Во мне словно выключатель перегорел, щёлкнул предохранитель, который удерживал Силу в рамках. Жар ударил в голову, ослепив меня, волна ярости накрыла за секунду, оглушая и сбивая ориентацию в пространстве. Я не вскочил, меня подбросило вверх и вперёд, туда, где лежала Мин Лин.
— Назад! — и Сила ударной волной сбила и демона, и монаха, зацепив даже Кёнсу. Во мне всё горело, раскалённый воздух потрескивал, и пахло палёными волосами. Демон дёрнулся в сторону, но я поймал его, лишь вытянув руку, и хоть до него было далеко, Сила продолжила меня, стала моими жилами и мышцами, моим кулаком. Я знал, что мог бы разорвать его в ту секунду на куски, на шматки кровоточащего мяса, но это всего лишь человеческое тело, ему просто не повезло. Эта мысль тонким противным свистом врезалась в безграничное желание разнести здание, не оставив даже крошки. Вмешался Минсок. Он возник на пороге из ниоткуда, смотрящий в никуда затянутыми белой пеленой глазами. Он выставил ладонь перед собой и зашептал. Демон тут же схватился за горло, жадно хватая вдохи, а Минсок медленно подходил ближе. Я ослабил хватку, сосредоточившись на Мин Лин. Она дышала еле-еле, но дышала. Я хотел поднять её, но Тао ревностно оттолкнул меня, с лёгкостью подхватывая тонкое девичье тело.
— В машину, — скомандовал ему. Он смерил меня тяжёлым взглядом, но всё же согласно кивнул.
А демон в это время уже стоял на четвереньках. Его лицо — белое, с приоткрытым ртом и распахнутыми глазами — немо кричало от боли.
— И сотрётся тело и душа, именуемая Сехуном, в прах и да развеется по миру, и ни одна частица боле не соберётся воедино, и перестанет существовать на веки вечные, — разобрал я сквозь монотонный гул слова Минсока. Откуда он знал истинное имя демона? Но времени выяснять это не было, и я поспешил за уносящим Мин Лин Тао.
Минсок нагнал нас на улице, и, обгоняя, направился к машине Кая и открыл мне дверцу с водительской стороны.
— А где… — впрочем, я тут же увидел хозяина автомобиля. Он был без сознания на соседнем кресле. Его волосы были абсолютно чёрными.
Тао устроил Мин Лин на заднем сидении.
— А Дженнифер? — я проследовал за молчащим Минсоком ко второй машине. — Что… с ней?
Я увидел её, и кровь отхлынула от лица: мой несгибаемый пример для подражания, стержень нашей чокнутой семьи казался сломанной куклой, небрежно брошенной на сидение. Бледность, впалые щёки, синие обкусанные губы — она постарела лет на пятнадцать, нагнав с лихвой щадящие её до этого морщины. Даже её волосы, её огонь, тайный фетиш Минсока — погасли, став тусклыми, грязно-коричневыми, спутанной паклей, свисающей у лица.
— Она… — вопрос встал поперёк горла.
Минсок еле заметно отрицательно кивнул и сел за руль. Кёнсу молча сел рядом с ним.
Мне надо было спросить про Чена, и что делать с монахом, вопросительно замершим неподалёку, но было что-то такое в ведьмаке непроницаемое, непробиваемое, что я лишь бросил на старика полный ненависти взгляд и сел в машину. Не сейчас разбираться с этим, не сейчас. Мы возвращались домой не то, что не в полном составе — домой возвращались жалкие ошмётки нашей семьи.
***
Мин Лин, Дженнифер и Кай вот уже шесть часов без сознания. Девушку Тао упрямо положил на диван в гостиной, хотя я настаивал на собственной комнате. Но морок ощетинился и сел на пол возле неё, и я решил, какая разница где, главное, рядом. Дженнифер Минсок отнёс в её комнату и больше не переступал этот порог, всучивая мне в руки какие-то травки и вталкивая внутрь.
— Не понимаю, чего ты от меня хочешь? Не проще ли сделать самому? — на что он молча опускал голову и уходил. Он вообще с тех пор, как мы покинули территорию завода, не произнёс ни слова. Сновал тёмной тучей между комнатами и то и дело нагружал меня какими-то поручениями. Сам он обосновался в комнате Кая, окружив кровать свечами и тлеющей вонючей травой. За мной незаметным хвостиком семенил Кёнсу.
Франческо пришёл в семь утра.
— Вот ваши вещи, — встретил я его на пороге, протягивая его чемодан. — Ни хрена не рад, что вы нас посетили, и готов танцевать самбу от радости, зная, что вы, наконец, сваливаете.
— Бэкхён, мы должны обсудить эту ситуацию, — спокойно начал монах, видимо, уже отрепетировав свой монолог, но я тоже подготовился.
— И прежде, чем вы начнёте гнать свою пургу, я скажу — удаляйте меня на хрен из списка своих подопечных, ибо я лучше сдохну, чем буду работать на ваш Совет. Можете так им и передать.
— Ты не понимаешь, Бэкхён, в тебе сейчас говорят эмоции.
— Пошёл вон, я сказал! — со всей силы, умноженной Светом надвое, швырнул в него чемодан, сбивая старика с ног. — Я знал, я чувствовал своей задницей, что ваш приезд принесёт нам только кучу проблем! Продолжайте и дальше играть в ваши игры по завоеванию вселенной, но не трогайте меня и мою семью.
— Бэкхён.
Я подошёл ближе и склонился над монахом.
— Я видел истинную Тьму и истинный Свет, и могу сказать, что второму вы уж точно не принадлежите.
— Твоя сила выросла, Бэкхён! Теперь, когда Веды недоступны нам, мы ещё больше нуждаемся в таких, как ты!
— Да вы чокнутый старый маразматик! — заорал я, чувствуя, как вспыхивает внутри неконтролируемое пламя. — Дженнифер может умереть в любую секунду! Возможно, вам плевать на Кая и Мин Лин, но Дженнифер! Неужели в вас ничего не дрогнет от осознания этого?! Она готова была умереть за вас и вашу грёбаную идею, а вам плевать!
— Она… она выкарабкается, — уклончиво ответил Франческо, раздражая меня ещё больше просто своим существованием. — Это её миссия, смысл её жизни.
— Смысл её жизни? Смерть?! Да я сейчас приближу смысл вашей жизни! — схватил его за рясу. — Такие, как вы, не Свет, нет, вы порочите само это слово, — выплюнул ему в лицо. — И даже не Тьма, мне кажется, даже она гуманнее, чем вы, потому что Тьму я могу понять, а вас нет.
— Есть высшая цель, — просипел монах.
Я сделал глубокий вдох, изо всех сил сдерживая желание прекратить это всё раз и навсегда.
— Проваливайте, — оттолкнул его, как разжиревшую надоедливую псину, — бесполезно говорить — вы сумасшедший. И чтобы я вас больше рядом с нами не видел.
— Давайте всё обсудим и наметим новый план действий, — он заговорил торопясь, пытаясь не дать мне успеть уйти в дом. — Я свяжусь с Советом и попытаюсь вымолить у них прощения и…
Тут я не выдержал и рванулся назад, намереваясь прикончить ублюдка, но меня перехватил Минсок. От взгляда на него Франческо резко побледнел и заблеял:
— Ты не можешь… Ты столько лет служил Свету! Что подумает Дженнифер, когда узнает что ты… ты…
Губы Минсока двигались бесшумно, он смотрел на монаха в упор таким взглядом, словно хотел пригвоздить его к месту. Старик шмыгнул носом, ещё раз, коснулся лица и с ужасом уставился на окровавленную ладонь. Струйки крови текли у него из носа по губам и через пару секунд уже капали с подбородка.
— Н-нет… Нет! Бэкхён! Бэкхён, сделай что-нибудь! — запричитал он.
— Если хотите жить, просто бегите и никогда не возвращайтесь. Отриньте меня от Церкви, перестаньте платить мне за моё предназначение. Я сам разберусь со своей Силой и найду ей применение. Мне не нужны такие пастухи, как вы, — не глядя, нащупал ледяную руку Минсока и успокаивающе сжал её. Франческо всё понял. Хочется верить, что понял.
***
— Я боюсь даже спрашивать, что он делает, — шёпотом произнёс Кёнсу, заглядывая через моё плечо в комнату Кая. Там, вывернув все свои книги, на полу сидел Минсок. Он был сосредоточен, губы и челюсть сжаты, глаза глотают целые страницы, не размениваясь на строчки и слова.
— Он ищет.
— Что?
— Выход.
***
Никто из нас троих, не считая морока, так и не лёг спать. Мы с Кёнсу попеременно сидели то с Мин Лин, то с Дженнифер. Минсок закрылся в комнате с Каем и выходил только за какими-то травами. На моё предложение чем-то помочь, он только сильнее поджимал губы и махал головой. И у меня, честно говоря, опускались руки.
— Может, надо отвезти их в больницу? — тихо предложил Кёнсу.
— Я не знаю… — от недосыпа резало глаза. — Не знаю… Я всего лишь Бэкхён. Откуда мне знать, как решаются реальные проблемы? — если закрыть глаза, то не видно неподвижной бледной Дженнифер. И мне хотелось так и просидеть, уткнувшись в собственные сложенные руки, пока она не встанет и не взъерошит мне волосы со словами: «И чего ты здесь сидишь? Всё хорошо». И если я не услышу это в ближайшее время, у меня поедет крыша.
— А кто говорил: «Я же Бэкхён! Самый-самый! Самый бэкхёнистый из всех Бэкхёнов на земле!»?
— И когда это я так говорил? — приоткрыл один глаз и воззрился на Кёнсу.
— Да всегда ты так говоришь. Ты даже тогда на заводе кричал мне в трубку: «Слушай меня! Я Бэкхён!». И куда ж подевался тот псих, что чуть не разнёс казённое здание в пыль?
— Не знаю… Может, он сам стал пылью…
— Вот не надо мне тут заумных речей, — поморщился Кёнсу. — Передо мной сидит тот чокнутый с дебильной привычкой тыкать незнакомых людей острыми предметами в живот. Я тебя знаю: ты — Бэкхён, у которого не закрывается рот, который несёт полную ерунду, много и с удовольствием. Эдакое неутомимое существо с шилом в жопе, тягой к неприятностям и помощи людям, даже когда тебя об этом не просят.
— Клинок.
— Что?
— Я очищаю людей клинком, — пробурчал в сложенные руки.
— Это всё, что ты услышал?
— Да, мой мозг завис на фразе «тыкать острыми предметами».
— Придурок, я хотел помочь.
— Спасибо. Спасибо, что ещё не ушёл.
— Эй! Не вздумай только плакать! Я не умею успокаивать сопливых мужиков.
— Я не буду плакать.
— И правильно.
— Не буду.
— И сделай так, чтобы я не видел твоё мокрое «незаплаканное» лицо.
— Хорошо, — и ещё сильнее уткнулся в рукава.
Кёнсу тяжело вздохнул и просто сел рядом.
— Я где-то слышал, что иногда всё, что мы можем — это верить, — тихо сказал он. — Просто сидеть и верить изо всех сил, что всё будет хорошо.
— А Дженнифер говорила, что Свет — это я, а Свет и есть вера.
— Ты предлагаешь мне верить в тебя?
— Ты не мог бы просто заткнуться?
— Чтобы дать тебе выплакаться?
— Я уже жалею, что спас тебя.
— А я просил?
— Начинается…
***
Наверное, я задремал, раз вздрогнул от неожиданности, когда на втором этаже со звонким стуком распахнулось окно.
— Бэкхён! — Кёнсу тряс меня за плечо. — Там что-то происходит, — он кивнул в сторону лестницы.
— Это, наверное, Минсок, — но проверить не мешало бы. Бросил взгляд на Мин Лин - она была всё ещё без сознания. Тао смотрел ей в лицо, не моргая, и, честно говоря, даже пугал меня.
Я быстро вбежал по лестнице, слыша, как сзади не отстаёт и Кёнсу. Где-то в доме распахнулось ещё одно окно, потом ещё. Они хлопали, как крылья гигантской птицы, зависшей над домом. Дёрнув дверь комнаты Кая, обнаружил Минсока, стоящего у изголовья отодвинутой от стены кровати. Он касался пальцами висков лежащего мужчины и что-то бормотал, стоя с закрытыми глазами. Бах! — и распахнулось окно в комнате, впуская в помещение сильный ветер, тут же задувший неугодные свечи, которые сами сразу же вспыхнули снова. Книги, как испуганные пичужки, затрепетали растрёпанными страницами. И я видел, как тонкие искрящиеся нити через руки связывают Минсока и Кая, но они были очень тонкими, слабыми, где-то с разрывами и узелками. И инстинкт, которому Дженнифер учила доверять больше, чем самым близким людям, толкнул меня к ним. Минсок даже не обратил на меня внимание, продолжая размеренно повторять нужные слова, а я робко потянулся к его пальцам, касающимся висков Кая, и накрыл их своими.
Нити крепли на глазах, напитываясь, наливаясь Силой, которой мне было не жалко. По затрепетавшим векам Кая я понял, что Минсок уже близко, он почти подключился к сознанию другого человека. Сам я не видел мыслей Кая, не чувствовал Минсока, я просто верил, всем сердцем верил, что всё получится.
И волосы Кая стали светлеть…