Перелом

   

  Наконец-то, после всех необходимых процедур и рентгена, меня привезли в палату.
  Мужчина, лежащий на соседней кровати, опустил книжку на грудь и стал наблюдать, как две молоденькие медсёстры в голубых халатиках и белых медицинских шапочках перекладывали меня с каталки на койку. Делали они это так профессионально, что и не верилось, откуда в этих хрупких созданиях столько силы и мастерства. Подложив мне под голову вторую подушку и аккуратно накрыв одеялом, они ещё раз мило улыбнулись, выкатили каталку в коридор и тихо прикрыли за собой дверь.

  Палата была шестиместной. Сосед оказался разговорчивым и скоро я узнал, что двоих выписали сегодня перед обедом, и их койки были свободны. Ещё две занимали выздоравливающие - у одного сломана нога ниже колена, у другого ключица, и сейчас они были где-то у телевизора или курили в одном из туалетов. Мой сосед по-доброму им завидовал, - они могли ходить и их, вероятно, выпишут к концу недели.

  От мысли, что придётся бесцельно провести в лежачем положении много времени, мне стало грустно, и я непроизвольно тяжело вздохнул.
Сосед повернул ко мне голову и сказал: «Ну что ж, коллега по несчастью, давайте знакомиться. Нам ещё долго здесь куковать придётся. Меня зовут Николай Алексеевич. Я обычный среднестатистический пенсионер, но дома я начдив». Николай Алексеевич тихо засмеялся.

  -Как это начдив, вы что военный?
  -Нет! Я начальник дивана, так меня жена зовёт.
Он снова засмеялся. Смех его был приятен. Так смеются сильные, уверенные в себе люди, которые знают, когда и сколько надо смеяться, чтобы не обидеть и не перейти на вульгарность.

  Вошли наши выздоравливающие.
  -О, у нас новый клиент. Коллега, значит, по несчастью. Левая?  Да это всё мелочи жизни. У Карнеги, как написано – оторвали тебе ногу, не отчаивайся – ещё одна есть.  А перелом - это…  В каком месте-то? А, ерунда! Здесь врачи толковые. Владимир Иванович железу из нержавейки  пришпандорит на шесть шурупов и все дела, но поторчать здесь придётся.

  -Ему не на шурупах, ему штырь забьют. Прямо в кость.
  -Ну, это начальству виднее…

  Начиналось время ужина. Вошла санитарка, в руках у неё был чайник и тарелка с ломтиками батона. У дверей палаты появился столик на колёсах. На нём в тарелках была тушёная капуста с морковью и жареная рыба.

  Этот простой ужин мне понравился. Принимать пищу лёжа, когда тарелка на твоей груди, ещё не приходилось и, когда что-нибудь сваливалось с ложки и оказывалось между тарелкой и ртом, я смущённо улыбался, думая, что кто-то за мной наблюдает.

  Закончив есть, я поставил тарелку на тумбочку, отпил из стакана чай и, достав из-под подушки свой носовой платок, вытер губы. Какое-то время я ни о чём не думал, а только разглядывал палату. Мой взгляд остановился на маленькой трещине, которая спускалась по стене от потолка к выключателю. «Вот, даже  бетон разрушается, а что говорить о нас, людях?» Дальше мои мысли стали стремительно развиваться и, пройдя все философские глубины, достигли апогея: «А что же  вечно?»

  -Почитать не желаете, - обратился ко мне Николай Алексеевич, - у меня есть пакет с газетными вырезками, жена собирает. Публикации старые, но интерес к ним, думаю, у вас  возникнет, – он протянул большой самодельный пакет из серой обёрточной бумаги.

  -Спасибо, я с удовольствием, но у меня нет здесь очков, да и свет недостаточный.
  -Попробуйте мои, может быть подойдут. Ведь чтение и разговоры, если не считать медицинских процедур, это единственное, что скрашивает здесь наше невольное нахождение.

  Я наугад вытащил многократно сложенную страницу газеты и, развернув, прочитал вслух - «Таёжный тупик».
  -Вы читали? – Николай Алексеевич повернул ко мне голову.
  -Да, это действительно интересная вещь, я в своё время очень внимательно следил за судьбой семьи Лыковых. Молодец!

  -Это вы о Пескове?
  -Да! Мне очень нравится, о чём он пишет и как он пишет. Говорят, есть книжки  в виде собрания сочинений, но я их до сих пор нигде не встречал.
  Некоторое время мы оба молчали.
 
  -А нет ли в вашем пакете статьи, которая называется «Равновесие»? Не помните? Очень хочу прочитать ещё раз, вспомнить…
  -Нет, в этом пакете нет. Я там всё прочитал. Такой статьи нет. Завтра жена придёт и я попрошу её поискать, может, дома где…  А, что там в этой статье? О чём?

  -Суть очень проста. В природе всё находится в равновесии и если его человек нарушает, то сам и пожинает плоды своей необдуманности. Вот простой пример из той статьи. В Австралию завезли кроликов. Кролики расплодились и пожирают траву на пастбищах овец. Овцам плохо. Завозят собаку «динго», чтобы уничтожала кроликов. Но собаки эти кроме кроликов стали нападать на овец. И так далее. Там много примеров.

  Есть ещё один пример нарушения равновесия. Американский рыбопромышленник в поездке по юго-восточной Азии заинтересовался местными сомами. Купил и привёз несколько особей в свой штат в Америке, и выпустил их в пруд, где разводил какую-то рыбу на продажу. Ну, вот, через некоторое время сомы эти расплодились, сожрали всю местную рыбу и стали перебираться в соседние водоёмы. Причём, перебирались они прямо по земле, точнее, по траве, когда была утренняя роса. И вот, во время одного такого путешествия на сома напала собака. И, что вы думаете? Сом вышел победителем из этой схватки.

  -Интересно, интересно, а я почему-то пропустил…

  -Я бы не рассказывал вам сейчас об этом, и я мог забыть об этой статье, если бы не случай с моим сыном.

  Ему было двенадцать лет. И как-то на рыбалке я рассказал ему про эту самую схватку сома и собаки. А осенью учительница русского языка заставила  весь класс, где учился сын, написать сочинение на тему из собственной жизни, разрешив немного пофантазировать.

  И сын написал, как он со мной был на рыбалке, как ловили на спиннинг огромных щук и как утром  мы  наблюдали схватку сома и собаки.

  Я не знаю, какую цель ставила учительница, заставив написать вольное сочинение.  Возможно, грамотность или правильность построения предложений или  ещё что-то, но у сына были слёзы, когда он рассказал, как учительница при всём классе сказала, что такого никогда не было и быть не может и что фантазировать надо в меру.

  Я успокоил его, сказав, что обижаться на учительницу не надо.  Всё прочитать и всё знать невозможно и что она просто пропустила эту публикацию. Но в глазах у него было какое-то недоверие. Тогда я разыскал в городской библиотеке «Комсомолку» со статьёй  «Равновесие» и попросил «отэрить». Ксероксов тогда не было. И, когда мне сделали копию, я отдал её сыну.

  -И он показал её учительнице? – Спросил Николай Алексеевич.
  -Не знаю.  Но он после этого сильно изменился, стал много читать и, если раньше его приходилось заставлять, то теперь оторвать от книг было трудно. А по русскому у него всё так же были тройки и, лишь изредка, он приносил четвёрку.

  Года два до этого мать, бывало, посмотрит его тетрадки,  потом скрутит полотенце и давай его обрабатывать: «Чу, щу – пиши  через  у! Ча, ща – пиши через а». А он уворачивается и смеётся. Было такое. Но удивительно, что за сочинение на выпускных экзаменах он единственный из школы получил пятёрку.

  Прыгая на костылях, в палату влетел наш выздоравливающий и, достав из тумбочки пачку сигарет, снова ускакал.

  -Сейчас полуфинал начнётся! – Пояснил сосед. – Вы как?  Телевизора у нас нет, а вот приёмничек имеется.

  -Я поиграть люблю, если есть время и есть где, но болельщик из меня никудышный.  Я не понимаю, зачем люди тратят столько времени, нервов, да и денег. Похоже, древний лозунг - «Хлеба и зрелищ!» будет вечен.

  -Включу, послушаю, - он потянулся за приёмником, но тот за что-то зацепился и упал на пол. – Так, тоже не плохо. Ладно, он своё отслужил. – И, не понятно зачем, добавил, - легче стало деду, реже стал дышать.

  -Знаете, Николай Алексеевич, после той истории с вольным сочинением, когда сын закончил университет и уже работал, я увидел в телепередаче Василия Михайловича Пескова. Он что-то рассказывал, но передача шла к концу, и я запомнил лишь последние слова о том, что всю жизнь он стремился побывать на реке Ветлуге и не знает – удастся ли?

  Об этом я рассказал сыну, и мы решили организовать такую экспедицию и пригласить Василия Михайловича следующим летом. От нас до Ветлуги два-три часа езды, мы там часто бывали на рыбалке и места, от устья километров на сто вверх, знали хорошо. Маршрут выбрали от границы с Нижегородской областью до самой  Волги.

  Потом мы написали  письмо, в котором пригласили Василия Михайловича посетить наши края и отдохнуть на Ветлуге. Причём, предложили несколько вариантов на выбор и раздобыли подробную карту тех мест. Сын взял письмо и пообещал отпечатать на хорошей бумаге.

  Я хотел рассказывать и рассказывать своему новому знакомому, но понял, что мой голос начал дрожать, слова стали сопровождаться паузами, которые становились всё длиннее, и я замолчал.

  -Вы расстроены, что-то неприятное вспомнили?

  -Хуже не бывает. Врагу не пожелаю. Произошёл страшный перелом  во всей нашей жизни. Через неделю сын погиб в автомобильной катастрофе. Это был жестокий удар судьбы. Мы с женой не знали, как жить дальше. И были моменты, когда и жить не хотелось. Смотреть друг другу в глаза и, даже, сидеть рядом мы не могли. Мы не просто плакали или рыдали, мы выли и с этим  расходились по комнатам и продолжали выть в подушку.

  К нам приходили друзья сына, делились воспоминаниями, пытаясь хоть немного отвлечь, просили обращаться, если понадобится, за помощью. А когда они уходили и в доме становилось тихо, какая-то сила снова начинала рвать душу и снова мы не находили себе места и не знали, как отвлечься от горя, так внезапно обрушившегося на нас.

  -Я сочувствую вам, искренне сочувствую, но… - Николай Алексеевич вздохнул и добавил, - но надо жить дальше, а как по-другому…

  -Да, надо жить. Надо работать, надо делать что-то полезное и себе и людям. Только так! Работа и время лечат!

  И вот тогда мы купили участок земли с маленьким домиком на Волге и начали его обживать. Жена занялась огородничеством, а я строительством.
  В хорошую погоду  мы вдвоём рыбачим на Волге. На Ветлуге я больше не был.
 
  А письмо Василию Михайловичу тогда так и осталось не отправленным, и где оно я не знаю.