Уважаемая «Проза.ру»!
Не знаю, повлияли прошлые выборы на судьбу нашей страны или нет, но на моей судьбе они отразились самым плачевным образом. Я, можно сказать, потеряла мужа.
А жили мы с Иваном душа в душу, пока не начали мельтешить на экране телевизора эти бесконечные кандидаты да всякие избирательные блоки. Верите, Ваня все их выучил наизусть. Давно пора спать, а он сидит смотрит, слушает. Телевизор замолчит – берёт в руки газету. «Ваня, - говорю, - что ж ты с собой делаешь?» А он говорит: «Мы должны сделать правильный выбор, от этого зависит наша дальнейшая жизнь».
Почти перестал спать. А заснёт – тут же вскакивает в холодном поту. Кошмары ему всякие видятся. То вроде они с Жириновским прорвались с боями на берег Индийского океана, и только поснимали гимнастёрки и галифе, чтобы помыть в южной воде ноги, как на них напали акулы. То будто едут они с Чубайсом в телячьем вагоне на Север, а Зюганов с винтовкой их сопровождает. Как-то вскочил, мечется по комнате, машет простынёй. Я испугалась, хотела соседей звать, но он вдруг сел на кровать и успокоился. Оказывается, приснилось ему, что какая-то Саша Умалатова подожгла Беловежскую пущу, а он тушил огонь. «Зачем же она подожгла?» - спрашиваю. «Чтобы сохранить Советский Союз»,- говорит. Ничего у этих политиков не поймёшь. Ну зачем, чтобы сохранить одно, надо уничтожать другое?
Один раз только смотрю, а он во сне блаженно улыбается и гладит подушку. Потом сказал, что будто они с Ириной Хакамадой новый законопроект готовили. Я уж промолчала, но и за блок Хакамады голосовать не стала: нечего приставать к моему Ивану даже во сне.
За два месяца предвыборной кампании моего мужа стало не узнать. Бледный, худой, остались одни глаза, глядящие куда-то в будущее, мимо меня. Я обратилась к знакомому врачу: так, мол, и так, спасите мужа. Он поговорил с Иваном и сказал, что его состояние закономерное. Если человек ударяется в политику, то от этого удара получает как бы сотрясение мозга, и психика его меняется. Благодари, говорит, Господа Бога, что он ещё не такой буйный, как некоторые.
Я надеялась, что с окончанием выборов всё у нас наладится, но Иван, услышав о результатах голосования, заявил: «Всё, баста! С такими политиками мы окончательно погубим Родину. Не доверяю больше никому, сам буду президентом!»
Господи, да что ж это за порядки пошли: кто хочет, тот и идет в губернаторы, президенты. Вот некоторые ругают прошлое, а я не согласна. Коммунисты всё-таки понимали, что народ глуп и ничего путного выбрать не сможет. А потому садились в тесный кружок и решали, кому в стране быть самым главным. А теперь десятки кандидатов! За кого голосовать? Коммунистам хорошо, они ходят на свои собрания, а там ещё более умные коммунисты говорят им, за кого отдать свой голос. Но многие же возомнили себя умнее секретарей парторганизаций и на собрания ходить перестали: у нас, мол, свои мозги есть. Может, и есть, но поскольку раньше они были как бы ни к чему (всё решали генеральные секретари), то теперь этими мозгами ещё надо научиться пользоваться. Вот и мучаются люди; надо думать, кого поставить у власти, а ни привычки, ни опыта такого нет. Из-за этого и пострадал мой Иван. Смотрел-смотрел телевизор, слушал-слушал разные обещания, думал-думал заржавевшими мозгами – и голова не выдержала, пошла, как перегретый мотор, вразнос: «Буду президентом и всё!»
И будет ведь! Он с детства такой дурной: если что задумает, то хоть кол на голове теши! А мне, признаться, переезжать в Москву совсем не хочется. Здесь раздолье, чистый воздух.
Хотя, конечно, деревня живёт сейчас очень бедно. Раньше, бывало, работаешь или дурака валяешь – деньги всё равно платили. А теперь и за работу платят не вовремя. Посевные площади сократились, поголовье скота – тоже. Вроде и корма есть, но на фермах холодно, уход плохой. Родится телёнок или поросенок, посмотрит вокруг, и у него как-то пропадает охота жить. Странно, что в домашних сараях телята живут с удовольствием, а в общих – не хотят.
Но свою деревню я люблю и, хоть это не по-семейному, на предстоящих президентских выборах буду голосовать против своего мужа. Ему я, конечно, об этом не говорю.
Такая вот у меня беда. Фамилию мою, пожалуйста, не указывайте, а то от людей совестно. Зовут меня Маша. Иван-то раньше звал Машенькой, Маней, потом даже Мануэлой, когда мексиканские сериалы показывали, но теперь никак не называет. Эти выборы сломали всю мою жизнь. Сейчас глубокая ночь, раньше мы с ним в это время… ой, да что говорить. А теперь он составляет в зале свою президентскую платформу, а я на кухне пишу это письмо.
Между прочим, программа у него хорошая, он зачитывал выдержки. Ты, говорит, мой первый электорат. Вот что с мужиками политика делает. Была Мануэлой, а стала электоратом. Но расстроилась я не из-за этого, а потому, что очень уж привлекательная программа. И боюсь, выберут же, чертяку! Народ-то у нас доверчивый. А ещё в школе, помню, никто не умел врать так убедительно, как мой Иван.
Соседка мне говорит: чего, мол, ты, Мария, переживаешь? Ну и пусть становится президентом, чем он хуже Зюганова?
Тут я согласна. Ванька мой ничем не хуже. Но как же я? Сейчас я просто жена ему, а то сразу стану супругой и надо будет ездить с ним по всяким заграницам. А в чём я поеду, если в нашем совхозе уже третий месяц зарплату не дают, и у меня только старые валенки? Представьте себе: прикасаюсь своей щекой к щеке Трамповой супруги, а на ногах у меня валенки. Что подумает мировая общественность? Но Иван этого не понимает, ему лишь бы президентом стать.
Прошу вас, вразумите его! У нас скоро отелится корова Зорька, надо смотреть да смотреть, а муж всё хозяйство забросил и пишет свою программу. Небось, была бы у Жириновского или Зюганова своя корова или умели бы они хоть что-нибудь делать не языком, а руками, то и в президенты бы не лезли. Но зачем это моему Ивану? У него же золотые руки!
Через несколько дней Новый год. Я нарядила уже ёлку, только он её даже не замечает, день и ночь ходит по хате и репетирует свои будущие предвыборные речи. Соседка говорит: «Дура ты, Мария, не мешай ему, хоть в городе Париже побываешь!» А мне и Парижа не надо. И в старых валенках ещё похожу. Только бы Ваня мой подошёл и сказал, как прежде: «Мануэла ты моя…»
По просьбе Марии письмо доставил на сайт Виктор Прутский.