Глава 24. В которой пойдёт речь о пользе "грения ушей" в общественных местах.
-А... что я вам всем говорил!.. Никто не верил!.. А я говорил!.. Вот вам всем!.. Вот!.. - Петрович швырнул на пол Отделения Милиции парашют, снятый им с дерева: Полюбуйтесь и выкусите теперь!..
-Что здесь происходит?.. Петрович... зачем ты притащил драное одеяло сюда... у тебя в вытрезвителе именная койка... туда и тащи своё барахло... - Дежурный капитан, в до блеска начищенных сапогах, брезгливо попинал парашют. Он с таким же удовольствием попинал бы и самого Петровича, известного в округе алкаша, работавшего слесарем в местном ЖЕКе.
-Не барахло это... вовсе... Совсем... Не барахло... это... Это дело государственной тайны!.. И не пью я уже... неделю... почти уже...
-Видел я... как ты не пьёшь!.. Позавчера... Кто забор пытался обнять... я что ли?..
-А... чего он... стоит... - Петрович снял кепку и вытер, сразу же пересохшие, при упоминании о позавчера, губы: Товарищ капитан... Я ведь только помочь хочу... Вот... - И начал шёпотом, наклонившись к самому уху капитана: Диверсант оставил... Дядя Витя из Чебоксаров...
Капитан с такой силой отдёрнул ухо от Петровича, что волосы сами собой зачесались назад:
-Ты... чего мелешь?!. Какой диверсант?!. Ты что... хочешь... чтобы я тебе пятнадцать суток впаял за ложную дезинформацию?!. Ты... партийный?..
-Не-ет... - И Петрович чуть было не добавил:"Вот те крест!.."
-Считай... повезло... А-то бы из партии сейчас со свистом вперёд ногами вылетел за паникёрство!..
В это время, из кабинета вышел утренний сержант, допрашивавший вместе с Петровичем, "дядю Витю из Чебоксаров".
У сержанта до сих пор перед глазами стояли огромные, сочные куриные ноги, пожираемые плотоядной девочкой. Опустив глаза и поминутно вздыхая, сержант брёл из одного кабинета в другой.
Равнодушно посмотрел на парашют, на посетителей, на Петровича, на капитана и, только при взгляде на портрет Ленина, стало немного теплее на душе и он перешёл на понуро-строевой шаг. Хитро прищурившийся Ильич, пристально наблюдал за всем происходящим, давая понять присутствующим, что он и теперь "Живее всех живых!"
Петрович бросился чуть ли не в ноги сержанту, ухватился за рукав и начал тянуть в сторону капитана:
-Вот!.. Вот свидетель!..
Капитан обнял обоих за плечи и притянул к себе железной хваткой, из которой до сих пор не смог вырваться ни один самый скользкий тип:
-Слушайте вы... оба... Берите тихонечко парашют и танцующей походкой ко мне в кабинет.. И... чтобы ни одна живая душа!.. Поняли?!. Оба?.. Раскудахтались тут... - Хотя, сержант, только вздыхал и с утра не проронил ещё ни одного слова.
Смиренно сидевшая на лавочке старушка, пришедшая за справкой и, на всякий случай "гревшая ухо", тихонечко сползла с насиженного места и бочком начала движение к двери, ускоряя шаг, по мере приближения к цели, плечом шибанула по ней и выпорхнула на волю, неся в массы правду-матку.
"Понесла... родная!.. - С завистью подумал дед, читавший "Гудок": А... ведь на её месте... должен был быть я!.." - И тоже рванул в сторону двери.
Глава 25.http://www.proza.ru/2016/12/24/375