Предположим, что даже за дело. Значит, где-то полеживает бесхозный труп того, кого употребили на это благое начинание. Но и это не самое главное – давайте посчитаем, сколько человек умерло в семье: три жены Салори, он сам, два нерожденных ребенка и один рожденный, плюс пять попыток Олафа завести детей, итого тринадцать человек. А я вам говорила, что для любого воздействия необходим энергетический заряд равной силы, а откуда он возьмется?
Девочки даже не дышали, впитывая каждое слово. Ведьма оглядела их, словно надеясь, что кого-то осенит.
- Не знаете? А берется он у людей, энергетически связанных с проклинающим, то есть у родственников, детей и внуков. Недаром говорят, что проклятие падает на голову проклинающего. Соответственно, где-то есть семейство, в котором можно наблюдать подобную картину. Мы сейчас видим след, оставленный кем-то из предков, и спираль раскручивается, забирая жизнь за жизнью. Мы не знаем, кто и кого проклял, но мы видим как это работает – то, что умер очередной ребенок Салори, значит, что в другом месте прервалась еще одна жизнь. Проклятие работает, поедая чьих-то родных, для того, чтобы в семье Салори, кто-то умер. А по какой причине – уже никому не ведомо. Понимаете, какая чудовищная глупость?
- А можно это остановить? – пискнула Мими, окончательно придавленная услышанным.
- Можно, но сложно. Об этом мы потом поговорим, а сейчас я хочу заострить ваше внимание на роли ведьмы в этом процессе. Кто скажет мне, кем является ведьма в данной истории?
- Усилителем? – неуверенно промямлила Лия.
- Умница! – Ирья щелкнула пальцами. – Усилителем. Сам человек, как бы ни старался, не в состоянии запустить воронку без посторонней помощи. Вот тут и нужна ведьма, которая может запустить заряд, сама вроде бы оставаясь не при делах. Однако – это не совсем так, вернее совсем не так. В формировании воронки каждый играет свою роль, и никто не может выйти оттуда с чистыми руками. Профессиональная этика предписывает ведьме: не навреди, и я очень надеюсь, что за столько лет сумела внушить вам эту истину, но на всякий случай я объясню попроще. Проклятие не стоит делать никому, никогда, ни за какие деньги, ни по какой причине. Потому что, во-первых, это неэтично, а во-вторых – это звездец, как страшно! Сейчас я вам в деталях расскажу, что происходит с ведьмой, которая сдуру решается на такое…
После такого урока даже яркий день казался не в радость, Лия и Мими вышли из кабинета ведьмы притихшие и испуганные – словно могильным холодом повеяло от милого и уютного жилья. Ирья отпустила их, повелев заниматься своими делами, а сама заперлась в кабинете, видимо, ей надо было подумать о воронке семьи Салори. Оставшись вдвоем, девчонки даже не знали, о чем поговорить, так угнетающе подействовало на них услышанное от ведьмы.
Гостиная казалась пустой и притихшей, чисто убранный стол, готовый к приходу посетителей, мытые чашки рядком, даже янтарное варенье в вазочке сейчас не радовали глаз. Мими прошлась туда-сюда по комнате, всплескивая руками, словно хотела что-то сказать, но так и не решилась. Солнце золотило ее темные волосы, придавая им каштановый оттенок – Мими так и сохранила свою детскую прическу, нипочем не желая отращивать волосы. А уж если она чего-то не хотела, то на этом деле смело можно было ставить крест.
И тут Лия вспомнила! То самое, что не давало ей покоя со вчерашнего дня:
- Кстати, о птичках, – я тут вчера убиралась в нашем шкафу и обнаружила, что ты развела помойку в моих вещах. Можешь мне внятно объяснить, какого лешего там делали: дохлая крыса, сушеный страстоцвет, какие-то какандии и самое главное – вот это?
Лия достала из кармана тетрадные листочки, исписанные рукой Мими: - Смотри, какое интересное дело: страстоцвет, собранный в семижды седьмую ночь, обладает свойством привлекать людские чувства…
Она не договорила, Мими, покрасневшая, как кирпич, подскочила к ней и попыталась выхватить листочки. Но не тут-то было: после короткой борьбы Лия оседлала спинку дивана и продолжила чтение уже оттуда:
- …заваренный с крысиным жиром, страстоцвет…
- Отдай!
- …является одним из важнейших ингредиентов приворотного зелья…
- Не смей! Это тебя не касается!
- Еще как касается! – Лия спрыгнула вниз и уперла руки в боки, - это кого ты привораживать собралась?
- Никого! Отдай сейчас же!
- Щас! А ну говори, что ты тут надумала? И почему этот мусор лежал в моих вещах?!
Лицо Мими напоминало спелый помидор, вот-вот готовый треснуть:
- Да потому что там самое надежное место во всем доме. Ты свое барахло уже три года не разбирала, я бы в жизнь не подумала, что ты это найдешь.
- Я не разгребала?? – Лия вытаращила глаза, открыла рот, чтобы выпалить что-нибудь убийственное, и… растерялась: а ведь правда, она и забыла, когда убиралась на своей половине.
- Ну да, у тебя там нижние слои подгнивают, а верхние утаптываются. Отдай бумажки!
- Ты не переводи стрелы, - Лия тоже покраснела, но не только от неловкости. Беспредметное, но невероятно гадкое подозрение, пробежало холодком по спине и упало куда-то за ребра, загоревшись нестерпимым жаром. – Кого ты собралась привораживать?!
- Я никого не собиралась привораживать!!! Это я… это я в сугубо научных, медицинских целях…
- Знаешь, я, конечно, не Парацельс, но кое-что все-таки соображаю. И ты мне про научную цель не заливай! Крысу пошто удавила??? Ей бы еще жить да жить!
- Крысу не я, крысу Брынза порешила! Сейчас же верни бумаги! Это неприлично, читать чужие документы! Впрочем, что с тебя взять, вы там в лесу политесу не обучены!
В этот драматический момент дверь Ирьиного кабинета распахнулась, и на пороге показалась ведьма с лицом, не сулившим ничего хорошего.
- Если вы сейчас же не заткнетесь, то будете вдвоем искать способ превращения из жабы в человека! А ну, брысь отсюда!
Лия в сердцах хлопнула дверью, не дав Мими толком объясниться. Никто не знал, но Мими продвинулась в изучении предмета гораздо дальше, чем просто почитать книжку и задушить крысу.
У нее был свой план - все, что Лия нашла в шкафу, было отходами производства. Настоящие ингредиенты она прятала в дровеннике, был там у нее секрет, закопанный под стеночкой. Она долго изучала вопрос, ковырялась в Ирьиных книгах и записях, походя научившись виртуозно вскрывать любые замки. Даже сама Ирья не представляла, что во всем доме уже давно не осталось ни единого уголка, куда бы ни проникла ее ученица. Мими немного смутили слова, вычитанные в одной заплесневелой тетрадке: «Приворотное зелье не вызывает настоящей любви – ничто в мире не способно ее вызвать, оно лишь имитирует бурную влюбленность, вплоть до одержимости. Действие препарата длится до полугода, потом резко, одномоментно прекращается. При повторном приеме срок действия сокращается пропорционально частоте применения. Необходимо помнить, что приворотное зелье является токсичным, при частом приеме отрицательно влияет на здоровье привораживаемого, абсолютно противопоказано при наличии другой влюбленности – задавленное чувство будет проявляться в виде депрессий, алкоголизма, припадков безумия и суицидальных наклонностей»
- Не вызывает настоящего чувства… - Мими долго думала об том, - ничто в мире не способно искусственно вызвать любовь. Ну раз нельзя, то нельзя, будем довольствоваться имитацией. Как бы это все провернуть?
По ночам она лежала с открытыми глазами, вглядываясь в темноту, слушая ровное дыхание спящей Лии – ночь была единственным временем, когда она могла спокойно подумать наедине с собой. Тихо трещал сверчок в половицах, да стрекотали за окном цикады, навевая сон, но юная баронесса Ферро не смыкала глаз.
Это было непросто, ведьма отлучалась из дома не так часто, а Лия так и вообще от нее не отлипала. Надо было сплавить их куда-нибудь вдвоем, чтобы спокойно сварить свою бурду. Ей помог случай с семейством Салори – Ирья, хоть и разозлилась на Лию, но все же не забыла своего интереса к данной проблеме. И, как она ранее планировала, им полагалось взглянуть на ситуацию Лииными глазами, ибо та прекрасно видела мертвых, и она могла бы приметить что-нибудь свежим взглядом, а заодно приобрести бесценный опыт. Но Лия была наказана, и ведьма внутри себя никак не могла решить дилемму: стоит ли отменить наказание во имя будущей практики, или остаться неумолимой? Пришлось приложить усилия, чтобы убедить Ирью отложить наказание.
Лия по простоте душевной думала, что подруга старается для ее блага, и даже разговаривать с ней начала на радостях, а Мими с нетерпением ждала, когда же наконец за ними закроется дверь, чтобы приступить к взлелеянному плану. У нее давно была припасена десятилитровая кастрюля, и не беда, что этой кастрюлей можно было приворожить полгорода. Едва щелкнул засов на двери, она уже черпала воду из бочки, торопясь, чтобы все успеть и ничего не пропустить.
Зелье сварилось на удивление быстро, но обнаружилась одна проблема – оно зверски воняло. За те десять минут, что Мими помешивала булькающее варево, по дому расползся невыразимо мерзкий запах вареных нечистот в смеси с помоями. Доваривать пришлось не дыша, время от времени выбегая в огород перевести дух. Когда процесс был завершен, Мими присела на бревнышко и задумалась: зелье должно было настаиваться две недели до того, как его можно будет употреблять, и ранее она планировала всунуть его в темнушку, туда, куда даже Ирья с тряпкой не заглядывала, но теперь это стало невозможно.
- Если оно будет так вонять, у нас даже клопы из дому сбегут… Что же делать?
Мягко ступая белыми лапками по половицам, в кухню вошла кошка. Принюхалась, замотала головой, зафыркала, и из глаз ее на линялый половичок потекли слезы.
- Вот это да… Глаза режет… - Мими пригорюнилась, совершенно не представляя себе, что же теперь делать с этой гадостью. Если зелье так пахнет в свежесваренном виде, то что же будет, когда оно подтухнет? Как его вообще давать объекту воздыхания? Под гипнозом? Она лихорадочно листала свои записи под укоризненным взглядом Брынзы, которая поглядывала на девочку как-то уж слишком понимающе.
- Хм… - не без опасения подумала Мими, - а эта кошка точно не разговаривает?
Но ей никто не ответил. Время шло, и необходимо было что-то предпринять прямо сейчас: или найти укромное место, или вылить всю кастрюлю в туалет и забыть о своих планах.
Решение пришло неожиданно, не без помощи Брынзы, которая, задрав хвост, медленно удалилась в заросли картошки. Секунду-другую кончик хвоста еще был виден над зелеными рядами, а потом исчез – урожай нынче будет знатный. Картошка выросла огромная, в пояс, сейчас она колосилась под солнышком, набирая силу в клубни.
- Точно! – кряхтя и обливаясь потом, баронесса Ферро вынесла кастрюлю в самую середину огорода, туда, где картофельные заросли были особенно густы. На улице тепло – настоится как следует, и еще как минимум месяц никто сюда не сунется, потому что время выкапывать еще не пришло. Да и запах на вольном воздухе не слышен.
Она отошла на тропинку, осмотрелась – все как всегда, ничего не видно. Душа наполнилась гордостью и лихорадочным волнением полководца перед битвой. Все получится! Не может не получиться!
Однако пришлось подсуетиться, запах дома стоял душевыворачивающий. Мими металась взад-вперед, оттирая плиту, протирая лимоном все поверхности в кухне, но ничего не помогало. Наконец она додумалась поджечь старые ведьмины носки, и только тогда поняла, что запах приворотного зелья был еще ничего.
Скрипнула входная дверь.
- МИМИ!!! Мими, ты что тут делаешь? – размахивая руками перед лицом, в кухню ворвалась Ирья.
- Я… я… печку растопить собралась…
- Вот этим?! Быстро открой все окна и двери! Тут же дышать невозможно!
Приток свежего воздуха немного облегчил ситуацию, но даже на следующее утро в воздухе еще чувствовалась вонь.
- Это не носки, это какое-то оружие массового поражения… - бормотала про себя Ирья, - зачем надо было их жечь?
- Я случайно… - лепетала Мими, - не думала, что так получится…
- Не думала она… А надо бы хоть изредка, для разнообразия. Лия! Где тебя носит? Иди, расскажи ей про вчерашнее! У нас там такое было!
- Да я рассказала уже, - Лия отозвалась как-то без энтузиазма.
- И что? – Ведьма впилась глазами в лицо Мими, - что ты на это скажешь?
- Э-э-ээээ…. – Мими точно помнила, что Лия ей вчера что-то рассказывала, но голова ее была занята только одним – своим приворотным зельем. Слушая подругу, она представляла себе, как разливает его по бутылкам, поэтому сейчас, как ни старалась, она не могла вспомнить ни слова из того, что, по мнению Ирьи, «БЫЛО». – Это… Ну…. Печально все…
- И?
- И жалко так… - Мими физически чувствовала как напрягается ее мозг, даже черепу тесно становилось, но вспомнить не могла.
- ЧЕГО ТЕБЕ ЖАЛКО???!!!
- Ой… Вы бы не могли мне еще разок рассказать, а то Лия как-то сбивчиво объясняла – я ничего не поняла.
Лия вытаращила на нее глаза. Ведьма уставилась на Лию.
- У вас что, массовый психоз? Или это мои носки так подействовали? А ну пошли вон, и чтобы я вас до обеда не видела! – проводив глазами платья, мелькнувшие в дверном проеме, Ирья подняла крышку мусорного ведра. – Интересно, она все сожгла, или один остался?
Прошло две недели. Погода стояла теплая, даже жаркая – когда Мими тихонько подняла крышку кастрюли, в ней плавало штук двадцать жуков, налакавшихся приворотного зелья.
- Вот. Ой, фу, пакость…
Лия с сомнением покачала головой:
- Судя по этим жертвам любви, амортенция тебе не удалась.
- Хочешь попробовать?
- Я из твоих рук не ем и не пью. Вспомни Голитус голодридис.
Воспоминание было не из приятных, и Мими растерянно замолчала.
- Так нахрена ты сварила такую кастрюлю? Что с ним делать?
- Я в чисто научных целях. Давай дадим Брынзе… надо же убедиться, что оно действует.
- Еще кошку мне отрави!
Лия выбралась из зарослей картошки и присела на корточки посреди тропинки, делившей огород на две части. Неожиданное откровение Мими немного выбило ее из колеи – что теперь делать с таким количеством приворотного зелья? Скоро Ирья полезет копать картошку и все, секрет откроется. Прыгать им тогда жабами, это как пить дать…
- Может, выльем его к чертовой матери?
- Я тебе вылью! Зря я что ли, так старалась? Надо его на ком-то опробовать, а потом уже решим, что делать.
- Нет. Есть идея получше.
Университет Амаранты издавна располагался внутри большого сквера прямоугольной формы. Многие поколения студентов расписывали ножичками стволы вековых деревьев – и от большинства из них в науке оставался лишь такой след. Ажурная решетка ограждала вход на территорию, чтобы праздношатающийся народ не смущал юные умы. А заканчивалась решетка большими воротами, в которые могли проехать два экипажа в ряд. Но открывались ворота только по праздникам, а в обычные дни они бывали крепко закрыты – студенты и профессура попадали внутрь через небольшую калитку, минуя привратника.
Правду ли говорили, врали ли, но должность университетского привратника требовала знания в лицо всего наличного состава учащихся и преподавателей, дабы посторонние не проникали на территорию.
- А ну стой!
Чч-черт! Лия ведь специально надвинула поглубже темненький картуз, но господина Пшемысла на мякине не проведешь.
- Я же запретил вам сюда входить. Вы читать умеете? «Ведьмам вход запрещен». Здесь естественные науки преподают, а не вашу ересь!
- Но мы не ведьмы! Еще не ведьмы, мы экзамена не держали. И вообще, может, мы хотим отринуть свою ересь и заняться естественными науками, а вы нам не даете. Стоите, так сказать, на пути прогресса.
Привратник поднялся и принял позу сахарницы.
- Я сказал, прочь пошли! И чтоб я вас тут больше не видел! Я все помню, и я знаю, что это вы мои панталоны на флагштоке закрепили!
Лия ухмыльнулась, ей было приятно вспомнить этот небольшой эпизод: на праздник Синего Фазана они пробрались в кампус, чтобы исписать стену обсерватории неприличными словами. Даже известку развели и захватили. Дух захватывало от мысли, что наутро проректор с похмелья высунется в окно, а там его встретит написанное аршинными буквами слово «БЛ…Ь!».
Но их планам не суждено было сбыться, ибо они застали мертвецки пьяного проректора у заветной стены, упоенно выводящего мелом то самое слово. Лия аж захлебнулась обидой:
- Он украл нашу идею, козел…
С расстройства она хотела облить его известкой, но Мими отговорила – все-таки проректор это почти ректор, а ректор вхож в дом барона Ферро. Как бы чего не вышло.
Не зная, куда приложить энергию, Лия металась по кампусу, и, наконец, выскочила в небольшой хозяйственный дворик, где сушилось белье.
- Да уймись ты уже, ненормальная! Пошли домой!
Но Лия только улыбнулась звероватой улыбкой и прошмыгнула к главному входу. Исчезла. А спустя пять минут нарисовалась за спиной Мими, будто появилась из воздуха.
- Где ты была?
- Здесь, разве ты меня не видела? – дать бы ей в лоб, но тут зазвенели трубы, оглашая готовность к торжественному выходу ректора. Все поневоле вытянулись, глядя, как Глава Университета поклонился присутствующим и прокашлялся, готовясь произнести торжественную речь. Но вместо почтительного внимания по аудитории почему-то пробежали смешки – и с каждой секундой они становились все громче: полосатые рейтузы господина Пшемысла гордо реяли над Университетом.
- Слушай, мы не пройдем, он нас запомнил. Я тебе еще тогда говорила, что вывешивать на флагшток его панталоны было плохой идеей. Можно забыть о женском общежитии.
Лия прищурилась, что-то обдумывая, меланхолично сплевывая на мостовую семечки. Черные глаза ее медленно бродили по узорчатой решетке, будто пытаясь отыскать невидимую глазу калитку.
- Ну и черт с ним. Пошли в мужское.
- Что мы будем делать в мужском с приворотным зельем? Кто его купит? Это бабам легко на мозги про любовь гадить, а с парнями такое не прокатит.
Дочка Змея улыбнулась хищно-загадочно, и поплотнее завернулась в плащ.
- Ты их недооцениваешь.
Мужская дормитория была не так густо обсажена деревьями, как женская, зато возле нее были замечательные каретные сараи. Если залезть на крышу и примоститься под скатом, то из окон дормитории ничего не было видно. Солнце нагревало оранжевую черепицу, голуби тихонько чирикали, и краденое дешевое пиво проваливалось в горло как нельзя лучше. «Здесь была Лия». Дочка Змея ухмыльнулась нахлынувшим воспоминаниям и решительно зашагала вперед.
- Налетай! Вернейшее средство для экономии – приворотное зелье. Зачем тратиться на красавицу: цветы, подарки, кафешки? Покупай приворотное зелье, и она твоя даром. Еще и сама приплатит. Вот, смотрите: красавица баронского роду, - Лия схватила Мими за локоть и вытащила вперед. – Я ей случайно дала попробовать свое зелье, так теперь отвязаться не могу. Ходит за мной днем и ночью, смотрит собачьими глазами.
Глаза красавицы баронского роду налились кровью:
- Ты что несешь, ящерица???
- А уж какая ревнивая! Чуть я на кого посмотрю, она мне сразу – бац! сковородкой промеж глаз, и я ни на кого не смотрю, лечу косоглазие. Всего пять сиклей пузырек! Посмотрите, стоит ли такая красавица пять сиклей!
- Я тебя убью!
- Во-о-о-оот, видите, даже убить грозится, и все из ревности! Покупайте, покуда есть, нового зелья полгода не будет, пока страстоцвет не соберем!
Одиннадцать бутылок продали в течение часа, оставалось еще три. Мими было как-то не по себе – неприятное свербящее чувство, что время вышло.
- Пошли отсюда, а? Хватит на сегодня.
- Сейчас последние три продадим и пойдем. Оставлять их что ли?
Охваченная азартом, Лия не замечала, что покупатели внезапно куда-то запропали, они с Мими остались одни посреди длинного коридора дормитории. Все двери сами собой закрылись и даже на стук никто не отзывался.
- Куда все подевались? Эй, есть кто-нибудь? Купи эликсир для экономии!
- Пойдем…
Лия бежала вдоль коридора и стучалась в каждую дверь, но ответа не было, и вдруг одна из них отъехала внутрь:
- Заходи, показывай свой эликсир.
Господин Пшемысл, проректор и полицейский с ближайшего участка уже и протокол написали.
Змей уже в шестой раз перебирал горох, он почему-то нервничал, а причины и сам не знал. Не иначе бури на Солнце, оно в последние дни какое-то пятнистое, будто его прихватила стыдная болезнь.
- Да чтоб тебя!!! – черная фасолина промелькнула между горохом и исчезла на дне. - Опять двадцать пять!
Он ждал, чутко прислушиваясь к лесным шорохам. Скоро, скоро застучат копыта по тропинке, и любимая дочь покажется на глаза, а у него даже горох не перебран! В сердцах он шваркнул кастрюлей об пол и забросил в угол кухонное полотенце. Чайник давно перепрел, время близилось к четырем, а Рыцарь с Лией все никак не ехали.
Нервозность Змея выросла до масштабов Таг-Тимира, и передавалась даже табуреткам, иначе как объяснить то, что они самопроизвольно лезли ему под ноги – куда бы он ни двинулся, неизменно запинался о табуретку.
- Где их носит? Я бы хотел знать, какого черта они там валандаются…
Чу! Легкий стук возвестил о прибытии гостей, и зеленый метнулся во двор, на ходу запнувшись обо все табуретки дома.
- Наконец-то! Тебя только за смертью посылать! До…ченька… - вместо тонкого Лииного профиля на него надвинулось неизящное Василисино лицо.
- Привет! Не ждал?
- В смысле не приехала? Что значит «не приехала»? Я тебя спрашиваю… - Змей бегал по берлоге за Василисой, которая почему-то отводила глаза в сторону и отвечала уклончиво.
- Не смогла. Занята она.
- Чем она может быть занята???
- Можно подумать, ей заняться нечем… Я в ее годы… - Василиса посмотрела на мужа и осеклась под его пристальным взглядом. – Слушай, давай сам ему объясняй, раз ты такой умный.
Рыцарь поднял одну бровь:
- Чем ты занималась в Лиины годы, я с удовольствием дома послушаю, а тебе, Змей, я очень советую успокоиться – ничего страшного не произошло.
- Я тебя съем сейчас, вместе с содержимым тонкого и толстого кишечника! Где моя дочь?!
- Да не ори ты так, в Амаранте она. – Рыцарь порылся в кармане и извлек на свет какую-то толстую бумагу с гербовой печатью. – Тебе просто надо вот эту бумажку подписать, и все будет хорошо.
Как-то не получалось у него мягко объяснить.
- Змей, подпиши бумагу, и она будет здесь. Без бумаги ее не выпустят из полицейского участка.
Ой, зря он это сказал…
- Позор! Позорище! Мне пятьдесят пять лет, из которых тридцать восемь я практикую, но меня ни разу не забирали в участок.
Ирья была кхм… немного недовольна.
- У вас совесть есть? От бурды, которую вы сварили, ничего кроме поноса не может произойти. Прекрасно! Люди получат понос за свои деньги, а продали им его ученицы Ирьи ДеГрассо! Великолепно, браво, Ирья – какой недюжинный педагогический талант!
От юго-западной окраины Найкратово до Касабласа путь неблизкий, но ведьма не пожелала взять пролетку. Всю дорогу она занималась чтением нравоучений вперемешку с руганью. Ее можно понять – ей пришлось краснеть перед полицейскими, заплатить штраф и еще долго объясняться с проректором, который и так-то не особо жаловал ведьм.
- В общем так: две недели вы будете сидеть дома, даже носа на улицу не покажете. А чтобы уж наверняка, вот вам противоугонная система.
Она щелкнула пальцами, и Лия вдруг ощутила, что кожа на лице чешется. Нестерпимый зуд заставил ее чуть ли не в кровь разодрать нос, а когда она подняла глаза, то застыла от ужаса: как в зеркале, на лице юной баронессы Ферро она увидела огромные, уродливые прыщи.
- И я еще не читала тебе письмо от Змея!