В детстве, на вопрос что такое коммунизм, папа рассказывал – коммунизм – это когда все люди станут честными и справедливыми, не будут воровать и нарушать порядок. Только это будет не скоро. Нужно, чтобы все были сознательными. Я тогда думал, почему бы всем вместе не договориться стать справедливыми и не делать нехороших поступков.
Идеи коммунизма настойчиво внедряли нам в школе в институте, на работе. На это были нацелены средства массовой информации, литература, учебники, школа, комсомол, партия и производство. Вера в коммунизм прочно вошла в меня с самого детства и сохранял я ее до самых студенческих лет, когда ездил на целинные стройки и уборку урожая в составе студенческой автомобильной колонны. Эти студенческие отряды назывались коммунами, в которых трудились сообща, а заработок делили поровну. Но и в этих отрядах находились ушлые снабженцы, старавшиеся уворовать от общего котла. Правда их исключали из коммуны, комсомола и даже из института. Менее тяжкие отступления от коммунистических норм поведения коллективно рассматривали и подвергали суровому осуждению. Такой суд над оступившимися товарищами казался честным и справедливым.
Один из членов нашего отряда выступал против коммунистической уравниловки в оплате труда. Он говорил – Какая же коммуна, когда все воруем? Он имел ввиду приписки. Тогда обычной практикой во всех транспортных организациях, особенно целинных, были приписки - искажения в сопроводительных транспортных документах в сторону увеличения веса перевозимого груза и расстояния, на которое груз перевозился, что повышало сумму начисляемой зарплаты на тонны и тонно-километры. Однако даже с этими приписками средняя зарплата получалась крайне низкой. Она была меньше зарплаты промышленных рабочих, хотя условия труда были тяжелыми. Шофера работали за рулем по 10-16 часов тряслись на разбитых пыльных дорогах, часто не имея возможности даже пообедать. Из-за негерметичности бензобаков и бензопроводов в кабину автомобиля постоянно просачивались вредные пары этилированного бензина. К тому же летом температура воздуха доходила до 40 градусов, а в кабине автомобиля было и того больше.
Веру в коммунизм я сохранял довольно долго, считая многочисленные отступления от норм коммунистического общежития частными явлениями, зависимыми от конкретных людей, а не идеологии в целом. Сначала понял, что порочна партийно-бюрократическая система Советского Союза, устройство и организация его коммунистической партии, особенно ее верхушки. Тогда еще мне казалось, возможным реформирование партии на принципах организации западных социал-демократических партий.
Позже, поступив на работу после института, я понимал, что коммунизм, так как он прописан в советских учебниках, невозможен. Будучи руководителем идеологического семинарая об этом говорил своим слушателям. Но не говорил, что руководящая нами партия аморальна, но думал, что если бы не предполагаемые вероятные последствия для семьи, я бы немедленно вышел из партии. Вместе с тем использовал партийные собрания для борьбы с несправедливыми и бестолковыми администраторами, а также с коррупционерами и ретроградами. В отдельных частных моментах эта борьба была успешной. Из партии вышел по заявлению во второй половине восьмидесятых годов, когда всем уже все было ясно...
Невозможность построения коммунистического общества без частной собственности стало понятна, когда я перешел на работу в академию наук и познакомился с работами и идейными течениями ведущих западных и отечественных экономистов.
Что касается капитализма, то видимо прав был К. Маркс, когда говорил, что «капиталистический способ производства — это исторически прогрессивная форма общественного устройства, миссия которой заключается в создании условий для небывалого ранее развития производительных сил». А социализм, как утверждали теоретики русского социализма, без развитых производительных сил невозможен.
Однако понимание необратимости катастрофического загрязнения окружающей среды и обнищания огромной части населения земного шара из-за чрезмерной жадности и жестокости другой его части, которая готова на любые преступления для удовлетворения собственных алчных аппетитов. Чудовищное расслоение населения земли – осуществляется под воздействием механизмов рыночной экономики и капиталистической конкуренции.
Карл Маркс в 1-ом томе своего труда «Капитал» цитировал широко известную мысль Томаса Данинга : «…Обеспечьте 10 процентов(прибыли), и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы» (T. J. Dunning, соч., стр. 35, 36). В доказательство Даннинг приводит контрабанду а также торговлю рабами. Это изречение остается актуальным до настоящего времени, свидетельством чему являются инициируемые ставленниками финансовых кругов и организуемые правительствами США и Европы постоянные войны, а также государственные перевороты по всему миру,
Пока неясно, какая форма социально-экономической организации придет на смену капитализму. Вместе с тем прослеживается тенденция социализации государственных институтов в высоко развитых странах Европы и Америки.
В России же господствует самая жесткая и жестокая форма капитализма.
Выдающийся русский ученый А.А.Зиновьев в своей книге «Несостоявшийся проект» (М: Москва,2009-542с)резко критикуя Советский стройи, пишет:
«Будущее человечество еще может преподнести неожиданные сюрпризы. Тем более сам западный социальный строй (западнизм) имеет в себе объективную тенденцию эволюционировать в коммунистическом направлении. 70-летний коммунистический опыт России не прошел даром для человечества. Следы его влияния на Западе ощущаются во всех сферах жизни общества. Наблюдая антисоветскую и антикоммунистическую пропаганду на Западе, хочется повторить слова Христа: «Видят соринку в глазу другого и не замечают бревно в своем собственном». Только нам, русским, вряд ли стоит впадать в эйфорию по поводу будущего возможного торжества коммунизма. Если на Западе построят свой коммунизм, то это постараются сделать уже без нас, без русских. Нам же оставят донашивать историческое тряпье в виде парламентской демократии, частной экономики, дремучего православия, самодуров-правителей и прочих «прелестей» постсоветского периода. Каждому, как говорится, свое» [стр.149].
На стр.69 Зиновьев делает странное предположение: «Когда-нибудь, когда человечество в интересах самосохранения все-таки вновь обратится к коммунизму, как единственному пути избежать гибели, двадцатый век будет назван веком Ленина и Сталина».
Такое, конечно, может произойти под влиянием нарастающей угрозы планетарной экологической катастрофы. Но до возникновения вселенского мора никаких реальных подвижек к объединению человечества, созданию единого планетарного правительства и коммунистическому регулированию жизни народов дело не дойдет.
Пока гром не грянет… Такова к сожалению природа человека, по крайней мере в России.