Я никогда не понимала, почему он просит меня называть его папой. У нас с сестрой уже был отец, жалкий неудачник, бросивший нас в раннем детстве. На самом деле он никак не участвовал в нашей жизни. Да, он был, но он был лишь видимостью.
Его философией была выпивка и праздная жизнь. Да, иногда мы виделись, но это длилось недолго, всего пару часов в месяц у папы «для галочки». Он не интересовался нашей жизнью, никогда ничего не спрашивал, проявлял абсолютное равнодушие к нашим эмоциям; в общих чертах, - жил своей жизнью. Мама не препятствовала нашим взаимоотношениям, но его не очень тянуло к общению со своими родными дочерьми.
Но был еще Другой Папа. Фальшивый, ненастоящий, искусственный, любящий. Он часто приходил к нам, расспрашивал о хорошем и плохом, помогал советами, участием, деньгами; дарил мне, сестре и маме красивые дорогие подарки, но я его не любила. Да, сестре и маме он нравился, но не мне. Я ненавидела в нем все – высокий рост, крепкое телосложение, уверенность, с которой он говорил и делал все, вечную открытую улыбку на лице и готовность помочь.
- Папа приехал! – радостно щебетала мама, но я-то знала, что это фальшивый Папа, настоящий никогда не приходил к нам домой.
- Девочки, смотрите, что нам привезли из дальнего плавания!
Моя младшая сестра визжала как дура и бросалась к маме и этому Другому Папе. Я медленно и нехотя зависала в дверном проеме и с недоверием и некоторым высокомерием смотрела на этот цирк. Сестре я еще как-то могла простить это. Она была младше меня на пять лет, к тому же полной дурочкой, но маме… Как она могла участвовать в этом спектакле? Как вообще все это началось?
Я узнала, что у него есть Настоящая семья – Настоящая жена и Настоящие дети (мальчик и девочка постарше нас). Наша мама не жила с ним и даже не встречалась, она просто принимала от него подарки и всегда радостно приветствовала, называя его Папой.
- Папа приехал! – вторила моя маленькая глупая сестренка.
Я же стояла в дверном проходе с сумрачным лицом, прислонившись к косяку. И тут происходило нечто странное. Он подходил ко мне со своей неизменной улыбкой, брал на руки, кружил и громко-ласкательно произносил мое имя, затем его большие руки опускали меня на землю и вручали мне сувениры из разных дальних стран. Он дарил мне именно то, о чем я мечтала, а не как мама – то, что мне было не нужно.
С ним всегда было интересно. Он рассказывал нам о далеких путешествиях и странствованиях по морю, а затем мы все гуляли по городу, ели сладости и катались на каруселях, но все же это был не мой папа. Это длилось какое-то время, а потом он покидал нас, хорошо одетых, накормленных, с грудой всяческих богатств, сваленных у наших ног.
А когда все это кончалось, он снова, как по волшебству появлялся на нашем пороге, и мама снова взволнованно и самозабвенно кричала:
- Папа приехал!
И все начиналось заново.
Я как-то пыталась заговорить со своим папой об этом Другом ненастоящем Папе, но он только произнес сквозь зубы: «Угмху». Мне кажется, что он даже не слушал меня. Другой Папа всегда меня слушал, да так, что я казалась себе в те минуты самой значительной личностью, самой интересной рассказчицей в мире, но я все равно не любила его, потому что знала, что он Чужой Папа.
Я пыталась расспросить о Другом Папе и маму, но она лишь уклончиво отвечала, ловко уходя от ответа, может, и сама не зная его.
Годы летели, а он всегда был где-то рядом, наш Другой Папа. Сестра и мама всегда называли его Папой, но не я. Сначала я хотела называть его дядей, но мне это показалось неуместным, когда мама и сестра зовут его папой, поэтому я его никак не называла и всегда к нему обращалась, используя простое местоимение – ты. Не знаю, замечал ли он этот маленький факт, но мне кажется, что да.
А потом случилось нечто ужасное. Мне было тогда семнадцать, без двух недель восемнадцать лет, когда моя сестра и мама погибли при авиа-перелете. Самолет из-за неустранимой неисправности взорвался и упал в море, на самое дно. Никто не выжил.
Он стоял у нашего дома с глазами, блестевшими от скопившихся невыплаканных слез и неизменной улыбкой, в тот день выглядевшей немного искусственной. Он сразу подошел ко мне, и мы вместе зашли в дом.
Здесь все напоминало о них. Мне было больно внутри. Я встала в дверном проеме, чуть ли не плача, прислонившись к косяку. И тут произошло кое-что. Этот великан поднял меня, закружил, крича мое имя, а потом вернул обратно.
Несколько секунд длилось наше общее молчание, затем я сделала робкий шаг вперед, еще несколько секунд поколебалась, после чего со слезами и всхлипываниями бросилась к нему, говоря вслух: «Папа, Папа, папа…»