- Это твоя машина?
- Да ты что, - улыбается Валя. – Я бы не пошел на такой экзот. Это лимузин экс-супруга моей жены. Большой оригинал. У него здесь, в Москве, родные. Корни, так сказать. Потомки предков. Он им сделал презент. Они не знают, что с ним делать. Милые люди, в высшей степени интеллигентные, давно пенсионеры. Вот, пользуюсь, когда здесь бываю…
- А как зовут твою жену? – помолчав, спрашиваю я.
- У неё простое испанское имя, - спокойно отвечает Валя. – Долорес.
Некоторое время мы молчим. Я смотрю на осень за окном. Сейчас я окажусь там, где 17 лет назад началась моя взрослая жизнь. Мне страшно, что я буду волноваться. Мне страшно, что я вспомню боль. Мне страшно, что я встречу знакомые лица. Но я еду навстречу всему этому. Там моя дочь.
- Как Юлька? – спрашиваю я, не глядя на Валю. Эти два слова можно прочитать по-всякому. «Как ночевала она на новом месте, не заболела ли?» Или: «Вспоминала ли она этот дом, где бывала в детстве?». А можно и так: «Как тебе наша дочь, которую ты не видел шесть лет?». Можно было задать эти вопросы один за другим и выслушать все ответы отдельно, но я специально спросила как можно короче. На выбор. Какой он сделает выбор?
- Юлька прелестная, - счастливо улыбается Валя.
Последний вариант ответа. Он не замечает, как я глубоко вздыхаю.
- Прелестная, - повторяет он. – На тебя похожа, красивая. Ты не сердись, что мы так встретились. Мне не хотелось тебя волновать.
- Ну, что ты, - говорю я, - я совсем не волновалась.
Он не слышит иронии.
- Открытая, искренняя, - задумчиво-мягко продолжает он. – Ты знаешь, мне хочется засыпать её подарками, она ведь будущая женщина. Но ты не позволишь…
Боюсь, что я не позволю. Завалить подарками – это Валино. Так было у него со мной – конфеты, игрушки, цветы… Угадать мечту и подарить. Так он преподнёс мне мою мечту тогда, 17 лет назад. Глупо в 20 лет мечтать о велосипеде, но я мечтала. О настоящем, дорогом. Это был мой дежурный сон: девочка на велосипеде. На девочке платье с широким трепещущим воротником, похожем на матросский и длинные, светлые волосы. В некоторых снах были косы. Этой девочкой была я. Я держала руль с чувством ликования, которое часто ощущаешь во сне, а велосипед подо мной не просто катился, он летел, словно птица, едва касаясь земли, и чудо и счастье парения были так прекрасны в этих снах, так захватывающи, что, проснувшись, я долго еще ходила очарованной.
Наяву велосипеда не было, и я каталась на чужих, а потом видела это во сне. А потом мы стали взрослыми, велосипеды, отслужив своё, ушли из нашей жизни, и все о них благополучно забыли. Только сны остались. Девочка на велосипеде взмывает прямо в небо, и косы трепещут за спиной, и хлопает от ветра воротник, и кажется, что это счастье.
Велосипед Валя выбирал сам. Это был свадебный подарок. Свадебный велосипед...
Из неоконченной рукописи Риты Воложинской
"Свадебный велосипед"
...Возвращение из сна – длинный нырок из глубины на поверхность. Делается он не в воде, а в густом, вязком тумане, в космическом киселе. Кисель розовый, непроглядный, иногда в нём просвечивает что-то – остатки снов?
Чтобы вынырнуть, нужно запрокинуть голову и медленно поворачивать её то вправо, то влево.
Есть люди, которые просыпаются легко, как птицы. Открывают глаза – и сразу радостно взлетают. Я им завидую. Я освобождаюсь ото сна всегда медленно, мучительно, с огромным трудом, как птенец из скорлупы. И, проснувшись, какое-то время лежу, обессиленная, со слипшимися пёрышками, и страдаю от кессонной болезни. Сегодня, вдобавок, мне мешает простыня, я запуталась в ней, как в парашюте и ещё в полусне чувствую это.
Я еще не гляжу на божий свет, но уже знаю, что творится вокруг меня. Знаю, что Валя не спит. Знаю, о чём он думает: он борется с желанием закурить первую утреннюю сигарету. Для этого ему нужно перегнуться через меня, взять со стула сигареты и спички, потом пепельницу, потом угнездить пепельницу на животе так, чтобы не сыпался пепел. Потом чиркнуть спичкой – и дым должен повалить мне прямо в лицо.
Я открываю глаза. Я забинтована простынёй и похожа на мумию из музея изобразительных искусств имени Пушкина. Вале не досталось уже ничего, он лежит рядом со мной, коричневый и блестящий. Красные плавки на нём кажутся светлыми.
- Эй, - шёпотом окликаю я его, - вытащи меня отсюда!
Он поднимает бровь и открывает один глаз.
- Ой, как красиво! – шёпотом восхищаюсь я. – Красные плавки и синие глаза! То есть, синий глаз. Один синий глаз..
Он начинает страшно хохотать и вытаскивать меня из простыни, а потом нежно привлекает к себе. Его плечо горячее, гладкое, надёжное, утро яркое и зелёное, утро трезвонит в саду птичьими голосами, ну, почему я такая счастливая, за что мне это?..
- Ты знаешь, у меня есть мечта, знаешь, давнишняя, сокровенная мечта, понимаешь, знаешь, какая? – горячо бормочу я в его горячую шею.
- Какая-нибудь чепуха, - я слышу, как он улыбается. – О чём такие, как ты, пичужки мечтать могут...
- Нет, ты не знаешь, ты не представляешь, нет, ты угадай, ну, угадай, какая, знаешь, какая?
- Ну, какая... Какие-нибудь платочки, носочки, - он сладко зевает, - лепесточки...
- Велосипед! – выпаливаю я и замираю. О, о, что он теперь скажет, он должен быть поражен, что я не пичужка, а отчаянная голова.
Валя долго тихо молчит, и за это время я успеваю обдумать несколько вариантов:
а) он потрясён моей мечтой,
б) он разочарован,
в) он ничего не слышал,
г) он уснул.
- Ты что, уснул? – обиженно толкаю я его.
- Нет, что ты, - Валя всем теплом тела поворачивается рядом, сладко зевает. - Просто хорошо. Я задумался.
- О чём?
- О чём?.. М-м, о том, когда магазин открывается.
- Какой магазин? – я чуть не плачу, меня, оказывается, так и не слышали, вообще не слышали, совсем не слышали… - Какой ещё магазин?
- Как это «какой магазин»? Спортивный... Велосипед покупать...
продолжение - http://www.proza.ru/2016/12/26/918