Потрескавшийся, расслоившийся, просевший и размытый сточными водами асфальт ещё можно положить заново.
Вместо разбитых ламп в фонарях уличного освещения ещё можно вкрутить новые, причём не те, что с архаичной нитью накаливания, а посовременнее, вроде галогенных или энергосберегающих.
Голую землю вдоль тротуаров ещё можно очистить от пластикового мусора с окурками вперемешку, засеять вечнозелёной травой «Канада Грин» и засадить декоративными розовыми кустами.
Щербатый бетонный забор, со четверть века своего существования оголивший внутреннюю арматуру на сколотых углах, обвесившийся обрывками ржавой колючей проволоки сверху, поросший разнотравьем снизу, а по всей протяжённости исписанный и изрисованный углём - черепа с костями, три цифры «6», сатанистские пентаграммы, нацистские свастики, названия панк-групп - ещё можно снести, огородив территорию чем-нибудь поизящнее. Из блестящего металла, например.
Даже за некоторыми окнами блочных пятиэтажек, замурованными изнутри кирпичной кладкой, заколоченными фанерой, оклеенными в несколько слоёв газетой или заглухо занавешенными тряпьём, мог бы вновь зажечься свет и могла бы закипеть жизнь: квартиры, как выразился кто-то, лишь «законсервированы» до лучших времён.
Но наступят ли такие времена, зашумит ли жильцами на четверть опустевший нижний этаж крайнего пятиэтажного дома, озеленится ли улица?
Вместе с асфальтом, уличным освещением и деревьями здесь исчезает дружба с теми, кто передвигается на четырёх лапах. Дружбу уже не положить, не вкрутить и не засеять заново...
«Кремация животных, телефон такой-то...»: истёршаяся со временем надпись ещё белеет на бурой трубе теплотрассы, лишившейся железной изоляции, развевающей по ветру жёлтую рвань намотанной на трубах стекловаты и пролегающей над дорогой, по которой, дребезжа всем корпусом на выбоинах, едет «Мерседес 280-Е» 1978-го года выпуска с разноцветными задними дверьми, разными литыми дисками на всех четырёх колёсах, извилистой трещиной на лобовом стекле, приоткрывающимся на каждом ухабе на несколько сантиметров багажником и звучащей из салона «Catch» Kosheen в самом свежем техно-миксе.
Здесь не живёт ни одной собаки такой породы, как бельгийская овчарка малинуа: слишком много во дворах, затуманенных чёрно-белым паром с изношенных донельзя клинкетных клапанов теплотрасс, говорят о том, как немецкие овчарки милиционеров боятся выстрела из корабельной ручной ракетницы «СПШ» или из пневматического пистолета «Макаров», переделанного в сапожных мастерских в боевой, а по «немцам» уже судят обо всех остальных овчарках и предпочитают им либо стаффордширского терьера, либо бультерьера, либо ротвейлера. Не видя в таких собаках ни четвероногого друга, ни меньшего брата, ясное дело.
Здесь, исходя из вышесказанного, не живёт и ни одной шотландской овчарки: колли не воспринимаются всерьёз из-за их добродушия, слишком наивными считаются и фильмы о Лесси.
Здесь нет ньюфаундлендов, сенбернаров и бернских зенненхундов: охранники из них никакие, зато прожорливость - зашкаливающая.
Здесь нет и сеттеров со спаниелями: охотиться с ними стало не на кого. «...Утка в цене, стрелять так стрелять, любить так любить!» - то и дело приговаривают здесь с привезённым в окрестности Москвы откуда-то с Поволжья аканьем, пытаясь передразнить барда Розенбаума, посмеиваясь, сплёвывая, сдвигая на затылок кепку-восьмиклинку и тыкая палкой в дохлую утку, залетевшую сюда случайно и теперь плавающую в разноцветной воде отстойника ТЭЦ.
Здесь не заводят ни шпицев, ни болонок, ни йоркширских терьеров, ни чау-чау, не видя в них ничего красивого. И вообще затрудняясь отвечать на вопросы вроде «Что есть красота?»
Здесь изобретают новые способы умирать - и морально, и физически одновременно.
Здесь не слышат электронную музыку - разве что из окон проезжающего мимо «Мерседеса 280-Е».
Здесь не знают, как выглядит афганская борзая. Потому что она - пусть и не чистокровная, пусть и с примесью кровей популярного здесь питбультерьера - всё равно врят ли кому-то понравится здесь, равно как не понравятся ни её хозяин, ни те, с кем он сюда старом «Мерседесе» эконом-класса приедет.
* * *
«Catch» Kosheen сменилась «I Turn To You» Мелани Си, экс-участницы Spice Girls. Зелёные огоньки графического эквалайзера японской автомагнитолы «National», криво установленной посреди приборной панели «Мерседеса» - и без крышки, и со свисающими отовсюду проводами, и с торчащими повсюду кронштейнами - замигали ярче и интенсивнее.
- ...Преподши - быдлота в китайских кофтах, зарабатывают пять тысяч рублей в месяц, супы и компоты из гнилых груш в баночках притаскивают из дома, жрут на кафедре, ну и спрашивают такие у меня: «А чего это ты уже на пятом курсе учишься, а всё ещё нигде не работаешь, родителям не помогаешь?!» - водитель Димка Шмель, сутулый и лохматый парень со шрамами на лице и без двух передних зубов, недавно отучившийся в институте на факультете информатики и радиоэлектроники, сделал паузу и резко крутанул мерседесовский руль, модно оплетённый трубками от капельниц - Ага, тебе только отчитываться забываю, какое ты вообще право имеешь в мою жизнь лезть?! Твоя работа здесь... Извини... Дипломную у меня принимать и берега чуять, чтоб не попутывать! Ага, сейчас вот брошу всё и пойду в какое-нибудь ООО «Рога и копыта» сисадмином! Мой батя как раз в такую шарагу замом директора устроился, там у них пацан-программист работает, получает меньше, чем мне родители на карманные расходы дают, а ещё его директор заставляет после работы свою машину мыть, типа ты тут особо не напрягаешься, только пальцами в клавиши тыкаешь, так что не уработаешься, если на час задержишься и машину мне помоешь, а не нравится - увольняйся, мы другое такое же говно наймём. Я вот бате хочу дело предложить: ты мне на карман ещё больше давай, на бензин, на пиво, на клубы, я в клубах уже два месяца не был, ну и я тебе расскажу, как программисты филонят на работе и как того пацана с твоей работы можно зашантажировать так, чтоб он ещё и твою машину мыл.
- Не все преподши плохие - возразил Димке пассажир с переднего сиденья, его давний друг Тоха Гриб, работающий на стройке штукатуром - Моя жена преподаёт в ВУЗ’ике, ничё так, живём, как большинство пацанов с жёнами. Правда, иногда исполняет по всякой нездоровой х...
С заднего сиденья разговор друзей внимательно слушал Черепан Мечиславович, с Тохой познакомившийся по работе пол-года назад, а Димку знающий от силы месяц. На коленях у Черепана лежала его собака Танюша: хоть и метиска, но не абы кого, а афганской борзой очень гармонично смотрелась в салоне хоть и старого, но «Мерседеса». Хоть и битого, но «Мерседеса». Хоть и эконом-класса, но «Мерседеса».
- ...йне, «Ну ты признайся, что дуешь!», «Ну я же знаю, что дуешь!», «Ну мы же одна семья типа, ну что за секреты друг от друга?», «Ну где ты дома прячешь свою коноплю, а вдруг к нам менты с обыском придут?» - штукатур менял тембр голоса и активно жестикулировал, говоря о своей жене - И измены ей чудятся постоянно, типа «А почему ты опять в четыре утра спать лёг, а по двадцать хрен пойми какому каналу после полуночи опять порнуху показывали?», «А по «Муз-ТВ» опять ночью клипы с голыми женщинами показывали, а я что, голая больше не нравлюсь тебе?» Календарь с Бритни Спирс повесил безо всякой задней мысли, а мне: «А-а-а, ты специально такой календарь выбирал, где она кардиган свой волосатый розовый расстёгивает, а признайся - ты её хочешь?!», «А признайся - ты о ней мечтаешь, когда в душе по пятьдесят минут моешься понятно почему?!», «А Бритни Спирс жирная, ляжки целлюлитные, через двадцать лет такая страшная станет, что тебе стыдно будет, что когда-то на стену её вешал, скурвится, сгероинится, на рэперах вдвое младше себя переженится и с каждым со скандалом разведётся, а потом либо от передоза помрёт, либо под кайфом вены вскроет или в окно небоскрёба выйдет!» Я на работу ушёл, возвращаюсь - как и думал, сорвала календарь и выкинула куда-то. Спрашиваю - а кого мне тогда на стену повесить, чтоб тебе понравилось? Обиделась, надулась, два дня не разговаривала со мной, как вот такое объяснять?
Свернув в один из дворов, «Мерседес 280-Е» притормозил напротив подъезда ничем не примечательной пятиэтажки из облицованных жёлтым ракушечником бетонных блоков, громыхнул сцеплением, скрипнул тормозным суппортом колеса, проехавшего по начерченному на асфальте мелом контуру человеческого тела с багровыми брызгами и потёками. Выйдя из машины, Черепан с собакой, Тоха и Димка вошли в подъезд: здесь, на третьем этаже, жил их общий знакомый - подмастерье по прозвищу Санчо-Панчо.
- Признаться честно, я ему завидую немного - Тоха распахнул ногой деревянную подъездную дверь, на которой до сих пор не появился и, наверное, никогда не появится домофон - Он мог бы вообще молча свалить с нами, жена бы с ребёнком возилась и тупо не заметила бы, что её кормилец и поилец куда-то запропастился, не знаю, зачем всё так демонстративно делать и специально жену на скандал провоцировать? Схватится ещё за нож, ну его на... А вообще завидую я: она у него предсказуемая, с ней совладать легко, если она не на нервах.
Санчо, ненавидя и свою жену, и родившегося у неё ребёнка - инвалида, сначала подолгу копил злобу в себе, лишь иногда высказывая наболевшее коллегам по работе, а когда уже невмоготу было - ссорился с женой, по-крупному, с криками, матами и рукоприкладством, на грани подачи на развод. Перед тем, как уйти из дома после очередной ссоры, на прощание хлопнув дверью погромче и разбив что-нибудь из посуды на кухне - «Пусть по полу ползает и с него жрёт, как собака, инвалид твой долбаный!», Санчо позвонил Димке, предложил ему заехать - «Это, давай к тебе в гараж поедем и там будем пиво пить, ещё Тоху позови, о, и ещё Черепана с нашей стройки!», а заодно попросил его взять побольше денег на пиво - «У меня сейчас по нулям всё, но если чё, с зарплаты я и тебя, и остальных пацанов угощу, жене и её выродку больше ни копейки не перепадёт оттуда!»
«Жена психически ненормальная у Санчо» - не раз говорил Тоха Гриб - «Моя по сравнению с ней, казалось бы - эталон адекватности из палаты мер и весов, моя, когда ссорится со мной, ногтями не царапается и телек непонятно зачем на полную мощность не врубает, но зато моя и не такая клуша, как у Санчо, с моей уже надо на фоксе быть - просто так вот из дома не свалишь, внаглую не изменишь и налево не сходишь, по проституткам не погуляешь, может и спалить...» В подтверждении его слов уже на первом этаже слышался и громкий бодрый голос телеведущего, говорящего о саммите «Большой восьмёрки» в канадском Кананаскисе, и истеричные женские вопли, и нечленораздельный писк четырёхлетнего ребёнка, и гнусаво-скрипучее проклятие самого Санчо:
- Да пошла ты знаешь куда!
- Всё! Теперь точно разведусь с ней! - было вместо приветствия.
Санчо-Панчо - коротконогий, с выпученными глазами, с узким лбом, с большим, как у птицы, кадыком - стоял посреди лестничной площадки между первым и вторым этажами, растерянно смотрел на приятелей и перебирал ключи от квартиры в трясущихся руках:
- Я... Я... Завтра же разведусь! Всё! Дальше уже некуда! Я вот посчитал - уже третью неделю не могу найти, где она от меня деньги прячет, которые ей тесть с тёщей со своих зарплат подкидывают, типа на прокорм своего внука каличного... Да, тебе!!! - Санчо выкрикнул в полумрак ведущей вверх лестницы, туда, где осталась не закрывшаяся дверь в его квартиру с доведённой до истерики женой внутри - Ты! Слышишь меня?! Я твои деньги искал и не нашёл, подавись теперь ими! Я пол-квартиры обшарил! Много куда залез! И повсюду бы залез, если бы ты работала, а не дома весь день сидела, не возилась с тем, что из тебя вылезло, и не вставляло в него капельницу за капельницей, на которые с моей зарплаты покупала, да ещё в аптеке в центре, где дороже, су...
То ли бетон лестниц и стен с чернеющими на нём спичечными надписями вроде «Лена всем сосёт», то ли стеклянные осколки в оконной раме, то ли железо раскуроченных почтовых ящиков с торчащими в нём буклетами «Гербалайфа» отозвалось едва слышным эхом.
- ...ка! Плинтуса отвёрткой поотдирал, посмотрел за ними, за всеми шкафами пошарил - Санчо, постепенно понижая тон, по очереди смотрел в глаза и Димке, и Тохе, и Черепану, вспоминая эпизоды их разной степени неудавшихся семейных жизней и ища понимания - Даже в комод к ней лазал, порылся там во всех её колготках, прокладках, лифчиках и трусах... Обосранных! С жёлтыми пятнами и чиркашами коричневыми не отстирывающимися! Думал, она к трусам карманы внутренние пришивает и в них деньги прячет, но не угадал вот, психанул, зашёл к ней в кухню, высказал ей всё, припомнил ей и ребёнка-урода, на которого даже в цирке за деньги смотреть побрезгуют, и жлобов-родаков ей, и всё, всё, всё! Ну и в ответ - ушат помоев мне на голову, по всем моим друзьям прошлась, и по вам тоже, сказала, что по тебе, Шмель, зона плачет, что ты, наверное, уже убил кого-то из тех, кто в списке «десяти тысяч ежегодно пропадающих без вести» значится, ещё сказала, что ты, Гриб, вечно обкурен или обдолбан чем-то, ещё сказала, что ты, Черепан, в помощи психиатров нуждаешься и что усы у тебя как у селюка из Хохляндии...
Усы Мечиславовича, пока ещё не такие длинные, как у молодого Сальвадора Дали, но уже подлиннее, чем у всех друзей и знакомых, становились его гордостью.
- ...Компьютер мой винит во всём, вякнула, что сломает его, пока я на работе буду! А ты о последствиях думаешь, когда кому-то что-то сломать обещаешь, а?! А если я тебе что-нибудь?! А приятно будет?! В нос ей кулаком - на! Ещё раз в челюсть - на, губищу разбил ей, по холодильнику даже в тишь крови размазалось, пока она за него руками хваталась и чуть его не опрокинула, а я ей ногой в живот - на! И в комнату, у ребёнка... Да, у ребёнка! Я урода этого, который уже четвёртый год не может из памперсов вылезти и без капельницы заснуть, сыном никогда не назову, разве что для вида могу, если мне как минимум тысячу рублей дадут за это, и потом рот себе в ванне с мылом прополощу! Я... Короче, манеж его пинаю, чтоб он там с копыт долой, из рук у него какую-то погремушку вырываю и об стену её - на! Вдребезги! А жена уже на меня бросается и... И... Рычит по звериному! Тварь психованная! Хуже животного! Рычит! Чуть мне руку не прокусила! Тварь! В клетке только держать такую, в строгом ошейнике, как животное бешеное!..
- ...
- ...Разведусь! И пусть попробует только на алименты подать! Я... Я... Она не знает ещё, с кем связалась! Что это я... Я... Не просто так не боюсь на смотрящих за районом ссылаться, авторитетные реальные пацаны меня они действительно знают, по понятиям разрешают мне ссылаться на них и на счётчик меня не поставят за то, что я ими кого-то без их спроса пугаю, да они моей жене башку оторвут, если она после развода на алименты подаст или хотя бы на часть квартиры позарится! Я... Я... Реутовских знаю, крабовских знаю, совхозов знаю, алясов знаю...
- ...
- ...С ребёнка как-то раз желчь полезла, она его на руки и в ванную, бегут они такие и сшибают на бегу мой музыкальный центр, «Айву» мою из комиссионки, с табуреток на пол... - Санчо, мрачнея, заговорил ещё тише - ...И там теперь сиди-ром не открывается, диск Скутера не на чем слушать стало, помнишь, Димас, тот, который ты мне четыре года назад на днёху дарил, «No time to chill»? А ведь я под него и весь мод «The Gate» «Дюка Нюкема» прошёл на самой сложности, причём смог каждый уровень пройти и не погибнуть ни разу, и весь «Блуд» прошёл, и «Плазма Пак» к нему, и «Нитро Пак» для «Семьдесят шестого Интерстейта», и «Кармагеддон», «Сплэт Пак»... Так и не извинилась... Лучше бы ребёнок точно так же с табуреток упал или со стула своего высокого беспонтового с распродажи в Мытищах, на котором его до сих пор смесями с ложки кормят... Дорогущими... И чтобы у него при падении точно так же печень отказала, как сиди-ром у «Айвы»...
...
- ...Пацаны! Как же вам везёт, в отличии от меня! Ты, Черепан, развёлся сразу же, как только со стороны жены и её бастарда от первого брака конкретные барагозы начались и собаку твою обижать начали...
Предположения, что собаки понимают человеческую речь, небезосновательны очень и очень даже, метиска афганской борзой, услышав о себе, моментально повернула к Санчо свою узкую морду с длинными ушами, и это притом, что подмастерье, не понимая, почему «гремучую смесь» афганки и питбуля Черепан Мечиславович назвал Танюшей, ни разу не упоминал в разговорах собачьего имени.
- ...У тебя, Шмель, вообще постоянной девушки не было никогда, а у тебя, Гриб, жена никогда не грозилась комп единственный поломать, «Пентиум 166»...
- ...Домой идти тошнее, чем на каторгу, поняла?! - Санчо-Панчо, садясь на заднее сиденье «Мерседеса 280-Е» вслед за Черепаном и его собакой, грозил кулаком в сторону открытого окна на третьем этаже пятиэтажки - Сама такой дом построила! Всё изгадила! Радуйся, что... Что разведёмся не как в Афганистане и тебя прямо тут, во дворе, по пояс в грязь не зароем и камнями не забьём!
- Ну и вали! - рыком ответило окно - Без тебя сына подниму и вылечу! Учёным вырастет, нобелевским лауреатом, или бизнесменом, или артистом, или политиком, законы будет принимать, чтобы эвтаназия ни к кому кроме тебя и твоих дружков не применялась, а ты локти кусать будешь, что когда...
- И попробуй только тронь мой комп! - взвизгнул, закрывая за собой дверцу машины, Санчо - Я... Я, как только... Как только ты выйдешь из дома куда-нибудь, я с ребёнка твоего кухонным ножом и плоскогубцами кожу сниму! Освежёванный...
- Да ладно, успокойся! - обернувшись к другу с пассажирского переднего сиденья, Тоха положил ему руки на плечи.
Редкие пенсионеры, сидящие на лавочках у подъездов, обернулись лишь по привычке, по привычке они и похожими на шокированных сделались, на самом же деле в них, давным-давно привыкших к реалиям индустриального ближайшего Подмосковья и к характерным для таких реалий словосочетаниям, всё закисло, зачерствело и закостенело.
- А я вот собрался в третий раз жениться, но из-за бельгийской овчарки сейчас не знаю, на ком из двух знакомых девчонок - заговорил Мечиславович.
- Овчарки? - удивился Димка.
- Горя хапнешь, как я - сказал Санчо.
- А причём тут овчарка? - поинтересовался Тоха - Какая из тех девчонок здравая, какая собаку твою любит, компы не ломает, даже чинить их и переустанавливать «Винду» умеет, в этот, как его... «Президент Эвил» зарубится с тобой и Немезиду в метро заквасить поможет... На той и женись! Семьяха новая у тебя будет, на этот раз нормальная, дети будут, дети - это круто, только вот Санчо нашему не повезло, но тут и экология видишь какая, и врачи в роддоме понятно какие, сосед недавно рассказал, как у его жены акушерка знаешь с какой пропитой рожей роды принимала?
Старый «Мерседес», тихо заскрежетав чем-то около распредвала и впускных-выпускных клапанов, выехал со двора, «I Turn To You» в его магнитоле сменилась слегка развязным и слегка небрежным «Do What You Like» French Affair.
- Санчо у нас разводится уже третий год, каждый раз у него - «теперь уж точно», надеюсь, одумается ещё - Тохе Грибу как никому другому было известно всё, что происходило в семье коллеги по работе - Санчо, я бы на твоём месте не разводился, а чаще к женщинам лёгкого поведения на расслабон - чигебон ходил.
- Да и я со своей в общем-то не хотел разводиться - добавил Мечиславович - Она главным инициатором была, теперь вот и наказана, как на флоте, за свою инициативу, жила же со мной, как у Христа за пазухой, и не ценила, я тогда на автобазе работал. Там то кто-то из водителей с бодунища «УАЗ’а» - «головастика» перевернёт, коробки с гусиным паштетом из кузова рассыпет и я аж пол-коробки домой принесу, то коробку с консервированным горошком замнут при погрузке и я несколько банок домой принесу, то менеджеры свалят на перекур и какие-нибудь недоеденные салаты-шпинаты в пустом кабинете на подоконнике оставят, я ещё повкуснее оттуда выберу, всё в пакеты и домой! И выслушиваешь потом дома, что мало приносишь и что ещё что-то надо, что денег мало, что ты чмо, что на развод подам, ну и подала, а дальше? Будешь ты теперь у тёщи дома такая - «Ой, мама, шика дам, шика дам!», такая тёща у своей же родной дочери и у единственного внука последние булочки из рыбной туковой муки прямо изо ртов повытаскивает и сама сожрёт, последнюю кастрюлю щей из капустной хряпы из рук вырвет и сама выглокает, тогда, когда она мне ещё тёщей была, она уже в дверь не пролазила, а всё никак нажраться не могла! Вот же гадина какая была, чё! А вот у тебя, Санчо, жена совершенно безынициативная, при грамотном раскладе её иметь во все...
За окнами машины замелькала ограда из дырявой сетки-рабицы.
- ...Тебе, Санчо, и жену, и ребёнка надо в больницу положить, в гнойную хирургию, я тебе сейчас скажу, как именно, ты слушай и запоминай...
Черепану вспомнился электрик из соседствующих с автобазой заводских цехов: жена электрика, ложась в больницу вместе с их малолетним сыном, забрала туда из дома все деньги, надела на себя все свои золотые и серебрянные украшения, хотела даже японский магнитофон - самое дорогое из всей бытовой техники, что в доме была - с собой взять, но в последний момент рукой махнула... Что была бы выменяна магнитола на химку оставшимся дома мужем, что не была бы - всё равно никакой радости от неё не было, чаще всего на ней прослушивалась песня Братьев Торч про некого Изю Скрипкина, чей труп сторож морга по забывчивости оставил лежать у батареи.
- ...В той больнице все лекарства самому надо было покупать, жена у электрика ни на минуту не могла ребёнка одного в палате оставить и всегда мужа в аптеку посылала, типа даст ему часть денег из тех, что из дома в больницу забрала, а он сходит, вернётся, на сдачу копейки какие-то высыпет, чеки ещё по пути из аптеки повыкидывает, цену каждого лекарства на завысит и скажет, что денег едва-едва хватило на всё про всё - в натуре, не побежишь же сама проверять! Если лекарство какое-нибудь редкое и впервые в жизни покупается - можно аж двести рублей к его реальной цене прибавить, баба не прочухает и тупо название лекарства не выговорит, чтобы у соседей по палате и у врачей спросить, сколько такое на самом деле стоить может. Короче, тот электрик за два посещения достаточно денег отмывал, чтоб накуриваться потом, век живи - век учись! В общем так, Санчо: пока твой ребёнок мелкий и не понимает, что вообще происходит, бери увлажняющий крем, мешай со слюной, а лучше - с зубной эмалью, ну и в какую-нибудь ранку или язвочку вотри ему, пока он спит, сам же говорил, что таких у него по всему телу навалом! Опухоль потом такая набухнет, что в гнойной хирургии с ней месяца два возиться будут, не меньше, и все эти два месяца жена вынуждена будет тебе кучу денег давать, чтоб ты за лекарствами бегал, которых в больницах вечно нету, если с математикой у тебя всё норм - утаишь столько, что на пол-компьютера хватит, реально! О, ещё тема вспомнилась: вместо зубной эмали в крем можно едкого лютика натереть, такой вроде бы по питерскому и по рижскому направлению за городом на заброшенных колхозных полях растёт, на электричке съездишь и насобираешь, от него лютиковый дерматит лезет - чисто адский, выглядит примерно как смесь кислотного ожога с раком кожи, врачи наши никудышные все головы себе сломают, чтоб попробовать понять, что же это такое, ну и опять же жена твоя будет с ребёнком в больнице лежать и ни на шаг от него отходить не будет, ты опять же будешь деньги на руки получать и в аптеку бегать, а сколько ты со сдачи припрячешь, чтоб никаких подозрений не вызвать - уже от тебя и от твоих мозгов зависит.
- Питерское направление у того электрика по ходу любимое - Тоха обернулся в очередной раз - Электричка по прозвищу «Игла», конечная станция, цыганский посёлочек у конаковской ГРЭС: ганжик, планчик, ханочка, мулечка...
Перекрёсток, выезд со второстепенной дороги на главную: в крайнем правом ряду вместо асфальта - смесь щебня с жидкой грязью, в которую колёса «Мерседеса» погрузились сантиметров на десять, дорожный знак «уступи дорогу» - простреленный насквозь в четырёх местах, слева, за пустырём - очередная пятиэтажка, но только с выжженной изнутри, захламленной строительным мусором и пёстрой от граффити одноэтажной пристройкой, а на её крыше - три железные буквы, оставшиеся от слова «Универсам».
Выхлопные газы, газы, газы, пыль, пыль, пыль, «...Do what you like...»
Взрослея, девчонки становятся вредными.
В десять лет - впервые нагрубить бабушке, которой не понравился купленный внучке пурпурный спортивный костюм «Адидас». И фирменный ведь, с эмблемами в виде лилий на замочках «молний»: что б ты понимала в этом, дура шестидесятишестилетняя?!
В одиннадцать лет - располосовать кухонным ножом на лоскуты целый бязевый пододеяльник и два часа подряд, едва-едва успевая до возвращения родителей с работы, спускать его в унитаз, то и дело спрашивая себя: «А зачем я это делала?»
В двенадцать лет - впервые не броситься на шею отцу, вернувшемуся домой с рыбалки и притащившему оттуда пару дохлых карасей, еле живого окуня в стеклянной баночке из-под майонеза «Провансаль» да украденную у кого-то мятую картонную коробочку из-под канцелярских кнопок с мотылём внутри.
В четырнадцать лет - зачем-то жечь в туалете спички, прислоняя их головками к кафельным плиткам стены, и с интересом наблюдать, сколько же сгоревших спичек к кафелю прилипнет.
В шестнадцать лет - увидеть клип TLC «Waterfalls», под впечатлением купить их кассету, попробовать перевести песню с английского на русский, а после, за ужином сказать родителям, что захотелось замуж за бандита.
В семнадцать лет - пойти на субботник в ближайший к университету парк за компанию с остальными студентами-сокурсниками факультета психологии и социальной работы, но на протяжении всего субботника пинать балду, покраску бордюров и древесных стволов перепоручить какому-нибудь безропотному ботанику и в качестве великодушного жеста отдать ему свою принесённую из дома ветошь, на которую днём ранее был безжалостно изрезан костюм Пчелы Майи. А ведь в этом костюме когда-то давно, в шестом классе, под гром учительских аплодисментов доводилось дебютировать в спектакле школьного драмкружка.
Наконец, в двадцать один год - возвратиться домой поздно вечером, едва-едва убежать от собравшихся в подъезде парней с пивом, предварительно постояв рядом с ними и выслушав от них о своём сходстве с некой Джилл Валентайн из видеоигры «Обитель Зла», при бегстве ненароком опрокинуть их пивные бутылки и пакеты с сухариками, а потом, когда маты на лестничной затихнут... вернуться к незнакомцам в подъезд, прихватив из квартиры стаканы, папоротниковый салат и бутылку рябиновой настойки: один из них, по имени Черепан, чем-то заинтересует и зацепит. Наверное, своей явной непохожестью на сложившийся было круг общения, уже порядком поднадоевший: либо нудные, манерные, пафосные, все из себя правильные и распланировавшие свою жизнь на двадцать лет вперёд студенты-гуманитарии из университетских групп, либо хмурые, немногословные и мускулистые алёшки и толики из соседних подъездов, постоянно сопровождающие своих мам на ближайший рынок и помогающие им таскать безразмерные сумки с продуктами, либо пухлые, трусливые и напрочь лишённые самостоятельности славики и виталики, приходящиеся сыновьями давним родительским знакомым, да, и ещё друг детства Игорёха, с годами превратившийся из жизнерадостного мальчишки, по какой-то одному ему ведомой причине любящего играть в песочнице с девчонками, в нелюдимого и зацикленного на тяжёлой музыке неформала, то и дело декорирующего себя то пирсингом, то татуировками... Болото? Сродни вбросу свежих струй туда становится знакомство с Мечиславовичем.
А может быть, Мечиславович привлечёт и своей непохожестью на отцов, в которых в своё время не могут не разочаровываться девочки-подростки и которые теперь, ссутулившись над письменным столом, закрепив увеличительное стекло на ввинченном в стол кривом штативе и надев очки с толстенными линзами, чинят механические наручные часы и пискляво бормочут о том, как умирает страна под песни Destiny’s Child, Эммы Бантон и Кайли Миноуг - «Confide In Me»?
- А почему ты решил жениться именно на той, которая с нами в подъезде пиво и настойку из рябины пила? - Тоха, знавший и многих подруг Черепана, и его представления о семейной жизни, немного недоумевал - Понимаю, она на Джилл Валентайн из «Резидент Эвила» похожа будет, если подстричься согласится, но врят ли на такое согласится она, типичная студентка-гуманитарщина же, в постели деревянная полюбасу, и сготовить тебе ничего не сможет кроме того салата папоротникового, который нам тогда на закусь захватила, ну и родаки такие же у неё...
- ...И что, она в натуре пододеяльник изрезала и по частям в унитаз смыла?! - в не меньшем, чем у Тохи, недоумении был и Санчо-Панчо - Да бате такую дочурку в окно выкинуть надо было!
Старый «Мерседес» сбросил скорость после указателя, извещающего о пересечении шоссе с Московской Кольцевой автодорогой через два километра, а спустя минуту свернул с шоссе на грунтовую дорогу.
- Из-за бельгийской овчарки решил - ответил Мечиславович.
- А причём тут овчар... - Димка Шмель, тоже удивившись и отвлёкшись от управления машиной, не заметил булыжников на дороге и об мерседесовское днище стукнулся один из них - Тьфу, б!..
Справа от грунтовки, в овраге, показался длинный кирпичный одноэтажный барак без крыши, с горой железных кроватей и истёртых автомобильных покрышек посреди единственной его комнаты. В колонках автомагнитолы запела Сильвер, «In The Name Of Love»: синтезаторные эффекты, характерные для евротранса, лишь нежнее и нежнее делали фламандский акцент поп-певицы из далёкой Бельгии.
- Овчарка бельгийская, «малинуа» называется, крутая порода, круче неё только афганская борзая - Черепан заговорил размеренно, со знанием дела - И умница, и охранница, и защитница, ну и просто порода красивая, в питомниках щенок стоит больше, чем мы с Тохой на стройке за месяц получаем. А главное - возникла вот и заставила обмозговать, как жизнь семейную по уму выстраивать. Как я вообще нормальную такую семью представляю себе? Ну, тусуюсь я у жены дома, я у них в кухне хаваю, денег я жене не дал - а чё, она вместо меня кирпичи на стройке таскала, чтоб я ей деньги давал, или вы не согласны? Ну и тесть что-то в ответ и тарахтит, и тарахтит...
Слева от дороги возникла поляна с горящей прошлогодней травой, одну горящую травяную копну с тихим шелестом раздавило и потушило колесо «Мерседеса», в колёсной арке на ненадолго заклубился дым.
- ...И тарахтит тухлым своим помелом, из которого летит блевотина, что я его дочь не обеспечиваю, а мне незачем доказывать ему, что я в отличии от него - трудовой человек, квалифицированный специалист, строитель лучшей жизни во всех смыслах, а он ничего тяжелее своих мудей и своих часовых отвёрток не поднимает. Почему? А потому, что я у них за столом бутеры всякие, колбасу там, сыр, огурцы хаваю ножом-бабочкой, кусман колбасы на нож-бабочку натыкаю, ухомячиваю, нож так перед рожей у тестя складываю-раскладываю и говорю: «А давай мы сейчас из-за стола встанем, в подъезд выйдем и я там твою судьбу решу!» Он сразу же затыкается с тёщей вместе, а их дочь уже много раз с нами пиво пила и против своих родаков окончательно настроена, потому что знает, что у нас всё здраво и если я денег по мелочи не даю - то в будущем гораздо более важное дам! Так вот, та девчонка, что салат и настойку нам в подъезд выносила, как раз такая, своего отца ущербного она уже никак не воспринимает, да мамаша для неё ну никак не тянет на авторитет, я уже видел их и понял, что почём. Да, и подстричься я ещё заставлю её, будет один в один Джилл Валентайн в третьем «Резиденте»! Ну а другая девчонка, та, с которой мы в комп рубимся, оказалась с психическим заболеванием каким-то, встречаться то можно с ней, и налево к ней сходить ещё можно, можно перепихнуться так, что в семье не прочухает никто, но жениться на ней - не дай Бог! Благодаря овчарке узнал, короче - той девчонке, что с приветом и что по собакам и по компьютерным играм встрявает, на днях ей сон приснился, как Иванушки Интрнейшнл бельгийскую овчарку съели, без помощи врачей-психиатров там сейчас реально не развезут!
Пламя, охватившее поляну, лижет своими огненными языками всё, что когда-то на этой поляне забыли или намеренно бросили.
Медленно чернеет и деформируется картонная банка из-под мармеладных долек: давно уже нет ни кондитерской фабрики «Ударница», на которой эти дольки были выпущены, ни цен в 62 советские копейки, а нарисованные на банке красные и жёлтые антропоморфные лимоны и апельсины в широкополых шляпах, подпоясанные ремнями, обутые в сапоги со шпорами и вооружённые саблями, не меняют надменные выражения своих лиц даже в огне.
Чернеет и корчится альбом для рисования: некий младшеклассник акварельными красками намалевал в нём эскадрон кавалеристов на конях, десяток танков, пару гаубиц и свирепого солдата в шапке-ушанке, кажущегося ещё свирепее в дыму, но где автор теперь? И решил ли он откосить от армии?
Чернеет и плавится резиновый ёж с давным-давно вырванной из его правого бока пищалкой.
Чернеет собачий череп: интересно, какой породы была собака, именно сюда отправившаяся в свой последний путь? Как её звали? У кого она жила? О чём говорили с ней дети хозяев - если таковые были? Из какой посуды она ела и какой расцветки была её подстилка? Лишь по размеру черепа можно догадаться, что это был не карликовый пудель, а по удлиннённой челюсти - что не бульдог.
Ограничен ли список друзей, которых можно было бы навсегда забыть на этой горящей поляне? И нельзя ли множеством слов описать саму дружбу, которая могла бы быть здесь же оставлена?
Тянется, спутывается, извивается, рвётся и исчезает в горящей траве размотанная плёнка зажёванной в чьей-то магнитоле аудиокассеты: Иванушки Интернейшнл, какой-то из ранних альбомов, на нём, кажется, была песня о малине, сладкой на губах. Поп-музыка - да, любая популярная музыка - в таком мире способна навеять ужас с самой что ни есть неожиданной стороны.
Взрослея, девчонки не всегда становятся вредными. Иногда характер может стать лишь дружелюбнее, кроме того - появляется желание понять противоположный пол и его любимые компьютерные игры, интерес к некоторым играм - не наигран и искренен. Но в очередном сне, несмотря на пристрастие к хаусу и трансу, внезапно слышится песня Иванушек - «Малина сладка на губах, малина...»
Пробуждение - в пять утра и в холодном поту, срывающимся на слёзы голосом вслух и самой себе - «...Твари, они же... Они же... Бельгийскую овчарку малинуу съели!», «Малинуа сладка на губах» - тяжёлой мелодией в голове, стоит только ненадолго отвлечься и о чём-то задуматься. Черепану Мечиславовичу, нечаянно зашедшему в гости, высказывается краткое содержание всего сна: лесная опушка, вдали - бревенчатые терема в древнерусском стиле, вблизи - деревянные беседки с витиеватой резьбой, по чьим-то рукам ходят хохломские чарки и чугунки с окровавленными собачьими костями, рыжий Андрей Григорьев-Апполонов в безразмерной гавайской рубашке рвёт зубами кусок собачьего мяса, а вокруг него водят хоровод грудастые светловолосые девушки в сарафанах и кокошниках, в злобных улыбках растягивающие измазанные в собачьей крови рты: «Малинуа, малинуа на губах!..» Поздним вечером - страх заснуть, сердечный приступ, вызов «Скорой помощи», укол и усталый врач, пожавший плечами в ответ на вопрос «А разве может быть сладким мясо собак?»
Взрослея, девчонки могут и стать, и не стать вредным. Но в первом случае им не приснится сон о съеденной поп-музыкантами овчарке, да и на героинь видеоигр первые чаще похожи.
* * *
«Малинуа сладка на губах
Малинуа... Малинуа на губах...» -
- пышногрудая блондинка в венке из ромашек, облокотившись на деревенский колодец с расписанным под хохлому резным навесом, слизывает капающую с губ кровь, ещё одна точно такая же девушка, скаля окровавленные вампирские клыки, крутит рукоятку колодца. Вместо воды в нём - бурлящая кровавая жижа, а в его ведре, висящем на цепи и медленно поднимающемся вверх - блестящие красные внутренности не маленького, но и не крупного животного. Рядом, меж двух берёз натянута пегая собачья шкура. «Мали...»
- ...Тьфу ты, услышишь вот так вот от подруги, что ей во сне приснилось, а потом самому такое померещится! - Черепан Мечиславович отогнал от себя раздумья, в которые поневоле и незаметно уйдёшь, если несколько минут постоишь без дела посреди холла заброшенного четырёхэтажного здания.
- А вообще лучше бы ни подруг, ни жён, ни семей не было - ответил Санчо-Панчо, ходя по полутёмному холлу кругами - Компы уже их всех заменить могут, а что, мне бы сейчас семья сто лет в обед не усралась, по мне бы лучше в компьютерную игру порубиться и покурить, ну ты понимаешь, в каком смысле покурить я в виду имею.
- Не, семья и нормальная может быть, если жену на компьютерные игры покруче подсадить: «Резидент Эвил», «ГТА»... - под подошвами кроссовок Мечиславовича, подходящего к Санчо поближе и перечисляющего любимые видеоигры, тихо захрустели осколки стеклянных многоразовых шприцов.
То ли десять лет назад, то ли и того раньше здание было больницей: разбитые и растоптанные шприцы, изогнутые посудины с отбитой эмалью, пустые аптечные пузырьки и склянки из коричневого стекла, бумажные упаковки от давным-давно снятых с производства таблеток, размотанные бинты, комья пыльной ваты, ржавые хирургические инструменты неведомого Черепану назначения - всё это валялось по полу в изобилии, а чуть поодаль, на ступеньках ведущей наверх лестницы, завалилась на бок больничная каталка с порванной дерматиновой обивкой. На нижней ступеньке сидел, отхлёбывая из бутылки пиво «Балтика 9», Тоха Гриб. Димка Шмель не стал заходить внутрь здания: сидя на капоте своего рыдвана, припаркованного у крыльца, он задумчиво курил и смотрел вдаль - туда, где метрах в пятистах, за оврагами, болотцами и зарослями чахлого кустарника, шумела и сверкала включающимися в сумерках автомобильными фарами Московская Кольцевая.
- ...Раньше тоже чёткие игрухи были - «Дюк Нюкем», «Реднек», на такие тоже подсадить реально, если у вас это... Любовь настоящая... А вот как подсаживать на другие сны, в которых ни бельгийских овчарок, ни афганских борзых, ни лаек не едят...
В димкином «Мерседесе» осталась и метиска афганской борзой: зная, что может валяться на полу заброшенных домов и догадываясь, как это может поранить ни во что не обутую лапу, Черепан предпочёл оставить свою собаку в машине. Димка иногда оборачивался, пытаясь прислушаться, о чём говорят его зашедшие в заброшенную больницу приятели, но вместо звука, который бы бросился в уши, в глаза бросалось изображение, нарисованное чёрной краской из баллончика между двумя глазницами разбитых окон на третьем этаже: череп с костями, цифра «666» и буквы «ЦК КПСС».