Подарок
Дядя Паша проснулся у себя дома с небольшой головной болью. Нет, не подумайте, он не пил. То есть не то чтобы совсем не пил. Выпивал, конечно, по праздникам да иногда с друзьями, коих к его шестидесяти пяти почти не осталось. Но сейчас головная боль была другого характера.
Во-первых, вчера было слишком много застолий. Почему во множественном числе? Да потому, что приближался Новый Год, а дядя Паша и был тем самым Дедом Морозом, который приходит к нашим детям в канун этого прекрасного праздника. А то, что вчера он поздравил не то шесть, не то семь ребят, и все захотели угостить дедушку Мороза, так это не его вина. Кстати, вот от вина, водки, самогона и даже «своего собственного сам варил» пива, он отказывался. Вот и нахватался всякого – от пельменей до эклеров. Вот тебе и головная боль. Да что-то и живот сводить стало.
Ну, а во-вторых, все-таки возраст да повышенное давление давали о себе знать. А хороводы, да походы на десятый этаж пешком (это ж, как в законах Мёрфи, которые недавно дядя Паша прочитал: если тебе на десятый – лифт работать не будет, а как на второй – пожалуйста, двери открыты) добили здоровье.
Но, включив телевизор, сделав зарядку и плотно позавтракав, дядя Паша стал рассматривать график на сегодня.
- Та-ак, тридцатое декабря. Ага. Двое тут, один... ага-а, тоже недалеко. Ну и детсад.
- Нормально! – вслух произнес дядя Паша (кстати, почему дядя Паша? Потому что его все знали только под этим именем, да он и сам так представлялся. Ну а что – детей у него не было, жены тоже, ну не дедом же его называть? Хоть и возраст, а выглядел дядя Паша еще ого-го! «Стройный, молодой, красивый», как называла его цыганка с ближайшего рынка.
- Ну что, на рынок, и в 14.00 выступаем, – произнес вслух дядя Паша.
Говорить он сам с собой начал уже давно, по причине скуки. Ведь рядом никого нет. А живность ему заводить не позволяла какая-никакая, а работа сторожем сутки через двое.
Дедом Морозом дядя Паша ходил уже лет семь. Отчасти оттого, что всю жизнь занимался в самодеятельности и знал огромное количество прибауток. Отчасти потому, что своих детей не было, а детей он очень любил. Отчасти от возможности неплохо подработать перед праздниками. Так что предложение побыть Дедом Морозом воспринял в свое время с энтузиазмом, и уже много детишек познали радость общения с таким веселым Дедом Морозом. А было от чего хлопать в ладоши и веселиться! Дядя Паша «зажигал» иногда так, что и взрослые пускались в пляс.
Ой, заспался я, друзья,
праздник начинать пора.
Становитесь в хоровод,
дружно встретим Новый год!
И с песней вставали не только родители, но и бабушки с дедушками.
Поздравляю всех гостей!
Поздравляю всех детей!
Был у вас я год назад,
Снова вас я видеть рад.
Подросли, большими стали.
А меня-то вы узнали?
И все дети и взрослые кричали:
- Да-а-а! Ты Дед Мороз!
И так до десяти раз за вечер. Но это в былые времена. А теперь кризис, мать его. С другой стороны, наслышавшись о веселом Деде Морозе, стали приглашать и в детские сады.
Вот и сегодня, сходив на рынок и пообедав, дядя Паша, нарядившись, выдвинулся в район дислокации детей. Голова уже прошла, а вот живот немного побаливал, урчал и чмокал где-то в глубине стройного тела. Дядя Паша дал себе зарок сегодня не пробовать все подряд. Может, только чайку выпить. За два часа дело было сделано. Трое детишек, счастливых и довольных, остались распаковывать подарки, а Дед Мороз – дядя Паша – отправился к близлежащему детскому саду, куда он ходил уже третий год. Распаренный от духоты в помещениях, он шел нараспашку, между заснеженными рядами машин, припаркованных кое-как около высоких домов-свечек. Уже зажглись праздничные огни, и хотя на улице было совсем темно, желто-белая иллюминация вдоль дороги сверкала, как новогодняя ёлка. Дядя Паша был в прекрасном настроении. Двигался он, чуть переваливаясь, но не сутулясь. Размахивая посохом, представляя себе, что он Моисей, разрезающий море и ведущий свой народ в светлое будущее. Одно только смущало дядю Пашу – все усиливающийся ураган в животе, начинавшийся как простое несварение и грозивший превратиться в проблему.
- Ладно, дотерплю до детсада, там посмотрим, – пробурчал себе под нос с шикарными белыми усами и такой же бородой дядя Паша.
Ну, вот и садик. Все окна еще светлы и переливаются от постоянной беготни воспитанников. Тени на стекле то туда, то сюда. Уже слышен звонкий смех из оставленного открытым окна в раздевалке, где всегда в это время жарко.
Дядю Пашу встретила одна из воспитательниц.
- Дядя Паша, ой, то есть Дед Мороз, проходите. Мы вам, как всегда, комнатку выделили.
- Мне бы в туалет перед началом сходить, – сказал с ухмылкой дядя Паша.
- Отчего не сходить, проведем. Вот последнюю группу отведем в зал, и сходите. А то они пока там все усядутся, взрослые то есть, полчаса пройдет.
Приготовления в зале закончились, и три группы веселящихся и орущих детей прошли в зал, где уже их ждали взрослые, которые пришли туда чуть раньше. Как всегда, в зале возникла суматоха, потому что каждый хотел быть поближе к импровизированной сцене и к своему чаду. В руках у родителей были всевозможные гаджеты – от маленьких смартфонов до профессиональных видеокамер. Все фиксировалось, чтобы потом лет десять валяться в какой-нибудь папке на компьютере, а еще чаще в бездонной памяти телефона или фотоаппарата (и все это вместо того, чтобы в такой важный для ребенка момент вместе с ним переживать и хлопать его выступлению). Так вот, пока родители выясняли, кто из них интеллигентнее (понятно, что последним досталось место сзади), дядя Паша прокрался в туалет.
Туалет был старым, впрочем, как и весь детский сад. Но в группах и в зале был, по крайней мере, сделан косметический ремонт, а в остальной части время остановилось в конце восьмидесятых. Туалет был с небольшим предбанником, где стоял умывальник – медный кран и раковина с подставкой для мыла (которого, естественно, не было). Не было и полотенец. И, в конце концов, не было света. Подергав туда-сюда выключатель, вздохнув и крякнув в голос, дядя Паша прошел в туалет. Там свет был, что не могло его не радовать, и, сняв портки Деда Мороза (а надо сказать, что он был в полной экипировке: костюм, борода, шапка и накладной живот – не было только посоха, который дядя Паша оставил в каморке для переодевания), присел на холодный стульчак. Дядя Паша закрыл глаза. Послышался скрип двери. Дядя Паша открыл глаза. Дверь между туалетом и предбанником открылась. Дядя Паша встал с горшка, дотянулся до ручки двери и с силой прикрыл дверь. Снова закрыл глаза. Через секунду скрип послышался снова.
- Черт бы ее подрал, – выругался про себя дядя Паша. Но глаза не открыл, а сделав дело, с удовольствием выдохнул. Открыл глаза, нащупал ручку смывателя и дернул. Вода потекла с грохотом Ниагарского водопада, и тут дядя Паша поднял глаза.
В предбаннике дверь было приоткрыта (видимо, дядя Паша забыл закрыть защелку). Через образовавшуюся щель на дядю Пашу – Деда Мороза – смотрели темные детские глаза. Светлая челка спадала на глаза, поэтому периодически парнишка (а это был именно мальчик в наутюженных брюках) выставлял вперед нижнюю губу и привычным движением посылал вверх струю воздуха, сбивая волосы вбок. Дядя Паша обомлел. Сразу несколько мыслей пронеслось у него в голове: «Сколько он уже здесь стоит? Что он видел? Что мне делать?»
И правда, встать сейчас – это означало подвергнуть веру ребенка в Деда Мороза большому потрясению. Прогнать словом – не лучше. Выход напросился сам собой. Рука, уже потянувшаяся к туалетной бумаге, продолжила свой путь и стала сматывать рулон.
- Эх, как жарко-то, –сказал уже преобразившийся Дед Мороз и снова схватился за смыватель, вновь дергая его.
- И в снежки со мной никто не играет, – продолжал он, скомкав туалетную бумагу в импровизированный снежок и бросив его в дверь. Послышался топот убегающих ног. Дядя Паша выругался. Живот отпустило. Красный от напряжения, он встал, заправил одежду и вышел. За дверью его уже ждала завуч с его посохом.
- Ну что? Дядя Паша, вперед! Дети ждут.
И правда, из зала раздавался крик детей:
- Де-ду-шка Мо-роз! Де-ду-шка Мо-роз!
Дядя Паша преобразился.
- Ах, ладно! Забыли! Поехали! – сказал он гагаринское. И летящей походкой направился за завучем в зал.
Я веселый Дед Мороз,
К вам пришел сегодня,
Я подарки вам принес
В праздник новогодний!
С разбега, громким голосом начал Дед Мороз и... осекся. С самого краю сидел тот самый мальчик, который подсматривал за ним. Но, подмигнув ему, наш Дед Мороз продолжал:
Здравствуй, праздник новогодний,
Праздник елки и зимы!
Всех друзей своих сегодня
Позовем на елку мы.
И дядя Паша начал концерт. Надо сказать, что такого Деда Мороза в этом детском саду еще не видали. На третьей минуте смеялись уже все, и весь зал кричал:
- Раз, два, три, ёлочка – гори!
Можно сказать, это был бенефис дяди Паши. Он старался, как мог. На середине представления на сцене уже побывали многие родители. Завуч уже забыла о сценарии праздника, смеясь так, что брызгали слезы из глаз. И даже самый старый член коллектива – баба Маша, которая работала в садике уборщицей уже тридцать семь лет, которая насмотрелась на десятки Дедов Морозов и была самым незаинтересованным лицом в представлении, каждый раз про себя кляня этих Дедов Морозов с детьми за весь тот мусор, что они оставляли, даже она со счастливым лицом сидела на краешке скамейки, на последнем ряду, и улыбалась, когда дядя Паша – Дед Мороз разбрасывал конфетти по кругу, имитируя снег.
- А может, ты будешь моей Снегуркой? – густым басом на весь зал вопрошал Дед Мороз у завхоза. И так красная и распаренная от невиданного представления женщина, под сто двадцать килограмм, багровела, а родители и дети, в очередной раз надрывая животы, смеялись изо всех сил.
Мальчика, который подсматривал за Дедом Морозом, как выяснил по ходу спектакля у воспитателей дядя Паша, звали Виталиком. Скромный поначалу мальчишка смотрел на Деда Мороза большими от непонятного страха глазами, но по ходу представления разошелся, и в конце концов висел на руке у него, когда Дед Мороз крутил ребят, изображая карусель. Когда пришло время раздавать подарки, с дяди Паши – Деда Мороза – сошел седьмой пот. Он сидел на низенькой скамейке, слушал коротенькие детские стихи, кое-где поддакивал и покряхтывал, и в конце концов выдавал подарки. Виталик уже без боязни взял дядю Пашу за руку и с выражением прочитал стих:
- Агния Барто, – начал он.
Дело было в январе,
Стояла ёлка на горе,
А возле этой ёлки
Бродили злые волки.
(тут Виталик сделал то выражение лица, которое, как он думал, присуще злым волкам – прищурился и сделал губки бантиком). В зале послышался смех,
который был остановлен взмахом посоха Деда Мороза.
Вот как–то раз,
Ночной порой,
Когда в лесу так тихо,
Встречают волка под горой
Зайчата и зайчиха…
(а здесь Виталик показал руками заячьи уши, сделав ту же гримасу, с которой показывал злых волков). Теперь уже засмеялись все, и только стук посоха Деда Мороза смог угомонить зал.
– Продолжай Виталик, – сказал мальчишке Дед Мороз.
Кому охота в Новый год
Попасться в лапы волку!
Зайчата бросились вперед
И прыгнули на ёлку.
Они прижали ушки,
Повисли, как игрушки.
Десять маленьких зайчат
Висят на ёлке и молчат.
Обманули волка.
Дело было в январе,
Подумал он, что на горе
Украшенная ёлка.
Все захлопали, а Дед Мороз сказал:
- Какое замечательное и поучительное стихотворение.
И выдал мальчику его подарок. Виталик был на седьмом небе от счастья. Потихоньку дети получили все свои подарки и на прощание устроили Деду Морозу овацию. Дед Мороз важно прошел через весь зал, попрощался, но обещал вернуться в следующем году. Это известие и дети, и взрослые встретили одобрительными криками и свистом.
Дядю Пашу проводили в его комнатку. Минут двадцать-тридцать к нему никто не заходил, поэтому он успел отдышаться. Наконец подошла завуч.
- Ну, дядя Паша, вовек не забуду! Уморил! Ладно, спасибо тебе от всех. Пойдем, выведу тебя, вроде все разошлись.
Они прошли через зал, где все еще улыбающаяся баба Маша убирала пол, показав на прощанье Деду Морозу большой палец вверх и перекрестив в спину. Дошли до выхода.
- Спасибо, Вера Николаевна, дальше я сам. До свидания! – сказал дядя Паша.
Минутку еще постоял, унимая невесть откуда возникшее сердцебиение при воспоминании о случившемся, и открыл дверь.
К двери бежал, кто бы вы думали? Виталик! Мама его кричала ему вслед:
- Ну что на этот раз, давай быстрее!
Виталик подбежал к дяде Паше.
- Спасибо, Дедушка Мороз! – и мальчик, стянув варежку, протянул руку, в которой была смятая бумажка.
- Это тебе! – сказал Виталик, развернулся и со всех ног побежал к маме.
Дядя Паша стоял, держа в своей варежке смятую бумажку. Прислонил посох к двери, снял свободной рукой варежку и уже голой рукой взял бумажку, в которой оказалось что-то твердое. Медленно расправил листок клетчатой бумаги, и на его ладони оказалась конфета «Раковая шейка». На бумажке было что-то написано. Поднеся ее к свету, он увидел написанные корявым почерком, но читаемые буквы. Там было написано: «От живота».
Слезы навернулись на глаза дяди Паши. Такого подарка он никогда не получал, ни до, ни после.
Начался снегопад. Улицы засыпало большими белыми хлопьями. На машинах уже образовались такие сугробы, как будто скоро здесь должен был состояться горнолыжный слалом. Дядя Паша шел домой, широкими шагами меряя пространство.
В его сознании билась одна-единственная мысль: «Как хорошо! Завтра Новый Год! Новый Год завтра!»
Декабрь 2016г.
Фото
Интернет