POV Дженнифер
Думала, возвращаться будет тяжело, мучительно неловко, натянуто, но всё оказалось гораздо проще. Домочадцы сделали вид, словно я на пару минут выходила мусор выбросить, а не пропала на несколько недель. В доме было так тихо и спокойно, как будто наконец-то сошлись встревоженные волны энергий, и наступила гармония. Мы никогда не жили плохо, нечасто ссорились и раньше, но в доме всегда ощутимо витало напряжение, ожидание удара, выстрела в спину, а теперь оно исчезло.
В дверь один раз стукнули, казалось бы, по ошибке, но стук повторился, такой же несмелый и отрывистый.
— Входи!
И в комнату вошёл Кёнсу. В последний раз видела его таким растерянным в тот день, когда мы обнаружили на нём татуировку, впускающую демонов в его тело.
— Что-то случилось?
— У меня разговор есть, — взяв себя в руки, он упрямо посмотрел мне в глаза.
— Вижу, что ты не чай мне принёс, — улыбнулась и кивнула на стул напротив. — Я тебя слушаю.
Видимо, он несколько раз репетировал свои слова, потому что начал говорить ещё до того, как сел:
— Я знаю, что это нагло и бессовестно, но хотел бы попросить… Хотел бы… — он сбился от моего пристального взгляда и плюхнулся на стул.
— Да не волнуйся ты так.
— Вы помогли мне. Да вы фактически жизнь мне спасли! И не один раз. И я не то, чтобы отплатить хочу, я нагло хочу попросить снова.
— Ты уверен, что это решаю я? Может, Бэкхён или Минсок, — уж очень он был бледен и взволнован.
— Нет, в этом доме вы — главная, — робко улыбнулся Кёнсу.
— И чем я могу помочь? — льстец подошёл с нужной стороны.
— Можно… Можно мне здесь остаться? — и паренёк задержал дыхание в ожидании ответа.
— Так тебя же никто не выгоняет.
— Я не буду обузой. Найду работу, буду помогать по дому и готовить еду. Я умею обращаться с молотком, — он принялся методично загибать пальцы, — разбираюсь в сантехнике, могу стать незаметным и вообще не попадаться на глаза!
— А ты не хочешь учиться?
— Чего? — растерялся Кёнсу.
— Учиться. Колледж или университет.
— А, это? Нет, это не моё. У отца никогда не было лишних денег, — тихо сказал он, опустив голову. — Каждый должен знать своё место: кто-то учится, а кто-то работает.
— То есть, ты даже никогда не хотел учиться?
— Как-то в детстве я заикнулся отцу, что хочу стать поваром, — он нервно сглотнул и прикусил верхнюю губу.
— И что… он сказал?
— Я не помню, — Кёнсу покачал головой. — Избил он тогда меня знатно.
В такие моменты на меня накатывает острое желание самой вершить правосудие и прихлопнуть тварей, из-за которых гниёт цивилизация.
— Если вы откажете, я не обижусь, — он выдавил из себя улыбку. — Честно-честно! Я уже взрослый и могу жить собственными мозгами.
Да не жалко мне места, Кай ведь всё равно живёт отдельно, и его комнату можно смело занимать. И не жалость к нему склоняет к положительному ответу. На одной жалости далеко не уедешь, я же не могу приютить в своём доме всех обездоленных. Но я чётко помню в одной из старых книг слова о том, что экзорцист притягивает тех, кто в нём нуждается, и именно они становятся его семьёй. Обычным людям не понять всех тонкостей нашего мироощущения, поэтому и существует вероятность такой семьи, как наша. Кёнсу — человек Бэкхёна, серьёзный, верный, упрямый. Такой и должен остужать пыл неусидчивого бесёнка. Да и мне он, честно говоря, нравится, особенно когда около двенадцати ночи прохаживается по этажам и монотонно бубнит: «Вырубайте свет, миллионеры. Экономить надо!».
— Знаешь, мне захотелось чаю.
— Э-э-э, — завис Кёнсу. — А ответ?
— И желательно с теми булочками, которые ты испёк. В жизни не ела ничего вкуснее! Только Минсоку не говори, — подмигнула ошарашенному парнишке.
Пару секунд он обдумывал мои слова, а потом недоверчиво переспросил:
— Это такое экзорцистское «да»?
— Никто не обещал тебе, что жить в этой семье будет просто.
***
Строгая и сдержанная Мин Лин, взвешивающая каждое слово и эмоцию, острая на язык и резкая в движениях определённо мне кого-то напоминала. Только вот кого?
Сначала я открыла дверь и лишь потом подумала, что с некоторых пор следует стучать. Мин Лин и Бэкхён уже несколько дней делили комнату на двоих. Бэкки по вечерам надолго занимал душ, подумала я и еле сдержала смешок. Вряд ли Мин Лин так проста, чтобы тому реально что-то светило. Думается мне, кто-то зачастил в холодный душ.
Вот и сейчас они вдвоём сидели на кровати в окружении каких-то книг. Мин Лин внимательно изучала страницу, лежа на животе, а Бэкки примостился совсем близко и поглаживал её по спине.
— Простите, что я вас отвлекаю, — остановилась в пороге. Надо приучать себя спрашивать разрешения.
— Заходи-заходи, — заулыбался Бэкхён.
— Чем заняты? — подошла ближе и увидела справочник высших учебных заведений.
— Да так, — Бэкхён тут же перехватил книжку и отбросил в сторону.
— Бэк хочет поступать, — принимая сидячее положение, сдала его Мин Лин.
— В университет? — задавила удивление в голосе.
— Это пока так, мысли, — отмахнулся Бэкхён.
— А в нашем городском университете есть что-нибудь кулинарное?
— Кулинарное? — скривился Бэкхён. — Да я яичницу пожарить не могу.
— При чём тут ты? Просто вы могли бы поступать вместе с Кёнсу, так вам обоим будет легче.
— Кёнсу? Кулинарный? Он никогда не говорил, что хочет учиться, — развёл руками Бэкхён.
— А ты у него спрашивал? — укоризненно приподняла бровь, и он виновато покачал головой. — Мин Лин, позови, пожалуйста, Кёнсу, — и девушка послушно вышла.
— А ты какие профессии рассматриваешь? — спросила у замолчавшего Бэкхёна.
— Да всё подряд смотрю, и то, и это…
Я помню, ему было сложно учиться в школе, демоны не давали ему прохода, а людей отпугивали его странности, поэтому я бы поняла, если бы он решил вообще больше никогда не учиться.
— Может, мне на теологию пойти или религиоведение?
— Ого!
— Ну, что-нибудь по нашему профилю, с церковью связанное.
— Ты же знаешь, что церковь — это не всегда Свет, всё не так. У нас с тобой есть знакомые, которые ставят это под сомнение.
— Знаю, — вздохнул он. — А куда?
— Чем бы ты хотел заниматься? Куда согласен вставать и идти каждый день?
И Бэкхён, не задумываясь, ответил:
— В клуб.
— Куда? С утра? — и засмеялась. Вот он — мой Бэкхён!
— А что? Кай же работает, — ничуть не смутился он. — И я бы хотел ему помогать. Люди приходят туда отдохнуть, расслабиться после тяжёлой недели, а я бы продумывал развлекательную программу, а тайком людей ножичком… — он многозначительно поиграл бровями.
— Людей ножичком, — фыркнул Кёнсу в пороге, услышав последнюю фразу. — А нельзя ли как-нибудь более гуманно это делать?
— Это же демоны, Кёнсу, какая гуманность?! — возмутился Бэкхён.
— Уверен, есть и другие способы, просто тебе нравится людей пугать, — закатил глаза Кёнсу.
— Неправда! Я люблю людей, люблю! — Бэкки потянулся к Мин Лин, но та ловко увернулась и села на кровать возле меня.
— В общем, предлагаю вам обоим поступать в наш университет, — потянулась за справочником и пролистала его, — здесь и кулинарное есть и что-то с пиар-менеджментом. Подойдёт и тому, и другому.
— Что? — широко распахнул глаза Кёнсу. — Вы о чём вообще?
— Дженнифер предлагает нам поступать вместе, чтобы проще было учиться, — Бэкхён облегчённо выдохнул. Ведь груз ответственности за выбранную профессию лёг на мои плечи. Что ж, мои плечи всё выдержат.
— Но я же сказал, — залепетал Кёнсу, — я же сказал, что у меня нет…
— Деньги — это ерунда, — в комнату вошёл Кай. — Гномы могут о них не волноваться.
— Гномы… гномы готовы кормить вас до конца своей жизни, — медленно произнёс Кёнсу.
— Только не вздумай зареветь, — засмеялся Бэкхён.
— Я не буду плакать, — замотал головой Кёнсу. — Не буду! — и вскочил на ноги. — Кажется, я забыл чайник выключить! — и выскочил из комнаты.
— Кажется, он всё-таки плачет, — посетовал Бэкхён.
— Хоть кто-то в этом доме благодарен, — Кай перегнулся через кровать и дёрнул мелкого за ухо.
— Я тоже благодарна, — тихо сказала Мин Лин. — Минсок предложил мне поработать продавцом в его магазине, и я согласилась. Я тоже буду приносить пользу и деньги в семью.
«В семью»… В нашу большую семью.
***
Творилось что-то странное. Нет, вовсе не в демонском смысле, и Тьма тут ни при чём. И мне даже жаль, потому что с демонами гораздо проще, чем с людьми. Ну, относительно.
В нашем доме творилось что-то странное, что-то пугающее, оплетающее своими липкими нитями, вносящее смуту в душу и голову… Я не знала, куда деться и как вести себя. А всё потому… Потому… Ащ! Даже говорить об этом странно и неловко.
Минсок меня соблазнял.
То подойдёт сзади, когда я посуду мою, и, почти приобнимая, споласкивает чашку, дыша мне в шею. То смотрит на меня как-то странно, пронзительно так, что я невольно спотыкаюсь на этом взгляде и забываю, о чём думала сама. И улыбается. Знаете, так расслабленно и хитро, как-то совсем не по-минсоковски. И в зале на диван обязательно садится рядом, хотя кресло всегда принадлежало только ему. И прикасается. Всё время прикасается ко мне. Дотрагивается до колена, привлекая моё внимание, когда мы всей семьёй смотрим телевизор, до плеч, спины, локтей… Да он меня за десять последних лет столько не трогал, как за это время!
А недавно влетел в мою комнату в одном набедренном полотенце, весь мокрый и такой… такой… В общем, он влетел и выпалил:
— Кран сорвало!
Никогда не присматривалась к его телу. Стройное, мускулистое. Хм…
— Дженнифер! Кран сорвало!
— А? А я, что я?
— Попридержи, пока весь дом не залило, а я перекрою воду на втором этаже!
Так и сделали. Я, значит, пытаюсь минимизировать ущерб, держа шланг, который из прорванной трубы воду спускает в унитаз, а надо мной, вот прямо на уровне глаз — подтянутый пресс с капельками воды и кромка полотенца, которое держится на добром слове. И взгляд помимо воли спускается ниже…
— Всё! Перекрыл! — и такой заманчивый пресс исчезает из поля зрения. — Кёнсу придёт и посмотрит, он разбирается в этом. — Минсок подхватил тряпку и встал на колени, вытирая лужу. Кровь ударила в голову, и мои щеки вспыхнули от смущения: полуголый мужчина в полотенце, ползающий на корточках с тряпкой — это зрелище не для невинных барышень.
— Кх-кх… Ты не мог бы пойти одеться? Я сама здесь вытру.
— Я тебе помогу, а потом пойду в душе на первом этаже домоюсь, — Минсок смахнул прилипшую ко лбу мокрую прядь волос, — а то голову намылил, а смыть не успел.
Ну, что я могу сказать… Ползать с ним в таком виде вдвоём в небольшой ванной было тяжёлым испытанием для моей психики. Я всё время повторяла про себя: «Это Минсок. Это Минсок», а может, и не всегда по себя.
— Да Минсок я, Минсок, — рассмеялся он, услышав моё бормотание. Немного схлынувшая краска вновь устремилась к щекам.
— Ну, остальное сам, — встала и отбросила тряпку. — Тут немного осталось.
— Да, осталось немного, — многозначительно (ну, или мне так показалось) хмыкнул мне в спину Минсок.
В общем, творилось что-то действительно странное. Ещё невероятнее было то, что после того, как принял душ ещё раз, он снова пришёл в мою комнату. Я тут еле-еле взяла себя в руки, а он вошёл весь такой чистый и вкусно пахнущий, с чуть влажными волосами и хитринкой в глазах. Откуда она только в нём появилась? Или это я — слепая и никогда не замечала?
— Мне нужен подопытный зверёк, — заявил он, направившись сразу к моей кровати.
— Зачем? — отложила книгу и напряжённо подобралась.
— Я сделал согревающую мазь для одной женщины. Хочу проверить, работает ли она.
— Но ты же ведьмак! Конечно, работает! — потянула за края свою кофту вниз.
— Мне надо завтра ей продать её, а я ещё не уверен, — вздохнул он и сел на кровать. — Попросил бы ребят, но они все ушли к Каю в клуб, даже Кёнсу потащили, хотя он упирался, цепляясь руками за дверные косяки. Осталась только ты, — глядя мне в глаза, произнёс он, и у меня мурашки побежали по спине.
— Так на себе попробуй.
— Нет, мужская кожа другая, мне на женской проверить надо.
— Ладно, проверяй, — закатала рукав и сунула ему под нос руку.
На что он резко схватил её и дёрнул на себя, вынуждая меня практически упасть в его объятия.
— Нет, мне нужно проверить на спине, — томно промурлыкал Минсок мне на ухо, поглаживая меня.
— Эй! — оттолкнула наглеца.
— Взамен обещаю сделать массаж, — улыбнулся он. — Ты же не боишься меня, правда?
И куда делся милый и наивный простачок Минсок?! Верните мне его!
— Боюсь? С чего бы это? — вот, зараза, взял меня на слабо!
— Тогда снимай рубашку и ложись, — скомандовал он, пристраивая на тумбочке благоухающую баночку.
— Зачем снимать рубашку?
— Дженнифер, а как ты себе по-другому представляешь массаж?
— Я вот так вот задеру, — закопошилась, но приталенная рубашка категорически не желала задираться.
— Давай я тебе помогу, — и вдруг ни с того ни с сего стал расстегивать мелкие пуговички на моей рубашке. Я аж опешила от такой наглости. Он же мастерски разделался с ними до половины, обнажив моё чёрное кружевное нижнее бельё. И, главное, в нём самом ни тени смущения.
— Всё-всё-всё! — замахала руками. — Я сама, — на последних пуговичках почему-то задрожали пальцы.
Быстро отвернулась и легла на живот, пряча горящие щёки в сложенных под подбородком руках. И чего смущаться-то в мои-то годы?
— Последний штрих, — и тёплые пальцы одним касанием расстегнули бюстгальтер.
— Минсок!
— Так я ж запачкаю! А вещь красивая.
И тут начались реальные муки. Что он там намешал в этом креме?! Какими афродизиаками напичкал?! Мазь не просто согревала спину, у меня горело всё тело! Всё тело жадно желало прикосновений, и хотелось скулить, сжав зубы, чтобы не выдать себя.
— Ну, как эффект? — Минсок наклонился вплотную и прошептал на ухо.
— Слабовато, — со злостью процедила сквозь зубы.
— Жаль, — в его голосе мне послышался смешок. — Тогда закончим на этом…
— Нет! — получилось слишком истерично. — Согревает, согревает. Ещё пару минут…
И мозгами я понимала, что происходит что-то не то, такой реакции на Минсока у меня не должно быть, но тело словно стало одним оголённым нервом, и каждое прикосновение импульсом сбегало вниз живота и скручивалось в щекотный клубок.
— Ты ведь издеваешься, да? — собственный вопрос прозвучал, как полустон.
— Есть немного, — хмыкнул Минсок.
— За что ты так со мной?
— Не понимаю, о чём ты. Я просто делаю тебе массаж, обыкновенный массаж с согревающей мазью.
— Зараза! — прошипела, млея от горячих ласковых прикосновений, а он в ответ лишь хрипло рассмеялся. Значит, не одной мне так плохо, блеснула в голове торжествующая мысль.
— Точно согревает? — невинно поинтересовался он. — А то продам завтра некачественный товар.
— Качественный, качественный, — проворчала, пытаясь застегнуть бюстгальтер, лёжа на животе.
— Подожди, давай я. Я расстегнул, мне и застёгивать, — и его дыхание оседает на разогретой коже спины.
— Всё? Проверил? — принялась нервно застёгивать рубашку. — Подопытный кролик хочет…
— Чего же? — его губы растянулись в хитрой улыбке. — Чего же хочет мой подопытный кролик?
— Подопытный кролик хочет вернуть назад Минсока! Верни мне настоящего Минсока! — нависла над ним.
— А он в кои-то веки настоящий, — он нагло притянул меня за шею и впился в губы требовательным поцелуем. Никакой тебе нежности, лишь горячие губы и руки, притягивающие меня на колени.
— Мы дома! — раздался радостный крик с первого этажа, и мы с Минсоком одновременно отпрянули друг от друга.
На улице заметно потемнело. Сколько времени мы так целовались?
***
Сначала Бэкхён встревожено вздрогнул и покосился на окно, потом успокаивающе улыбнулся мне, заметив, что я слежу за ним, встал и вышел из зала. Хлопнула входная дверь. Спустя пару секунд, сделав глубокий вдох и выдох, поднялся с дивана сидящий рядом Минсок. Мой встревоженный взгляд — его успокаивающий кивок. И пару минут я ждала, когда они вернутся, а потом тоже вышла на крыльцо.
Он стоял на залитой искусственным светом фонаря дорожке, и на секунду во мне что-то дрогнуло: ведь это мой учитель. Франческо. Лицом к лицу с Бэкхёном, рядом с которым напряжённый Минсок, заставляющий воздух взволнованно потрескивать от набирающей обороты энергии.
— Я пришёл просто поговорить, — умиротворяющим голосом начал монах. — Боюсь, вышло недоразумение, и мы неправильно друг друга поняли.
— А я ещё раз повторяю — проваливайте, — Бэкхён, как струнка, тонкая, но стальная. — Я снова ваш бред слушать не буду, и никто из моей семьи не будет.
— Вам лучше уйти, — и Минсок непреклонен.
И тут старик увидел меня.
— Дженнифер! Дженнифер, дитя моё, давай поговорим! — воскликнул он и хотел ко мне подойти, но ребята перегородили ему дорогу. — Я никогда не желал тебе зла, ты же знаешь. Боюсь, ты просто немного сбилась с пути, и в этом моя вина. Это я отпустил тебя. Но мы ещё можем всё исправить.
Пока он говорил, я медленно спускалась по лестнице. Подошла к своим мужчинам и успокаивающе похлопала по плечам. Я не боюсь Франческо.
— Я не боюсь, — повторила вслух, выходя из-за ребят.
— И не надо бояться, — монах призывно распахнул объятия. И я обняла его. Он всё так же пах ладаном и дорогой.
— Учитель, мой учитель… Вы так много дали мне…
— Да, Дженнифер, вспомни наш путь! — крепко обнял меня Франческо.
— И я не позволю у меня это отнять. Я благодарна вам, благодарна за знания, силу, но…
— Между нами не должно быть «но».
— Я хочу попрощаться с вами здесь и навсегда. Я не разделяю вашу веру и ваши цели. Найдите кого-то другого. Я — пас.
Разжала объятия и вгляделась в старое морщинистое лицо. Я действительно помнила много хорошего: наши уроки, его ворчание, его поддержку, его веру в меня. Но теперь мне и самой есть, кого учить, чьей поддержки ждать и кого поддерживать, есть другие люди, которые в меня верят, и в кого верю я.
— Всего вам доброго, учитель.
— Дженнифер! — но я уже отвернулась и направилась к крыльцу. — Я хотел по-хорошему! Мы могли бы договориться! Если я вернусь ни с чем, они… Дженнифер, однажды они сами придут за вами!
— Совет? — спросил Минсок, и по паузе стало понятно, что да.
— Мы будем готовы, — твёрдо произнёс Бэкхён. — Я лично буду готов к этой встрече.
***
После того, как Кёнсу прошёлся по коридору со словами «Тушите свет, или я сейчас пробки вырублю!», моя дверь почти бесшумно приоткрылась, и в комнату проникла тень.
— Я не думаю, что… — попыталась остановить.
— Не надо так много думать, — отмахнулся Минсок, и где-то в груди кольнуло дежавю. — Я целый день не видел тебя, пришёл только час назад. Пока удостоверился, что все разошлись по комнатам, пока Кая с Хёрин проводил… — и полез под моё одеяло.
— Минсок, — но тёплые руки и ноги уже по-хозяйски прижали меня к себе.
— Да-да, я помню уговор — не торопиться, но я и не торопился целых десять лет! Неужели мне нельзя хоть немного поторопиться? Я же могу состариться и умереть раньше, чем…
— Чем — что? — перевернулась к нему лицом.
— Чем всё! — и получила чмок в лоб.
В его объятиях тепло и так спокойно, по-домашнему, словно он и есть для меня олицетворение дома, гармонии, мира. И пахнет своими травами из магазина: немного красным перцем, куркумой и… корицей. Я думала, будет неловко, но всё так естественно и как-то само собой: поцелуй, объятие, поцелуй, объятие, прикосновения к волосам, ещё одно признание, и ещё. И вот я уже с работы прихожу домой вовремя и не хочу брать дополнительные дежурства. Мне нравится слушать его и смотреть, как он ест или смеётся над ворчанием Кёнсу. Нет, я не открыла его для себя, не увидела другими глазами, он всегда был таким, всегда вселял в меня уверенность и тепло, дарил заботу и снимал усталость. Почему я раньше не разрешила себе смотреть на него? Откуда эта жертвенность и мысли о том, что я должна страдать, быть несчастной? Откуда? Почему бы не разрешить себе быть счастливой?
И я не позволяю себя любить, снисходительно принимая чужие чувства, я тоже что-то испытываю, оно было со мной всегда, какая-то нерастраченная нежность, и это чувство робко пускает росточек и тянется к свету. Вырастет ли из него крепкое чувство, кто знает? А пока…
— Эта девочка — Хёрин, — решила сменить тему, чтобы отвлечь его от «поторопиться», — не знаю, как в нашей семье приживётся обычный человек.
— А обычный и не приживётся, — хмыкнул ведьмак.
— Вот и я говорю… Что?
— А она — и не обычный человек, — Минсок чмокнул меня в висок, — но я тебе ничего не говорил! Она просила нас с Бэкхёном не рассказывать Каю, пока она сама не соберётся с мыслями.
— Что? Кто?! И ты молчал?!
— Мне срочно захотелось поторопиться! — и наглые руки полезли под мою футболку.
— Эй! Нет! Я ещё не закончила допрос!
— Допрос — это ты на работе командовать будешь, — навис надо мною Минсок. — А здесь парадом командую я.
— С каких это пор?
— С тех самых.
И после такого поцелуя, думаю, стоит поторопиться.