Небо было чистым голубым сияющим своей глубокой прозрачностью как во время посещения преисподней. Его ультрамарин был словно подхвостье белой дьяволицы.
Мы сидели с Сибиллой на белом пляже, и волны тихо ласкали наши вытянутые ноги. Солнце танцевало в закрытых глазах золотыми и синими пятнышками и растворяло любые плотные предметы и образования. Всё было этим плещущимся убаюкивающим маревом. Мы сидели голые. Тела были расслаблены, ленивы и туманно очерчены. Они ничего не ждали. Мы ни о чём не думали. Время превратилось в капли золотой воды, раскачивающиеся на тонких волокнистых облаках и не падающие. Мои губы как лунатические рыбы <…> Губы Сибиллы как нирванические моллюски <…>
Если бы солнце стало квадратным, я бы набросил его на плечи Сибиллы, чтобы подчеркнуть её наготу. Тело Сибиллы изгибалось как поверхность моря под прикосновениями ветра.
Человек – это антисистема
Отрезок без ограничивающих точек
Бесконечная прямая
Или парабола
Именно в такие минуты понимаешь Платона, его бестелесные эйдосы, и тело представляется каким-то недоразумением. И когда пребываешь в этом блаженном состоянии долго то начинаешь понимать что такое Брахман или Пуруша. Но тело не даёт наслаждаться имматериальным и зовёт к сексу, к лабиринтам «Кама-сутры».
Мои ласки с Сибиллой – это архейские ливни, которые проливаются на планету не останавливаясь миллионы и миллионы лет. Мы лежали на кровати, которая плавно истекая, уходила в подпол, и вслед за ней мы медленно, словно ледник спускались в неведомые провалы.
На соскАх у Сибиллы сверкали начищенной медью монеты Боспорского царства времён Митридата Эпифана. Что ещё нужно для сексуального эффекта?
Что было делать на пляже с фиолетовой галькой в лучах двух синих заходящих солнц. Некая атрофия объяла можжевеловые заросли на окрестных скалах. Море в лунном свете девяти сиреневых лун. Тихие песни рыбаков, аметистовые кубы в разрушающихся античных храмах и медленно шествующие по пляжу мраморно-белые богини с виноградными гроздьями вместо пушистых лобков.