У нашего учителя истории была только одна медаль, но второй такой я не видел больше ни у кого никогда. Обмотанная серебряной колючей проволочкой красная колодка, на которой кругляш с треугольником в центре и по бокам даты: 1937 – 1945. Называлась та редкая награда “Почётный узник Бухенвальда” и награждались ею лишь заключенные фашистского концлагеря возле Веймара, которые 11 апреля 1945 года при наступлении американцев подняли в охраняемой эсэсовцами зоне вооруженное восстание.
Историка ненавидели и боялись – он был садист. Все уроки кругами ходил по классу (столы в нашей школе были привинчены к полу и на шаг отстояли от стен), вооружась деревянной линейкой. При этом нам запрещалось крутить головами, держать на столах книги и руки. И любимая игра была у нас, мальчишек 9-го “Б”, – обломать линейку. То есть как бы в забывчивости положить на край стола руку, затылком почувствовать подкравшегося за спиной учителя и успеть отдернуть кисть, избежав удара.
Когда мы обыгрывали его “по очкам” – историк выходил из себя, тогда под наказание попадали и девочки – десяток раз лютого приказа “Сесть! – Встать!” касался нас всех. Жаловаться было бесполезно: директор нашей 233-й Семён Яковлевич Кривовяз честно говорил, что выгонит нас всех, но историк останется. Мы подозревали, что после того, как Бухенвальд оказался в советской зоне и там был открыт спецлагерь НКВД, наш историк остался в нём уже не узником, и у Кривовяза, хоть он и “Заслуженный учитель”, руки коротки, однако же доказательств у нас не было.
А потом историк на переменке ударил вертлявого Шурика Уварова. По лицу. За то, что тот, попятясь, наступил ему на ногу. Тогда его избили в учительской раздевалке. В гардеробной под лестницей не было окон, а свет включался снаружи – после уроков, едва историк пошел туда одеваться, за ним зашли несколько десятиклассников, щёлкнули выключателем...
На другой день директор собрал всех мальчишек последних классов в спортзале, продержал нас на ногах до темноты – взывал к зачинщикам, но никто их не выдал. И всё обошлось без санкций, только историк уже не ломал линейки о наши пальцы. А в конце учебного года тихо исчез..
Нашу старую школу на углу Трифоновской недавно снесли, Кривовяз умер, а историка я так больше никогда нигде не встречал. Сейчас попытался вспомнить, как его звали, и тщетно – просто стёр его из памяти. Но когда вижу этот исторический снимок, в апреле 1945-го сделанный в освобождённом Бухенвальде фотографом американского ж-ла “Лайф”, кажется мне, что крайний слева в кадре – наш учитель.
20 сент. 1966 г.; 6 мая 2015 г.
ФОТО из Сети
-----