Сквозь сон, Пашка почувствовал, что ему холодно, он стал кутаться в шерстяное одеяло, повернулся на правый бок, стало ещё холоднее. Холод шёл снизу, а ведь он спал на двойном матрасе. Парень приоткрыл глаза, в комнате было темно и пахло сыростью.
Павел стал вставать с кровати и даже вздрогнул.
Под ногами по голень стояла вода! Только сейчас парень разобрал, что шум шёл из-за окна.
Павел попытался найти на стене выключатель, повернул его, света не было.
Опять дизель генератор сломался, подумал Павел
- Батя! Потоп! - заорал он.
Открывая дверь в комнату отца, Павел почувствовал, что уровень поднимающейся воды мешает это ему сделать быстро.
На кровати отца не было, она была заправлена аккуратно, будто отец и не ложился на неё с вечера.
- Да, что же это? – сам у себя спросил парень. – Куда пропал отец?
Хорошо, что одежда Павла висела на спинке стула, но, надевая брюки, Паша намочил штанины. Носки свои он не нашел и стал натягивать на мокрые ноги кирзовые сапоги. С трудом ему это удалось.
Подойдя к двери в сени, Павел услышал стук. Будто кто-то пытался открыть их входную дверь.
Потянул дверь на себя, вместе со струей воды в сени проникло бревно, которое больно ударило парня по коленке.
Павел морщась, вернулся в комнату отца и на книжной полке, закрепленной на стене, взял коробку с документами отца и своими. Там же лежали сорок рублей.
Засунув коробку себе за пазуху, Павел вышел из дома.
Светало.
Там, где с вечера была грунтовая дорога, взбухшая после обильных дождей река, несла мелкий сор.
Вода прибывала на глазах.
Только Паше было по колено, а вот уже и по пояс.
Раздался треск разбитого стекла.
Павел оглянулся и увидел, как дрова, вчера аккуратно сложенные им у забора, плавают около дома и струи воды, гонят их в разбитое окно его комнаты.
Паша вспомнил, что их соседи, Николай и Марфа, сегодня оба работают в ночную смену.
Николай работал на дизельной электростанции, а его жена в пекарне.
Вода была Павлу уже по пояс, когда он толкнул входную дверь в дом соседей. Дверь не открывалась.
Тут он услышал крик детей, мальчика Шурки и девочки Кати.
Нажал плечом, дверь поддалась, Павел услышал плеск воды в прихожей.
Дети стали кричать ещё громче.
Когда Павел вошёл в комнату, он увидел, что дети стоят на круглом, раздвижном столе, и, держась за руки, смотрят на вошедшего парня. Глаза их были широко открыты, они закричали ещё громче.
Узнав своего соседа, дети замолчали и как по команде протянули к нему свои руки.
В груди у Павла стало жарко.
Подойдя к столу, он, повернулся спиной к детям, сказал:
- Шурка, лезь ко мне на спину и держись за шею.
Шурке было пять лет. Он зацепился за шею Павла так, что тот стал задыхаться. Стараясь освободить руки мальчика, сжимавшие всё сильнее его горло, Павел дернул его пальцы и прохрипел:
- За плечи держись, да за плечи…
Мальчик понял, освободил от своего захвата шею спасителя и вцепился в его плечи.
Павел повернулся лицом к столу и взял девочку на руки.
Она был маленькой, худенькой и не скажешь, что шёл четвёртый год. Сразу видно, недостаток нормального питания. Катя только недавно начала говорить, вот и сейчас, глядя в глаза Павла, она спокойно спросила:
- Сумит сто ли летька? Лугается? Посему?
По пояс в воде, Паша пошёл к пекарне, которая стояла в полукилометре на склоне сопки.
Когда Паша уже подходил к бревенчатому зданию пекарни, он почувствовал запах свежеиспеченного белого хлеба.
Дверь в пекарню резко распахнулась, едва не смахнув парня с ребятишками.
На пороге стояла Марфа, крупная, круглолицая женщина.
Она схватила своими толстыми, испачканными мукой руками свою дочь и стала тащить её к себе.
- Бона, м-а-а! – Закричала девочка.
Чуть успокоившись, женщина отошла в сторону и пропустила в помещение Павла с детьми.
За спиной взрослых, там, где стояли дома Павла и Марфы, раздался треск.
Взрослые невольно оглянулись и увидели, что их маленькие домики разрушаются на глазах. Будто кто-то невидимый и очень сильный, толкнув один дом, потом второй, раскатав их по брёвнышку.
Бревна один за другим, поплыли по разбушевавшейся реке среди штакетин забора, небогатой мебели, каких-то тряпок.
Через час, в пекарню прибежал отец Павла и Николай.
Они увидели, как у большой русской печи, прижавшись голыми спинами к тёплым кирпичам, сидят двое мальчишек и девочка.
Все они были чистыми, только огромные белые передники закрывали каждого спереди.
В помещении было жарко, по лицу Марфы стекал пот, она уже успела постирать одежду ребят и развесила её на верёвке сушиться.
Павел, держа в руках большой кусок свежевыпеченного белого хлеба, с аппетитом ел его, запивая крепким чаем.
Поглядывая на своего спасителя, тоже делали Шура и Катя.
- Сынок,- почему-то шёпотом обратился отец, - Пашенька! Я Николаю помогал, дизель…
Павлу стало не по себе, отец впервые так обращался к нему. Павел посмотрел в сторону отца и заметил, что глаза у того странно заблестели.
Когда вода упала, на месте бывшего посёлка на берегу реки Колымы, дома больше никогда не строили.