Душа ликовала и пела. Победа! И впереди возвращение к родным! В отличие от многих, он не вёз родным подарки. Бравый малый из Калифорнии три дня не отходил от Петра, угощая его галетами и шотландским виски. Узнав о скором отъезде Петра, принёс ему подарочную коробку. Там было три плитки шоколада, бутылка заморского напитка, несколько банок тушёнки и душистое мыло в красивой упаковке. Подарок от американского сержанта был кстати. Тот буквально навязал коробку, узнав, что Пётр едет домой с пустым вещмешком.
- Меня зовут Стив. Ты приедешь домой, расскажешь о нашей встрече на Эльбе, о днях проведённых со мной. Моя бабушка немка, она немного научила меня немецкому языку и это очень хорошо. Я хочу привезти отсюда жену. Здесь много красивых девушек. Бабушка будет очень рада. Мне уже двадцать пять лет, пора обзавестись семьёй.
Дня за три до отъезда Пётр встретил Эльзу, идущую под руку с пожилым мужчиной. Она, неожиданно для Петра, бросилась к нему на шею и стала целовать, приговаривая:
- Мой Бог! Я не надеялась больше тебя увидеть! Как хорошо, что тебя отпустили! Я всегда буду помнить тебя! Хочешь, оставайся у нас здесь! Я выросту и мы поженимся. Я буду очень любить тебя! Всю мою жизнь, Пётр!
- Эльзе, девочка моя, нехорошо так на виду у всех кидаться на шею мужчине, - произнёс пожилой мужчина и, обращаясь к Петру, - Вы Пётр, надо понимать! Эльзе и её мама мне рассказали о вас. Не знаю как вас отблагодарить, хотя... Примите от нас с Эльзе эти часы, их подарил мне мой дедушка. Они исправно служили не одному поколению нашей семьи. На крышке есть гравировка, где указано моё имя и фамилия. Не отказывайтесь! Ваш поступок дорогого стоит, а это вам будет напоминать спасённую девочку из маленького городка.
Мужчина вытащил из кармана жилетки часы на красивой цепочке. Пётр стал отказываться от дорогого подарка, но девочка и её спутник стали уговаривать и Пётр принял подарок. Потом они долго сидели за маленьким столиком уличного кафе, попивая кофе из ячменных зёрен. Мужчина хвалил Петра за хороший немецкий язык, давал совет продолжить совершенствовать его дальше. Пётр рассказал об отце, оставшемся без ног. Мужчина попросил посидеть пока в кафе и быстро ушёл. Вскоре вернулся, неся с помощником что-то в упаковке. Объяснил, что это инвалидная коляска его сына, погибшего на фронте. Сын был ранен и ему купили коляску, а потом он вновь ушёл на фронт и не вернулся. Прощаясь, девочка поцеловала Петра,
а мужчина крепко пожал руку.
Дорога к родителям была долгой. Он не стал останавливаться в родном городе, решив вернуться туда вместе с родителями. На станции в Петропавловске стал искать попутку. Ему повезло, он встретил знакомого родителей, приехавшего за почтой. Старенький, сухонький мужичонка сноровисто грузил на подводу какие-то коробки. Услышав от Петра название своего села, быстро откликнулся:
- Тебе со мной, солдатик, будет по пути. Вот только не признаю тебя. Вроде, не из наших будешь. Я своих, почитай, всех знаю. Из ума пока не выжил, а тебя никак не припомню. Вижу ты с багажом, так укладывай, лошадка шустрая, довезёт. Меня дедом Данилой кличут, тутошний я, почтарь.
А когда Пётр сказал к кому он добирается, мужичонка радостно замахал руками и кинулся обнимать его:
- Вот радость-то для нашей Василисушки привезу. Они, поди, и не ждут тебя касатик! Родители у тебя золотые, скажу тебе. Василиса исправно управляется с колхозом, есть у неё хватка. Отец твой мастер на все руки. Всё может, не гляди, что инвалид, всю упряжь колхозную выправил. Погнали быстрее, для разговора хватит времени в пути.
Разговора не получилось. В дороге Петра разморило, не заметил, как уснул. Стояли первые числа июня, наросли травы, на полях радовали дружными всходами пшеница и рожь. Солнце припекало вовсю. Вокруг зеленели берёзовые колки. Синее небо было без единого облачка. В траве стрекотал кузнечик. Не верилось раньше, что есть на земле места без раскуроченной взрывами земли, разрушенных городов и сёл. Дед Данила о чём-то говорил, но Пётр уже его не слышал.
Открыл глаза, вечереет. Подвода стоит у небольшого домика, чем-то похожего на их дом в Гаврилково. Дед Данила шустро спрыгнул с телеги, привязал лошадку и шасть в дом. Первой со двора выскочила долговязая девчонка, в которой и не узнать было Вареньку, следом поспешала Василиса. Обе молча прильнули к Петру.
- Дождались мы тебя, родименький, - шептала мать, вытирая скупые слёзы кончиком платка, накинутого на плечи, - пошли в дом быстрее, там отцу невтерпёж с тобой обняться.
Отец сидел в самодельной коляске, словно в кресле. Пётр встал на колени, положил голову на колени отца, чувствовал его подрагивающие руки на затылке, как раньше, в детстве.
- Рано, сынок, ты поседел! Встретились бы не дома, то и не признал бы тебя. Лет этак на десять старше смотришься, а годков всего двадцать, - еле слышно говорил Матвей, роняя скупые мужские слёзы на седые волосы сына.
С улицы послышались голоса. К дому сбежалось почти всё село. В дом вошёл Григорий Павлович. Обнял Петра и пригласил всех выйти на улицу:
- Там люди принесли столы, скамейки. Угощения всякого натащили. Праздник хотят устроить. Первый солдат с войны возвратился, все посмотреть на него хотят. Поделитесь с народом радостью своей. Вы гляньте, сколько наград у него на груди!
Дед Данила прибежал, взахлёб о наградах рассказывать стал. Я решил сам на этот иконостас посмотреть. Дед с почтой и разнёс эту новость. Все и ринулись к вашему дому. Дед Данила даже гармонику прихватил.
В первую минуту, когда Пётр вышел со двора, толпа замолкла. Перед ним стояли старики и дети, измождённые непосильным трудом женщины. Его окружили, стали обнимать, послышались рыдания женщин. Он обнимал, гладил по головам.
- Ты уж прости бабёнок, Пётр, за их рыдания. Своих, невернувшихся, вспомнили, - пояснил дед Данила и, обращаясь ко всем, - Будя слёзы лить, народ честной, порадуемся за Василису и Матвея, им тоже горя сполна досталось, но сдюжили, не сломались. Давайте за столы, угостимся,чем бог послал, песни поспеваем. У меня водочки бутылочка с довоенного времени сохранилась. По глотку за победу и выпьем.
- Не у тебя одного сохранилось, - парировал Григорий Павлович, - я тоже принёс бутылочку.
Пётр кинулся в дом и принёс бутылку виски. Рассказал о подарке Стива. Всем захотелось попробовать заморского напитка. Пётр наломал кусочками шоколад, рассказав, как пил этот напиток Стив. Дед Данила пригубил первым из солдатской кружки Петра, пущенной по кругу.
- Мать чесна! Да это же самогон, только чем-то подкрашенный!- рассмеялся он. - Забористый, конечно, напиток, но наш первачок лучше! Надо чего удумали, самогон шоколадом закусывать!
С замиранием слушали селяне рассказы Петра о боях, о Германии, о встрече на Эльбе. То был другой мир, никому из них неведомый. Ходили вокруг привезённой Петром инвалидной коляски, на которой восседал Матвей, трогая руками никелированные ручки сзади, поглаживая колёса. А когда Пётр показал часы, все аж ахнули. Он не рассказал, за что получил такой подарок от старого немца, лишь мелькнул перед его глазами образ Эльзы и растаял. Напротив за столом сидела зеленоглазая красавица, весь вечер не спускавшая с него взгляда. Пётр поинтересовался у сестры, кто она и как её зовут. Та ответила, смеясь:
- Так это внучка деда Данила, её Настёной зовут. Ты никак, братец, влюбился в неё. Одни они с дедом остались. Родитель её, сын деда Данилы, на войне погиб,
а матушка в другой город уехала, замуж там вышла. Настёна не согласилась уезжать отсюда. Им хорошо с дедом. Гармоника, на которой дед играет, сына его. Настёна так поёт, аж сердце из груди выскакивает.
Долго над селом лились песни в тот вечер. И бежали воды реки, унося беды и печали.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2017/01/09/870