КоварнаяДСП
Однажды замдиректора фильма вместе с реквизитором отправились в Загорск за велосипедом. Поручение было ясным и четким: добыть детский трехколесный велосипед 1937 года производства. В крайнем случае, 36-го.
Режиссер картины, мировая знаменитость и наша гордость, был убежден, что все вещи хранят на себе отпечаток времени, его радостей и печалей. А еще он верил, что лишь раз обманув зрителя, пусть даже в сущей малости, в пустяке, можно вмиг потерять его доверие. А кому нужен фильм, которому не верят?
Сначала велосипед искали на всех студийных складах, в самых их отдаленных уголках (кто-то помнил, что после «Подкидыша» такой оставался). Не найдя, запрашивали другие студии. Бегали по барахолкам, теребили знакомых. Нигде!
Последняя надежда оставалась на Загорск, на главный в стране музей игрушек. Туда и прибыли режиссеровы гонцы. Увы, и там искомого раритета не обнаружилось. В утешение хранители детских радостей порекомендовали заглянуть к местному умельцу. Он неоднократно выполнял для музея самые деликатные работы по реконструкции. Вдруг и на этот раз сотворит чудо!
Что и говорить, это было бы грубым нарушением принципов режиссера. Но ситуация сложилась пиковая: еще не начав съемки, группа измоталась, выпала из графика и из душевного равновесия. А без велосипеда режиссер категорически не соглашался двигаться дальше.
Старый мастер сидел у крохотного столика в обшарпанной подворотне и тюкал молоточком по какой-то железке. Перед ним лежали простенькие инструменты, а табличка на стене извещала, что здесь производится починка зонтов, брошь и пуговиц в присутствии заказчика.
Мастер просьбу выслушал, посмотрел на картинку из «Мурзилки», которую реквизитор постоянно носил с собой, и предложил заглянуть к нему через два дня, в послеобеденное время.
…Когда гонцы вернулись на студию не с пустыми руками, радости коллектива не было предела. Велосипед выглядел что надо: старенькой, потертой, но вполне работоспособный.
Режиссер на смотрины явился последним. Ему доложили, что велосипед подлинный, 37-го года выпуска, в музее оказалось два экземпляра, один удалось откупить.
Мэтр тщательно осмотрел машину, ощупал, простукал и даже обнюхал. Особенно его заинтересовала расписанная под лубок изящная дощечка между передним и задними колесами. Она заменяла седло.
В процессе осмотра никаких замечаний режиссер не сделал, вообще не обронил ни единого слова. В группе это считалось высшей похвалой.
В тот же день подписали приказ о завершении подготовительного периода и начале съемочного.
Надо заметить, что столь трудно доставшийся группе велосипед был задействован всего в трех кадрах. В них герой мысленно возвращался в свое светлое безоблачное детство. Рядом с малышом были отец и мать, а он обязательно на любимом велосипеде.
Наиболее ответственным для велосипеда был, конечно, финальный кадр. В нем он играл, можно сказать, главную роль. Снимали этот кадр последним, а готовились к нему долго и тщательно.
Сначала гримировали улицу. Дело не только в фонарях, витринах, окнах и того, что за ними. Режиссер требовал, чтобы любая черточка, малозаметная деталька отвечала правде времени. Это касалось окраски стен, вида водосточных труб, формы коллекторных решеток, способа укладки булыжника или бордюрного камня.
На следующем этапе предстояло синхронизировать действия людей и привлеченных к съемке механизмов. Начиналась сцена с общего плана улицы. Идут прохожие, едут автомобили (немногочисленные, но подлинные, предвоенных лет). Женщина катит плетеную из ивовых прутьев коляску с младенцем (младенец живой, не кукла). Пробегает собака-бульдог (обязательно злой). Со двора стремительно выезжает «черный ворон». В окне за решеткой мелькает лицо отца.
С интервалом в четыре секунды из того же дворика под горку скатывается детский велосипед. И сразу же попадает под колеса сопровождающей «воронок» «эмки». Наезд камеры до крупного – детский велосипед раздавлен. На мостовой груда обломков…
Такая вот комбинация.На репетициях, чтобы лучше натренировать водителя «эмки», использовались дублеры главного раритета. Репетиций провели много – съемку надо было завершить в один дубль, второго подлинного велосипеда у группы не было.
Тренировки не пропали даром, съемка шла как по нотам. Даже бульдог в нужный момент сделал зверскую рожу, а младенец в коляске заплакал. Водитель попал колесом точно поперек седла велосипеда, а оператор вовремя сделал снайперский наезд. На крупном плане расписная дощечка с треском переломилась и … из нее посыпалась какая-то труха.
Оказалось, что скамеечка выполнена из ДСП, прессованных древесных стружек, материала, которого в 37-м году не было и быть не могло!
Режиссеру сделалось дурно, вызвали «Скорую помощь».
… На следующий день, после многократного прокручивания злополучного кадра, все с пылом убеждали мастера, что этих стружек и опилок никто кроме него не видит, а если и увидит, далеко идущих выводов делать не станет. Напрасно. Мастер был удручен и подавлен.
Когда по завершению работ над фильмом, в Госкино его не приняли и на долгие годы отправили на полку, режиссер нимало не сомневался, что это кара за их мерзкий подлог. За недопустимый обман зрительского доверия.