Доклад для II Царёвских чтений (Хабаровск, 29 ноября 2016 г.)
Интернет — самое мощное средство массовой информации за всю историю человечества. В этом едины и приверженцы, и противники «всемирной паутины». Во всём остальном мнения и оценки расходятся. Но м н е н и я и раньше, бывало, расходились. (Печатная книга, которая сошла со станка Гуттенберга невиданно большим для того времени тиражом, дюжина оттисков в час, убьёт знание, — сокрушался герой романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери», указывая на книгу рукописную, созданную в единственном экземпляре долгим трудом писца). Никогда не были столь различны, как теперь, о ц е н к и: они едва укладываются в широчайший диапазон между восторгом и отрицанием.
Да, Сеть — широчайший простор для всех, кому есть что сказать: для политиков, учёных, деятелей культуры. С появлением Интернета сбылось, наконец, всё то, к чему с момента своего создания шли печать и литература (особенно в России, где, говоря словами Н. А. Некрасова, поэт «больше, чем поэт»). Ныне между автором и читателем, информатором и информируемым нет никаких преград, кроме техники, а эта преграда ныне легко преодолима, научно-техническая революция свершилась раньше информационной революции.
Принципы печати, сформулированные в разное время разными теоретиками, воплощаются на Интернет-пространстве. Информация здесь не «должна быть свободной», как декларировала в своё время британская «Таймс»: информация является свободной, неощутимы политические границы, несущественны политические разногласия, сведено к минимуму запретительство (хотя лозунг «как бы чего не вышло» популярен не только в нашей стране). Соблюдается принцип газеты «Гардиан» «комментарии свободны, факты священны»: каждый год, накануне 9 мая, оживляются пересматриватели итогов Второй Мировой войны — и каждый год они получают достойный отпор, поскольку факты остаются фактами, даты — датами, как ни тасуй их. Соблюдаются, к слову говоря, и принципы, сформулированные В. И Лениным в России. Все уважающие себя сетевые издания мира озабочены обратной связью с читателями, потенциальными внештатными авторами, носителями новой информации и новых идей, без которых ни один орган печати, говоря словами Ленина, не станет «живым и жизненным»: мигают курсоры в окнах для читательских комментариев, видны подчёркнутые синие строчки — электронные адреса для писем, проводятся опросы общественного мнения. Электронная печать, как и во времена Ленина, — «не только коллективный пропагандист и агитатор, но также и коллективный организатор»: например, «финансовая революция» в Исландии, когда народ сместил министров-казнокрадов, создал новую конституцию и заставил Международный валютный фонд реструктуризовать долг страны, состоялась исключительно благодаря Интернету. Соблюдается ли ленинский принцип партийности литературы, согласно которому каждый автор отстаивает определённое мнение, а не свободу мнений вообще, и каждый издатель «волен прогнать» автора, высказывающего «не те партвзгляды»? Отдельный вопрос. (Для отдельного разговора. Ведь мир — таков: мир перенял у нас практически всё, за что в разное время ругал нас, и перенял без ссылок на первоисточник).
Сейчас мы только скажем ещё: качество текстов и иллюстраций на современных мониторах компьютеров — таково, что даже современная офсетная печать с разрешением 1200 DPI на современной мелованной бумаге, говоря по-современному же, «отдыхает». Тиражи в Интернете стремятся к бесконечности. Лес, который мог в прямом смысле слова пасть жертвой популярности некоторых авторов, остаётся расти-произрастать, а «электронный мусор», в отличие от мусора бумажного, не загрязняет окружающую среду. Сие — опять же преимущество Интернет-журналистики.
Всё — так?
Всё — так.
Вместе с тем, Сеть — широчайший простор для дезинформаторов, авантюристов, шарлатанов. Автор древней египетской «Песни Пентаура» в XIII веке до нашей эры располагал только листком папируса и тростинкой для письма, но его ложь сработала: учёные три тысячи лет думали, что в битве при Кадеше победил фараон Рамзес Второй, который там едва остался жив и зря потерял семьдесят пять процентов войска после первой хеттской атаки. Авторы западноевропейских карикатур XVI века нашей эры на Ивана Грозного располагали только гравировальной иглой да печатным станком (дававшим упомянутую дюжину оттисков в час). Но многие серьёзные люди до сих пор дезинформированы. И всерьёз твердят друг другу: «Король московитов Иоанн Ужасный» за десятилетия своего царствования загубил почти столько же жизней, сколько король Карл Девятый во Франции за одну-единственную Варфоломеевскую ночь! Ужас!». «Жён у него было почти столько же, сколько у Генриха Восьмого в Англии! Ужас!». «А свободу слова он ущемлял не только у себя в Москве, редактируя летописные своды в интересах центральной (не удельной местечковой, значит) власти! Но и в мировом, ткскзать, масштабе! Гневался на рижских издателей». (Которые, поясню я как автор, печатно утверждали: рейды московской конницы — сплошная беда для местного населения и никакой ни для кого пользы не несут ни в настоящем, ни в будущем. Интересно, утверждали ли рижане, что рейды ливонских рейтаров — для местного населения сплошное счастье?). Сейчас, в XXI веке нашей эры, клеветники и передёргиватели фактов могут во всеоружии точнейших сканеров, быстроходнейших модемов, объёмнейших серверов натворить гораздо больше бед, чем в печально известную эпоху бумажек-анонимок. Тем более, что изрядный процент интернетовских клеветников — анонимны или скрываются под псевдонимами (никами). Через Сеть вербуются бесправные рекруты антиобщественных организаций, сект, т. н. сетевого маркетинга, которым суждено «превратиться из мелкой жертвы в ещё более мелкого хищника». Через Сеть пропагандируются грехи всех форм и содержаний (примеры — в том числе наши местные — у всех на виду, на слуху, повторяться не станем). Бурные события на московской Манежной площади, равно же ещё более бурные события на киевском Майдане Незалежности, сделались возможны только благодаря Интернету...
Всё — так?
Всё — тоже так.
А почему?
Потому, что проблема — не в Интернете, но в человеке.
Каков человек, выходящий в Сеть, таковы и результаты его работы в Сети.
А узел проблемы — в том, что на просторах Интернета читатель и автор, информируемый и информатор уникально близки. (Повторимся: в Сети между автором и читателем, информатором и информируемым нет никаких преград, кроме техники, а эта преграда ныне легко преодолима, достаточно лишь дойти до магазина и купить модем помощнее! Едва сие сбылось, — сбылось, наконец, всё то, к чему печать шла с момента своего создания. Многое и во многих формах делалось для того, чтобы связь «читатель — автор», «человек читающий — человек пишущий» осуществлялась и поддерживалась. Авторы вступали в диалог с читателями при всяком возможном случае, ждали писем от них. Издатели созывали читательские конференции. Но всё это лимитировалось пространством (физической отдалённостью, исчисляемой в километрах) и временем (выходные дни, как известно, коротки, отпуск — самый короткий месяц в году, читатель ещё подумает, идти на встречу с автором или, например, отдохнуть перед работой). Интернет-пространство снимает эти ограничения. Заинтересованный читатель вводит с клавиатуры текст комментария, выступив как автор и информатор, — а заинтересованный автор знакомится с этим текстом, выступая как читатель и информируемый.
Так должно быть.
Хотя бывает, увы, по-разному.
Миллионы злобных глупых комментариев теснятся в Сети. Прав был киевский князь Ярослав Мудрый, до Интернета, увы, не доживший: «Вящее лихо, егда речи глупы рекутся обдуманно». Многие комментарии безграмотны (забыта элементарная пунктуация, а орфография изобретается на ходу). Интеллектуально-духовный багаж сводится к древне-первобытной замусоленной парочке: а) «есть два мнения, наше и неправильное»; б) «а ты ваще заткнись, дурак, пока я тебя не оскорбил». Мало кто подписывает свою виртуальную ругань своим реальным именем. И даже те, кто подписывает, — практически ненаказуемы. Случись скандал, они просто (с простотой, которая хуже воровства) редактируют или удаляют свои бла-бла-блашки.
Трудности роста?
Всё ли можно объяснить тем, что сетевая журналистика молода и мелкие тёмные пятнышки постепенно сходят сами, как возрастные веснушки?
Юная Интернет-журналистика, родившись на рубеже XX-XXI веков, моментально заразилась интеллектуально-духовными болячками своей предшественницы, газетно-журнальной журналистики, рождённой на рубеже XV-XVI. Это верно для всего мира. Не только для России. Даже — не столько для России. Слишком многочисленны враждебные акты по отношению к журналистам по всему миру, от «горячих точек» до прохладного Брюсселя. Но мы живём сейчас и здесь. Нас интересует наша собственная история.
«Какова история, таковы и детали», — говорил ведущий телепередачи Первого канала ЦТ «История в деталях». Хотя умалчивал о том, что историю делают люди. Люди приходят в виртуальный мир из реального мира. Нравы современных людей несут на себе отпечаток прошлого. И если от данной части наследства не отказаться, прошлое крепко вцепится в нас и будет тормозить нас на каждом шагу.
Писатель М. Алданов в своей трилогии «Ключ», говоря о Февральской революции в Петрограде, отмечал: т р и п о к о л е н и я обывателей выросли с «кухонными мечтаниями» о ниспровержении «проклятого царизма», ну так надо ли дивиться, милостивые государи, тому, что на улицах творится насилие, происходят расправы над полицейскими, горят архивы, здания суда, а заодно звенят от летящих камней и витрины ни в чём не повинных магазинов? (О поджогах автомобилей Алданов умалчивал. Автомобилей было мало). Пример заразителен. Дурное входит в привычку. Вошло? Вошло. Февральской революцией дело не кончилось? Не кончилось. Настало время «кухонных мечтаний» о ниспровержении «проклятых временных министров-капиталистов», поскольку-де при «проклятом царизме» обывателю «жилось лучше». Когда таковые были ниспровергнуты, настало время «кухонных мечтаний» о ниспровержении «проклятой совдепии», поскольку-де при «проклятых временных министрах-капиталистах» обывателю «жилось лучше». Но «совдепия» ниспровергаться не желала, а «мечтатели» быстро поняли: когда воцаряется политическая диктатура, у мелких смутьянов бывают крупные неприятности. Ну что ж, обыватель среагировал с воистину обывательской находчивостью: стану-де «самыми свободными среди рабов», да таким свободным, что всем вокруг меня — хоть в петлю, лишь бы оказаться от меня, хулигана, подальше! Началась пора доносов. В ЧК, ГПУ, НКВД. Вовсе не подписанных, как многие сетевые комментарии сейчас, или подписанных корявым, «чтоб почерк в гэпэу не узнали», ником. Мало кто избежал сего плачевного соблазна. Но великий М. А. Булгаков, например, с этим соблазном хотя бы боролся! Пусть и он, корреспондент редакции газеты «Гудок», удовлетворённо посмеивался, когда (сообщила нам М. О. Чудакова в книге «Жизнеописание Михаила Булгакова») люди прочитывали его журналистский псевдоним «Г. П. Ухов» как «Гэпэухов». А многие ли боролись?.. Только не следует думать, что сие — исключительно наше российское явление. Фразу о «самом свободных среди рабов» я цитирую по фильму Т. М. Лиозновой «Семнадцать мгновений весны», который снят по одноимённому роману Ю. Семёнова, там и там речь идёт о Третьем Рейхе (где обывателю «хуже жилось», чем в предшествовавшей Веймарской республике). Да и не это — проблема! Проблема — то, что формировался всемирный тип нового обывателя, всегда чем-то недовольного... но всегда на всё согласного. Который трудится только под надзором, норовя сделать как можно меньше и хуже, душу в дело не вкладывая, но пакость исподтишка творит с великою охотою от всей души своей. Формировался тип, формировался... сформировался... потом взял да в Интернет вышел, чтобы облить грязью «проклятых либерастов и дерьмократов, которые развалили СССР», в каковом-де СССР обывателям, по их мнению, как уже догадались вы, «жилось лучше»!
Не у нас одних так. Всё началось не сегодня. Ещё в до-Интернетовскую эпоху президент США Дж. Кеннеди сокрушался: «Скоро привыкну к тому, что каждый второй мой избиратель возмущён всегда, всем, всеми, по всякому поводу». Привыкнуть мистер Кеннеди, увы, не успел, его убил выстрелом из пистолета один такой вот... второй. А сейчас такие вот... вторые стреляют по президентам не из пистолета: из Интернета. Только и разницы!
Но нас, россиян, интересует наша собственная история. Конкретно — такая её особенность: анонимные холопьи доносы теперь никого не интересуют, бумажки-анонимки никому не интересны... а душу потешить расейскому обывателю-ябеднику охота, охота выплеснуть наружу всё... ну, всё... ну, что уж у кого в душе накопилось!.. В первые месяцы перестройки, хабаровчане помнят, возле кинотеатра «Совкино» бытовал «зелёный забор демократии». Сначала там просто стоял деревянный забор, окрашенный в зелёный цвет. Потом на нём стали появляться... как бы сказать... ну, если по-китайски сказать, то — дацзыбао, известные в Китае из времён, известных как «культурная революция» и «события на площади Тяньаньмынь». Анонимные листовки. Чаще всего — скандальные. Крупно, коряво, изменённым почерком написанные от руки. (Реже — отпечатанные на пишущей машинке. Гораздо реже. Ведь шрифт машинки можно элементарнейшим способом идентифицировать... и заборные демократы это поняли). Ну, как только стал доступен Интернет, разлился повсюду мутный поток анонимной сетевой ругани... и вся Сеть превратилась в такой зелёный забор с корявыми писульками!
Нашу собственную боль нам предстоит уврачевать самостоятельно. Для начала — предстоит сознаться себе: родимые пятна прошлого, в отличие от возрастных веснушек, сами не сходят, но имеют тенденцию разрастаться до стадии злокачественных опухолей. А средства лечения есть. Они не новы. Мир — стар, ничто в нём не ново! Но всё ли годится сейчас?
В XIII веке до нашей эры сосед фараона Рамзеса Второго — вавилонский царь — построил тюрьму для клеветников... из клеветы. Из очернительских писем и неподтвердившихся доносов. Вавилоняне писали на глине. На плоских глиняных кирпичиках. И доносчики, чьи «сигналы с мест» оказывались враньём, вынуждены были наживать свою биографию в окружении своих произведений. Надо ведь было употребить зло во благо, пусть даже в тогдашних несовершенных вариантах! А из поздравлений к дате своего воцарения царь строил себе дворцы. Это — так, к слову пришлось. Другая тема.
В перестроечные дни второй половины ХХ века нашей эры, когда газеты (в том числе и та, в которой я заведовал отделом читательских писем) украсились шапками «Слово — всем, гласно — обо всём», возрос процент анонимок. Притом — клеветнических. Образца самых грязных доносов первой половины ХХ века. Мы собрались у редактора, составили обращение: дорогие читатели, анонимные письма больше не рассматриваются, все они пойдут в мусорную корзину, пора избавляться от той части нашего общего трудного прошлого, которая мешает всем нам идти в наше общее светлое будущее! Текст был опубликован. Явилась очередная анонимка. Уже — не к нам. В сектор печати крайкома КПСС. Анонимка на нас. Зав. сектором взял на себя труд бросить её в мусорную корзину же... но на том дело тогда не закончилось. Только началось. Аноним написал в ЦК КПСС.
Теперь — Интернет-эпоха. Первая половина XXI века. Вот и будем людьми этой эпохи! Проблема — не в средствах, но в целях. Не в средстве массовой информации, каковым является Интернет, но в человеке, который выходит в Интернет-пространство. Креативно настроенная личность, общественный деятель, учёный, литератор быстро и эффективно, как ни в одном «бумажном» архиве мира, соберёт информацию, разместит свои материалы, получит отзывы читателей, критические или одобрительные. Так поступил Царёв, о котором мы сегодня спорим: хабаровский он поэт, московский, петербургский или поэт всего мира, если его стихи читают (даже изучают с точки зрения литературоведения) в Гамбурге и Ницце? Но деструктивно настроенная личность, вечно недовольная и ни на что хорошее не способная, политикан, псевдоучёный, бездарный рифмоплёт тоже соберёт информацию, какую ему хочется собрать, тоже разместит свои материалы, какие ему хочется разместить, тоже получит отзывы новоявленных адептов, а заодно по-быстрому продаст свою грешную душу тёмным силам всех оттенков темноты. (Вариант: бесплатно отдаст, радуясь, что хоть так забрали). Тому в истории мы тьму примеров слышим, говаривал баснописец И. А. Крылов, до Интернета, увы, не доживший. Но давайте мы не будем вторыми из этих двух перечисленных! Давайте будем первыми! Тогда вторых на Интернет-пространстве станет меньше. Та часть прошлого, с которой надо расстаться, — закончится лично на нас. Лично с нас начнётся то будущее, к которому надо стремиться.