Праздник Нового года
Тридцатого декабря в школе состоялся вечер, посвященный встрече Нового 1961 года. Карнавальный костюм пошить я себе не успела, из- за пересдачи «Основ Дарвинизма», потому мне идти на вечер совсем не хотелось. Но подруги уговорили меня, и я, одев свое старенькое синее платьице с большим кружевным воротником, все же пошла.
На вечер пришли не только ученики девятых – десятых классов, но бывшие выпускники, их друзья, знакомые. В карнавальные костюмы оделись немногие, и я почувствовала себя, будучи без костюма, спокойнее и увереннее. Массовика не было, вечер проходил хаосно. Собирались толпами, о чем-то беседовали, рассказывали смешные истории или анекдотики, с разных сторон раздавался оглушительный задорный смех.
Беспрерывно играла музыка, но в танец включались неактивно, неохотно. Горящая разноцветными огнями елка скучала, потому что скучали присутствующие. Но вдруг пришел Дед Мороз! Он вошел громогласно и неожиданно. Как позже мы узнали по голосу, это был наш учитель физики Сигизмунд Владиславович, по прозвищу – Сига. Кажется, он нарушил замороженность вечера и внес в него не холод, а жар. Взяв в руки микрофон, он спел нам песню жестким баритоном, о чем мы не подозревали раньше, что наш учитель физики умеет петь, да еще так красиво. Очевидно, это была его премьера, решившись на которую, он употребил немного спиртного. Потом прочитал несколько басен, юморесок и начал плясать. Плясал с таким азартом, что капельки пота лились на его приклеенную бороду и усы. Он хватал почти всех девчонок под руки и крутил их в танце что есть мочи. Попалась в его объятия и я. От него пахло гримом, обильной парфюмерией и немного водкой. Сига был так увлечен быстротой своей активности, что забывал наши имена. Называя меня почему-то Леночкой, он шептал:
- Вы, Леночка, сегодня прекрасны, но побольше улыбки, улыбка на лице – это все для молодой девушки, в улыбке весь фокус очарования.
Танцевали мы больше вальсы Штрауса и старинное «На сопках Манчжурии». Из быстрых танцев были полька, фокстрот, краковяк. Лишь позже появились танго, самым модным и популярным было Аргентинское танго, которое мы могли крутить день и ночь.
Мы ушли с вечера довольные, много говорили и обсуждали сегодняшнюю роль Сиги. Очевидно он, взяв на себя такую миссию, не пожалел о содеянном. Своим поступком он бросил вызов в наш адрес, вызов тому, что наша пассивность не подготовленности к новогоднему вечеру, его сильно возмутила. Мы это, конечно, поняли. Но пассивность наша объяснялась многими причинами. Большая строгость со стороны директора школы к вольностям нашего поведения смущала нас, и мы тоже бросали вызов своей пассивностью. Кто был больше прав? Конечно, Сига. Воображения нашего хватило бы на многое, но мы его демонстративно не хотели проявлять, здесь в стенах школы. Но наш учитель, даже в порыве гнева, проявил незаурядные способности, не будучи умелым в данном деле. Сделали ли мы для себя выводы на будущее? Не знаю. Об этом никто не хотел высказываться.
Но вот в организации встречи Нового года в доме одной нашей соученицы, мы сумели проявить свои организаторские способности. Девчонки приготовили праздничные блюда, а мальчишки разукрасили одну комнату, предоставленную нам, в чудовищную пещеру древних. Ребята принесли много пугающих игрушек из пресс-папье, которые смастерили сами. Бумажные резаные шторы на окнах, представляли собой тяжеловесные ледяные сосульки, такие же свисали с потолка. У елки выстроили не то бабу Ягу, не то – чучело, с раскрашенным ведром на голове. Голову сделали из подушки, на которой нарисовали раскосые глаза туземцев с мохнатыми бровями, лыжные палки вместо рук, в которых метла и бубон. Расщедрились на огромное количество свечей, расставленных по всем углам комнаты и на столе, что-то вроде церковной молельни. Пахло парафином и чадом горящих сечей. Удивляюсь, как пожара не произошло в тот вечер, но мы довольствовались своим творчеством до безумия.
В Новогоднюю ночь мы уединились в такой интимной обстановке в доме нашей соученицы Лилии Козакевич. Дом ее родителей большой: пять комнат с террасами и двумя выходами в сад. Отец Лилии - директор какой-то электросети, государство ему предоставило не квартиру, а дом с приусадебным участком. Семья тоже большая – с тремя детьми, все три девочки – три сестры, да еще часто у них гостила, а потом жила бабушка. Но самое главное, что у них был телевизор с большим экраном. Телевизоры уже были, но не у всех, маленьких не хотели покупать, ждали, когда появятся с экраном без увеличительного стекла.
В те годы на экранах телевизора пел молодой 20-летний Муслим Магомаев, которого можно слушать на любом празднике. Бала и радиола, на которой слушали музыку и популярные песни с пластинок – поливиниловых дисков. Слов диск или дискотека в обиходе не существовало, а только вечера отдыха или просто танцы.
На танцы мы не ходили, считалось не приличным для порядочных девушек и ребят. Мы лучше собирались дома танцевать, или устраивали вечера отдыха в школе.
Нас было шесть девчонок и пять мальчишек. Наши избранники мальчишки были самыми достойными нашей компании, потому их оказалось меньше, чем девчонок.
Однако, неожиданно к Лилии приехал ее брат по отцу - Денис. Черноволосый парень был намного старше нас по возрасту: он уже учился в Ленинградском институте, ему было около двадцати лет. В начале вечера он активно присоединился к нашей компании, но потом Лилия отправила его спать, считая, что он мешает нам свободно развлекаться.
Мне очень понравился этот парень и в тайниках души, я подумала ближе с ним познакомиться и, может даже, дружить. Однако Лилин поворот событий нарушил мои мечты. Я не успела даже поговорить с ее братом. «Но смогла ли?» - задавала себе вопрос потом.
На столе закуски, которые мы, девчонки накануне готовили сами. Стояли бутылки с виноградной настойкой, которую принесли мальчишки. В девятом классе мы считали себя уже взрослыми, хотя нам еще не всем исполнилось шестнадцать лет. Но как же без выпивки? Об этом даже не представлялось, и было обычным, как положено и заведено на всех праздничных застольях.
Изрядно выпив, мальчишки одурели и вдруг предложили нам нескромную игру, которая называлась «бутылка». Не задумываясь, в нее активно включились все. Усевшись по кругу на стулья, ребята поочередно раскручивали пустую бутылку от вина на полу. Когда горлышко бутылки, останавливалось напротив кого-то из сидящих, он должен в присутствии всех целоваться с крутящим бутылку.
Эта игра привела нас в такой азарт, что мы старались целоваться как можно интересней: кто в засос, кто вообще лизал все лицо, кто накрасил губы, измазав помадой партнеру все лицо. Смеялись до покату, смеялись, держась за животы, стучали ногами, держали целующихся подольше в экстазе. Но с чего собственно смеялись?
Спустя время, вспоминая события этого вечера, мне стало непонятно, почему мы испытывали такой интерес и азарт к данной игре? Может потому, что поцелуй для нас еще был тайной, той тайной, которую хотелось видеть воочию, разоблачить все его сокровища и познать все его интимные стороны? Но могли ли мы что-то познать большее в этой игре, кроме пошлости? Наверное, нет.
За эту игру в последующем мы расплатились большой неприятностью и стыдливостью. Маленькая сестричка Лилии, которая спала в своей отдаленной комнате дома, и которую мы разбудили своей шумной игрой, подглядела наши забавы и поутру рассказала вернувшимся с праздника родителям.
- Ах, предательница! – трясла за волосы свою младшую сестру Лилия. Но факт был передан, от него не откажешься, потому что родители хорошо знают, что любопытные маленькие дети не умеют врать.
1973г