Маленький Серёжа скучал. Всех его друзей уже забрали из садика родители. Оставались только он, воспитательница и две девочки, с которыми Серёжа не играл. Он не умел играть с девочками.
Серёжа стоял один возле дерева и наблюдал за толстой зеленой гусеницей, медленно ползущей по шероховатой, как нождачная бумага, коре. Это была на редкость толстая гусеница, и Серёжа считал, что ему крупно повезло. Жаль только, что не было рядом Мишки, Сашки и Кольки. Он бы им показал, какую диковинку он обнаружил! Его находка, конечно, не могла соперничать с Мишкиной, потому что Мишка принёс в садик замерзшего воробья. В один миг Мишка, спасший от холодной смерти птичку, стал героем подготовительной группы. Только это было зимой. Сейчас же стоял теплый весенний день и спасать от холода было некого....
- Серёжа, за тобой пришли! – раздался звонкий голос воспитательницы, который прервал его мысли.
Мальчик обернулся и увидел, что за ним пришёл папа. Папа, улыбаясь, стоял у входа. Серёжа обрадовался, попрощался с воспитательницей, девочками и гусеницей, выбежал за ограду детсада и взял папу за руку. Идти до дома было недалеко. Садик, куда ходил Серёжа, находился в метрах двух стах от предпоследнего подъезда хрущёвки, где он жил с мамой и папой в однокомнатной квартире.
Папа был в отличном расположении духа. Он подхватил Серёжу на руки и усадил себе на плечи. Серёжа очень любил сидеть на папиных плечах, то есть, «на баранчиках». В эти редкие моменты он сразу превращался в великана. Вот и теперь он охватывал взглядом почти весь двор! Ему вспомнилось: «Высоко сижу, далеко гляжу!» От этой мысли Серёже стало весело. Его лицо расплылось в широкой улыбке, на веснушчатых щеках появились ямочки.
Перед подъездом папа ссадил Серёжу с плеч, и они поднялись на второй этаж. Когда они вошли в комнату, папа пристально посмотрел Серёже в глаза.
- А чего это у тебя синяки под глазами? –спросил он подозрительным тоном.
- Не знаю... – ответил Серёжа.
Серёжа на самом деле не знал, что у него под глазами. Он и в зеркало на себя за целый день так и не посмотрел. В садике на это времени не было. Он играл с друзьями, слушал и читал любимые им стихи Чуковского, ел в столовой, спал во время «тихого часа», опять играл...
- Что, писюнчиком баловался? – продолжал допрос папа.
Мальчик беспомощно стоял под инквизиторским взглядом отца и не понимал, как можно баловаться писюнчиком. Разве можно баловаться машинкой или мячиком? Наверное, папа хотел сказать «игрался»... Так Серёжа писюнчиком не игрался. Где и когда он мог им играться? Да и зачем? В садике есть игры поинтересней. В песочнице, например...
Кроме того, Серёжа прекрасно знал, что, если баловаться писюнчиком, то можно стать калекой... Таким как тот, которого ему несколько раз показывал папа, говоря: «Будешь баловаться писюнчиком, станешь таким, как он».
- Нет, не баловался, - ответил Серёжа.
- Не ври! – закричал на мальчика отец. - У тебя синяки под глазами, значит баловался!
Серёжа недоумевал. У него не укладывалось в голове, какая могла быть связь между синяками под глазами, его писюнчиком и этим непонятным словом «баловался». Он смотрел на папу широко открытыми непонимающими глазами...
- Не баловался, - тихо, но твердо ответил Серёжа.
- Врёшь! – опять закричал отец, резким движением повернул сына к себе спиной и стал его яростно шлёпать своей тяжёлой рукой. – Я тебе покажу, как писюнчиком баловаться!
- Не вру! Не вру! – кричал мальчик, защищаясь руками и изворачиваясь, чтобы избежать ударов, но у него плохо получалось. Удары приходились по спине, по рукам и по бёдрам.
Наконец он вырвался из рук отца и забрался в своё укрытие - под стол, продолжая плакать. Плакал он не столько от боли, сколько от обиды за незаслуженное и непонятное наказание, и из-за своих синяков... под глазами...