Уже наступил май месяц, и весна пришла в посёлок Нежданинский окончательно и бесповоротно. С сопок по распадкам к реке Тыры стремилась талая вода, и речка превратилась в чёрный ревущий поток. На сопках вылезали северные подснежники, совсем непохожие на наши материковые, лиственницы зеленели на глазах. Тайга оживала!
Полетели домой и утки, собираясь в стаи, но по дороге они на свою беду залетали в наш голодный посёлок. От мяса куропаток и рябчиков у меня стала появляться изжога, и я решил отведать утиного мяса. Вооружившись, я пошёл на утиную охоту. Тут нужно сказать, что местные охотники строили «скрадки», чтоб потом удобно из них стрелять дичь. «Скрадка» у меня не было и я пошёл опять вдоль секретного Кварцевого распадка, по берегу тихой протоки под сопкой.
Вижу, плывут какие-то подозрительные утки, радостно крякая, совсем непохожие на наших материковых (мне потом рассказали, что это были вонючие, бронебойные морские утки). Я залёг на берегу, ближе подпуская добычу, а её было много - целая стая спускалась медленно по протоке. Глаза разбегались, выбирая ту, что пожирней. Вот она, прицелился - бабах «дуплетом», все взлетели.
- Не может быть (ну или почти так)! – закричал я, вспоминая, как натаскивал меня на стрельбах в военном училище товарищ подполковник, готовя к соревнованиям по военному троеборью. Я проводил уток печальным взглядом неудачного охотника и побрёл дальше в поисках свободного «скрадка». «Буду охотиться из засады», - решил я.
Иду и вижу: прямо под сопкой, рядом с тихой заводью, да ещё и с видом на секретную штольню, стоит полуразрушенный «скрадок»! Я его быстренько подремонтировал, залез внутрь, сел и стал ждать. Вдруг слышу, что-то плюхнулось в воду. Две утки: мужик с бабой, да ещё наши, материковые, только жирные. Уток женского пола по весне стрелять не желательно, так как ей ещё птенцов растить надо, а этого красавца селезня не запрещалось. Жду. Самец подплыл ко мне метров на 5, почему-то невольно вспомнился рябчик и его потроха, висящие на берёзе. Выстрел накрыл селезня полностью. Взлетели обе! Я даже из «скрадка» вылетел пулей. «Да что ж такое творится!?» (ну или почти так) - громко вслух подумал я. Плюх - кто-то упал обратно в воду. Гляжу, а это мой жирный селезень. «Наверное, ранил», - решил я. Выстрел! Селезень перевернулся в воде от удара дроби, отряхнулся и поплыл в мою сторону.
«Наверное, плывёт мне морду бить», - я перезарядил и ещё выстрелил, контузя бедную птицу в третий раз. «Он что, в бронежилете?» - подумал я, наблюдая, как селезень продолжает плыть ко мне, видимо сдаваясь в плен.
Видя бессмысленность траты патронов и стойкость утки-селезня, я нашёл длинную палку с сучком на конце, захватил за шею свою добычу и вытащил её на берег. «Ну и сволочь же ты», - говорили усталые глаза «Макдака». Я отвернул ему шею и пошёл домой, размышляя по дороге об убойной силе моего карамультука.
«Рябчика - вдребезги, куропаток - наповал, уток - никак. Дробь!» – осенило меня, и я вспомнил изготовление мной патронов и подозрительную дробь различной формы. «Больше на уток не хожу», - решил я, ввиду их бронебойности и продолговатости моей дроби.
Придя домой, я решил отнести свою добычу обладательнице волшебных глаз, моей соседке Марине. Оделся понаряднее, то есть в то, что было и пошёл. Во дворе меня за задницу укусила её собака Тайга, что я счёл добрым знаком, а может она просто хотела сожрать мою утку. Постучался, дверь отворила мне ОНА.
- Это тебе презент, - сказал я, вытаскивая из пакета красавца селезня, - взял живьём.
- Спасибо, только чисти сам, мне его жалко.
Стал чистить и потрошить - ни одной раны и дробинки, и я убедился в своих выводах о дроби. Вечером мы затушили этого самца с картошкой и весело посидели, без плотского продолжения банкета. А наутро я полез опять в штольню – начались работы.
Ссылка на электронную книгу рассказов о таёжной жизни находятся внизу моей заглавной страницы.