Берендей дописывал письмо королю Роару, с воодушевлениям рассказывая другу о том, что ему скандинавское нововведение пришлось по душе и что он решил им воспользоваться. От переписки его отвлёк звенящий голос Никанора:
-Не пущу иродов!—надрывался писарь.—Занят царь-батюшка, почто беспокоить хотите? Никак умысел злой в сердце вынашиваете супротив государства?
Царь покачал головой, убрал письмо в ящик стола и открыл дверь в тронный зал. Его взору открылась забавная картина. Тщедушный писарь стоял, уперев руки в боки, с крайне воинственным выражением лица. А перед ним мялись три статных молодца, да не просто статных, а прямо-таки богатырского телосложения. Первый был кареглазый шатен за два метра ростом и широкий в плечах. Второй, с серыми глазами и русыми волосами, был чуть ниже, но шире в плечах. Ну а третий был и пониже, и потоньше, но зато волосы имел золотого оттенка, а глаза—ярко-ярко зелёные.
-Чего пожаловали, добры молодцы?—без обиняков спросил Берендей.
-Да мы услыхали про нововведение твоё,—ответил третий юноша,—вот и решили за работёнку эту взяться.
-Аааа, правильно сделали, что пришли,—улыбнулся царь,—чего ж ты, Никишка, гостей не пускаешь?—устыдил он летописца.
-А чего они не по записи?!—Никанор и не думал сдавать своих позиций.—Мало ли чего на уме у них, крайне подозрительные личности!
-Никанор!—спорить с вредным летописцем не любил даже царь.—Так, вы проходите, ребятки.
Трое друзей вслед за царём и прошмыгнувшим писарем прошли в тронный зал. Берендей сел на трон, а Никишка—за небольшой писарский столик.
-Ну как вас звать хоть?
-Меня Ильёй нарекли,—ответил самый высокий,—сам я из славного города Мурома, что в лесах непроходимых находится. Сюда на заработки подался, у нас совсем работы не осталось.
-А ты б землю пахать пошёл,—вставил своё слово Никишка.
-Дык не берут,—тяжело вздохнул Илья,—говорят, и так народу много.
-Ну-ну, ври дальше.
-Никишка!—снова одёрнул помощнику Берендей.—А ты кто таков будешь?—кивнул он на второго парня.
-Добрыня, Никиты сын,—представился русоволосый,—батя мой в Киеве в дружине служил, а мне сказал, дескать, пора мне самому путь свой искать.
-А чего ты в дружину-то не пошёл? Трусишь, что ли?
Добрыня почесал лоб:
-Да там такое дело, повздорил я с сыном воеводиным, вмазал ему, хоть и вполсилы, а он жаловаться сразу, в общем, закрыта мне дорожка в дружину.
-А за что вмазал хоть?—любопытно спросил царь.
-Да так, нехорошо он сказал о мне.
-А ты сразу и в гнев впал?—возмутился Никишка.—Коль ты Никитич, так тебе и слова сказать нельзя? Гордыней это называется.
-Да не гордыня, а...
-А что?
-Тихо вы!—прервал начинавшийся спор Берендей.—Твоё имя как?
-Алёша я, попов сын, батя мой в Новгороде в храме служит—открыто улыбнулся парень.
-Так тебе в церкви место, чего сюда пошёл?—снова не удержался от расспросов писарь.
-А чего мне церковь? Там скучно. Чего-нибудь не так сделал—накажут сразу, мне батя сам сказал: „Ты, Алёшка, парень, хоть и смышлёный, но дурак. Работа тебе нужна, где думать не надо, трудиться только, чтоб не натворил ничего, сил чтоб не осталось”.
-А нам дураки не нужны, у нас и трудиться, и думать надо.
-Да я быстро привыкну, я вообще учусь быстро.
-Так, ребята, вы хоть в курсе, чем заниматься будете?—спросил Берендей.
-Новости вроде как записывать надо,—ответил ему Илья,—только не совсем понятно, где их брать и как выбирать. Земля велика, слухов много.
-Ну вообще сплетни всякие мне не нужны, новости требуются серьёзные, но чтоб всем интересно было.
-И мы должны их искать, а потом записывать?—уточнил Добрыня.
-Именно.
-Вроде летописцев будем, выходит?
Такое предположение Никишку возмутило:
-Да ты даже не сравнивай! Я служу Богу и царю, а вы сплетни всякие собираете!
Царь стукнул кулаком по столу:
-А ну цыц! Нет, вы на летописцев не сильно похожи. Летописи для страны пишутся, для будущих поколений, а вы писать должны для народа, чтоб понятно было и интересно.
-Ну это всё понятно!—махнул рукой Алёша.—Какое задание дашь нам, царь-батюшка? Да сумлеваться не изволь—всё исполним!
Тут-то Берендей крепко задумался. Не ожидал царь, что так быстро найдутся охотники до новой работы. В голову ничего не шло, а Никишка, как на зло, никаких идей не подавал.
-А знаете что, молодцы? Идите-ка вы по домам и приходите завтра утром. Я тогда вам скажу, что делать. Утро вечера мудренее.
Юноши немного опечалились, но в целом были очень довольны, что на работу их приняли.
-До свидания, царь-батюшка!—поклонившись, сказал Илья.—Спасибо тебе за доверие! Завтра придём, как и условились.
-Ну можно и без этого,—проворчал писарь, а Берендей, улыбнувшись, попрощался с новыми знакомыми. Писарь забрал исписанные листы и удалился в свою рабочую комнату переписывать их начисто.
Уже вечером, ближе к ночи, Берендей вызвал к себе Никишку, который выполнял и роль советника, хоть и весьма своеобразно. Царь пригласил писаря не в тронный зал, а просто в одну из многочисленных комнат-приёмных, посередине которой стол с самоваром, двумя чашками и тарелкой баранок.
-Ну, как тебе Илья, Добрыня и Алёша?
-Муромец—подхалим, Никитич—гордец, Попович—дурак.
Берендей хмыкнул:
-Чего ты им прозвища какие-то выдумал, нет бы по имени называть.
-Так запомнить легче,—ответил Никишка, прихлёбывая чай.
-А по мне, хорошие ребята, толк выйдет.
-Ничего из этой идеи не выйдет, а с такими работничками—подавно.
-Какое бы мне им задание придумать?—проигнорировал ответ летописца царь.
-Пошли их туда, не знаю, куда, чтобы нашли то, не знаю, что. И времени на всё-про всё три дня.
-Да у тебя на всё один ответ!—махнул рукой Берендей.—Я тебя серьёзно спрашиваю.
-Ну пусть найдут камень-алатырь, он желания исполняет, может, хоть так порядок наведём?
-Никишка! Тебе лишь бы от них избавиться.
-А я и не скрываю, ибо считаю затею эту скандинавскую для Руси погибельной! А эти трое куплены и подосланы для противосамодержавной деятельности!
-Да у тебя все подосланы: и казначей, и воины, и бояре!
-Так и есть! Один я служу тебе верой и правдой и живот положить готов во славу твою.
-Да я это знаю! Знаешь что, пойди-ка позови мне Арона Давидовича, у него всегда есть интересные идеи.
-Чем тебе Берендей Горохович, мои предложения не любы? Али осерчал на слугу своего верного, пса преданного?!
-Пока нет. Пока... Улавливаешь, о чём я?
-Улавливаю,—проворчал Никишка и вышел из комнаты.
Минут через пять вошли уже двое. Уже знакомый читателям Никишка и второй мужчина, казначей Берендея. Он был очень высоким и очень худым. Кудрявые волосы аккуратно причёсаны, карие глаза смотрят внимательно и цепко. Особенностью вошедшего был длинный с горбинкой нос:
-Ваш покорный слуга,—поклонился он,—чем могу быть полезен?—казначей немного картавил.
-Здрав будь, Арон Давидыч!—улыбнулся царь.—Присажи...—Берендей хотел было показать на стул, но его уже занял Никишка.—Указ мой сегодняшний слышал?
-Как не слышать?—изумился Арон.—Столько шуму из бумажки! Московия слухами полнится.
-Она только ими и полнится,—вставил пять копеек летописец.
-Так вот, пришли трое: Илья, Добрыня и Алёша.
-Это которые Муромец, Никитич и Попович?
Берендей взглянул на Никишку:
-Растрепал уже?
-Ознакомил с известными мне сведения по доброте своей душевной, чтобы человек легче было!
-Ну-ну. Ладно. Я их решил взять.
-Денег из казны не дам,—тут же среагировал Арон Давидович.
-Да вы сговорились, что ли?! Тебе они чем не угодили?
-А причём тут угодили-не угодили? Просто это ведь попытка, тратить на неё казённые деньги крайне глупо, не вижу смысла.
-Да тьфу на вас! Я тебе не для этого звал. Помоги им задание придумать.
-Ну тут и думать нечего! Народ с ними не знаком, вот пусть и вызнают, кто и что насчёт нововведения думает, красиво всё опишут, народ прочтёт, заинтересуется. Там ещё надо будет написать, что обязателен сбор в казну на сие дело.
-А ежели народу не понравится—в острог их!—со счастливой улыбкой добавил Никишка.
-А ежели понравится?
-Тогда новое задание, и в острог!
-Ну вот всё как ты, Арон Давидыч, предложил, только без острога. Спасибо вам. Ты, Никишка, завтра утром приходи ко мне, будешь исторически важное событие записывать.
На следующее утро в царские палаты явились Илья, Добрыня и Алёша.
-Явились, не запылились,—проворчал писарь.
-Здрав будь, царь-батюшка!—поздоровался Илья.—Каково твоё задание будет?
-А вот каково,—хитро сощурился Берендей.—Народ вас пока не знает, так что, и выспросите у разных людей: кто что о моём нововведении думает. Справитесь?
-Дык там дел на день!—удивился Алёша.—Было б задание, мы уж не осрамимся!
-Всё сделаем,—уверил царя Добрыня.
-Ну идите, удачи вам.
-Спасибо, всё сделаем!
-Скатертью дорожка,—ухмыльнулся дьяк.