Несколько месяцев назад я отправил в местную брехаловку «гневное» письмо в связи с одной ее публикацией.
С некоторых пор на отдаленный участок поселка из-за разбитой дороги перестала ходить водовозка, и статья давит на психику, призывая муниципальные власти вопрос с водовозкой положительно разрешить. Статья пишет о сирых и убогих пенсионерах, которых УК, власть или еще кто-то оставляет без жизненно важного продукта.
В своем письме я ставлю в известность редакторшу, что не всегда они были сирыми и убогими, что лет двадцать назад им было по 40-45 – вполне себе работоспособный возраст. И снабдить себя постоянным источником воды, независящим от прихода водовозки, вполне было им по силам.
Я знаю, о чем говорю. Примерно в то же время, в том же возрасте и в том же районе за 2-3 месяца я вырыл колодец (прямо в доме, в кухне), поставил качок, и хозяйка всегда – и зимой и летом – имела столько чистой холодной воды, сколько ей требовалось.
Редакторша, поскольку не видит себя вне борьбы с режимом, конечно, письмо в печать не пропустила.
В связи с этой историей, я вспомнил другую статью, опубликованную в центральной прессе в перестроечное время. Речь в ней шла о ветеране, который, пройдя войну и отмантулив на заводе много-много лет, вынужден жить на старости в неприспособленном для жизни помещении. В частности упоминалось, что половые доски в его хате не прибиты к лагам, а брошены прямо на землю. Что, мол, за всякими разными заботами ветеран так и не успел сделать все, как положено, а сейчас, понятно, годы уже не те. Так что государство должно…
Вот я и хочу спросить, что должно государство бывшему солдату, проявлявшему на фронте героизм и самоотверженность, но за тридцать лет не сумевшему подвести лаги под половые доски? Не мог он, отработав смену на заводе, по приходу домой тут же становиться сирым, убогим и немощным. Даже если и правда, что наступал резкий упадок сил, но существовали выходные дни и отпуска. И если ему нравилось жить в свинарнике, то причем тут государство?
Перевидел я на разных заводах разных представителей разных рабочих профессий, которые, отпахав 2-3 часа, считали, что за этот день они с лихвой переплюнули норму добрых дел. И соответствующе себя вели. А сейчас они все ветераны.
Нет, я не против помощи, как таковой – нельзя оставлять беспомощного человека в бедственном положении. Но я против того, под каким соусом она осуществляется. Всем сирым и убогим, стоящим с протянутой рукой и пишущим слезные письма в газеты, должно быть ясно сказано, что государство им ничего не должно. Что так называемая помощь – это не обязанность государства и общества, а всего лишь подачка.
Может быть, это заставит нынешних 40-летних задуматься о том, как не стать сирым и убогим.