Честно, последний раз про Лозанну. А то меня тут уже обвинили в разжигании классовой ненависти. Но это история одновременно и забавная, и ностальгическая, и вызывающая по сей день чувство стыда. Я ее много раз рассказывал, так что слышавшие ее могут не читать.
Предисловие. Моя обожаемая жена, когда злая, говорит про меня: "Абсолютно не приспособлен к жизни, но при этом поразительно живуч". Когда добрая, то: "С тобой, наверно, хорошо дружить и встречаться раз в полгода за чашечкой кофе -- потрепаться, поржать. Но жить с тобой невозможно -- это жизнь на вулкане, когда не знаешь, что случится не то что завтра, но даже сегодня". Но тогда, в апреле 95-го, она этого еще не знала -- мы только собирались пожениться.
Лозанна была первым городом, который я посетил в Швейцарии. И там я показал себя во всей красе, оправдав все опасения жены. Поездке предшествовала длительная переписка с директором по внешним связям крутейшей бизнес-школы мира IMD Жан-Пьером З. Каждое его письмо заканчивалось горячим предвкушением нашей личной встречи. За два месяца (!) до поездки он прислал мне расписание моих встреч с профессорами (включая маленькое досье на каждого). То есть буквально: 5 апреля 8 am – 9 am профессор Такой-то, Product management, 9 am -- 10 am профессор Такой-то, Knowledge management, и так далее до 4 pm (в это время там практически заканчивается рабочий день). Так же скрупулезно было расписано время на обед и кофе-брейки. Мы здорово поладили с Жан-Пьером в этой переписке.
Я до этого уже немало поездил. Но впервые меня принимали на таком высоком уровне. До этого круг моих заграничных знакомых ограничивался боксерами и их тренерами, "синими воротничками" в пабе, "Ангелами ада" и тому подобной богоугодной публикой. А тут меня ждала элита международного бизнеса -- в IMD приезжали на 3-дневные курсы топ-менеджеры Nestle, ABB, British Airways, Totale, Sony, Motorola и других гигантов (это те, с кем я встречался, на самом деле там сотни таких названий). В дорогу я взял костюм и белую рубашку с галстуком.
Мне всегда говорили, что мне идет костюм. Я и сам в нем внутренне преображаюсь -- чувствую себя элегантным как рояль, деловитым и честолюбивым, как офис-менеджер. Жан-Пьер сразу отнесся ко мне как к сыну, это оказался благообразный дядька лет под 60. Повел в ресторан, где мы говорили о высоком -- об экономике Швейцарии и России, об инвестициях, бизнес-образовании. Потом, представляя меня профессорам, восторженно называл меня bright person. В последний день, в субботу, он запланировал со мной поездку по побережью Женевского озера вместе со своей семьей с последующим обедом у них дома.
Я провел в Лозанне 5 дней. Это была еще та работенка. Каждый день я шел ранним солнечным утром по оживленной набережной в сторону напоминающего бомбоубежище IMD (половина института находится под землей), где колдовали крутейшие бизнес-профессора мира. Ни разу не нарушился составленный заранее график. Спикеры делали свою работу на отлично. Правда, один канадский профессор украинского происхождения предложил поговорить по-русски, но я не понял ни слова, и попросил перейти на английский. Но мне очень понравилась эта чинная и размеренная, как швейцарские часы, жизнь. Мне показалось, что все мое прошлое надо забыть как страшный сон, и захотелось жить такой жизнью. Но было не суждено.
Одна знакомая мне как-то рассказала, как можно определить алкоголика. Предложите ему не пить 60 дней. Он не будет пить. Но сорвется ровно на 59-й день. А со мной вышла такая история. В последний рабочий день я расстался с последним профессором и устало пошел гулять по городу. Я решил, что заслужил небольшой отдых (держа в памяти, что завтра в 8 утра за мной заедет Жан-Пьер со своей семьей). Но надо знать, что такое Лозанна. Один из богатейших и дорогих городков в дорогущей Швейцарии. Помимо студентов, тут виллы арабских шейхов, бутики, рестораны высокой кухни... Ни в одном из этих заведений мне было не интересно. Как человек не слишком контактный и даже застенчивый, я обожаю поржать и потрепаться с незнакомцами, люблю новые встречи и приключения. В заведениях, где сидели такие, как я, в костюмах с галстуками, с дамами в вечерних платьях, я ничего бы этого не нашел. И мне хотелось оттянуться в понятном заведении, где собирается нормальная лозанная братва. С виду идея абсурдная, но, как опять же говорит моя заботливая жена, "свинья грязи найдет".
Долгая прогулка дала плоды -- в одном месте мозг пронзила вывеска Captain Flint (или Cook, не помню). Это было то, что надо. Так и приперся туда в дорогом костюме с белой рубашкой и галстуком. Внутри гоняли британский рок 70-х. Публика простая и общительная. А на задворках проходил неформальный турнир по метанию ножей (в мишень как для дартс, только больше). В общем, вы догадываетесь, кто выиграл этот турнир. Это было несложно. Местные ребята даже не понятия не имели, что нож надо кидать прямой рукой. Просто последний год в армии я служил в части, где ходил в караул через день охранять законсервированные склады. Два часа на посту -- это очень скучно, и от безделья упражнялся в метании штык-ножа в деревья. И набил руку.
Завоевал огромную популярность у местной братвы. Началось братание. Потом позвали на дискотеку. Оттуда -- на прайвит пати. А потом понеслась такая la vie de nuit, что в семь утра я обнаружил себя в какой-то "малине", где за единственным столом сидела толпа рокеров, курила гашиш и обсуждала со мной русский рок, западное одиночество и урбанизм, закат Европы, тоталитарный диктат корпораций и проч. В какой-то момент я взглянул на часы и убедился, что до 8-часовой встречи с Жан-Пьером еще до хера времени. Ровно в бездесяти восемь, вышколенный швейцарским тайм-менеджментом, я сел в такси и отправился на встречу с ним в свой отель Moevenpick. В полной боевой готовности.
Сразу предупредил себя в номере -- только не ложиться на кровать. Разве что присесть, пока раздеваюсь для похода в душ... В общем, проснулся в 3 часа дня. В невменяемом состоянии. Всю стыдобищу осознал, но звонить с извинениями еще был не готов. Принял душ, потом спустился вниз и пообедал. Потом спросил на ресепшене, нет ли мне записок. Мне передали две. В одной Жан-Пьер сообщал, что не смог дозвониться мне в номер в 8 утра, и, видимо, поездка не состоится по уважительной причине. Во второй он сообщал, что не смог мне дозвониться в 3 часа дня (я как раз в это время был в душе), и, видимо, обед не состоится по уважительной причине. Мне захотелось застрелиться.
Я набрался смелости и позвонил ему домой. Он был сама любезность, озабоченно спросил, не нуждаюсь ли я в помощи (кроме психоаналитика, мне вряд ли кто может помочь в этой жизни) и пожелал мне приятного полета. Потом через год он, ни разу не изменив хорошего ко мне отношения, прилетел по делам в Москву, и я повел его в дорогущий по тем временам Dorian Gray (за соседним столом матерились бандиты). Он был так же по-отечески добр ко мне. Лет 10 назад Жан-Пьера видели в Лондоне, и я не знаю, что с ним сейчас. Однажды я обсуждал эту историю с швейцарским фотографом из нашей фотослужбы (а что, у нас там и чилиец работал, и американец), и тот сказал: "Да не парься, он тоже в молодости зажигал, так что все понимает".
В минувшую пятницу мы с фотографом Димой Лебедевым по дороге из Грюйера вновь вышли в Лозанне. Я провел его маршрутом 18-летней давности, от отеля Moevenpick по набережной до IMD (полюбоваться на нынешнюю элиту мирового бизнеса, гулявшую под зонтиками с эмблемой IMD), потом обратно до испанского бара Bodega, где познакомились с русским студентом Алексеем. В баре увидел мужика, которому 18 лет назад, наверно, было столько же, сколько мне сейчас. Дима возразил, что ему не больше 60. Оказалось -- 75. Он помнит тот бар Captain Flint (или Cook, черт его побери), любил туда ходить, знаком с его хозяевами, но он уже много лет закрыт.