«КОПЬЕ СУДЬБЫ»
КНИГА ВТОРАЯ
«КОМАТОЗНИК»
Посвящается моему сыну Дмитрию
ДТП НА ЭСТАКАДЕ. Москва. Наши дни.
На новой 900-метровой эстакаде при пересечении Новорязанского шоссе с улицей Генерала Кузнецова произошло крупное ДТП. Столкнувшиеся машины загорелись. Дым от них был так мрачен и густ, словно пылал целый Дом Профсоюзов в Одессе, и несло мазутный шлейф прямо на здание № 78 на Маршала Полубоярова, в котором в тот самый час случилось тройное убийство, причем, настолько кровавое, что кровь просочилась даже сквозь бетонные перекрытия в квартиру снизу.
На эстакаде образовалась пробка.
Прибывшая бригада МЧС вырезала автогеном дверь у заваленного сугробами пожарной пены джипа, извлекла находящегося без сознания водителя и на носилках доставила в карету «Скорой помощи», которая с душераздирающим воем стартовала в сторону центра. Врач, вводившая пациенту противошоковые препараты, была схвачена за руку пожилым фельдшером.
- Стой, Аня, не шевелись! Это «пояс шахида». Я таких навидался на Кавказе.
В прорехе обгорелого свитера на животе пострадавшего водителя виднелась сборка динамитных шашек.
Водитель связался через диспетчерскую с Антитеррористическим Центром ФСБ.
После разминирования «шахида» доставили в реанимацию.
Спустя неделю, так и не пришедшего в сознание, его переправили в Дубну, в Институт Нейромоделирования РАМН.
ПЕРВЫЙ ЗАПУСК МОЗГА СК. «ПОЕХАЛИ»!
Лаборатория Сна НИИН РАМН. Наши дни
Институт Нейромоделирования представляет собой комплекс суперсовременных зданий из стекла и бетона, возведенных неподалеку от Дубнинского синхрофазатрона. При входе в «Лабораторию сна» посетители должны надеть бахилы, халаты и шапочки - для голографических машин критичная чистота не должна превышать двух пылинок на кубический метр воздуха.
Генерала Огуренкова сопровождает адъютант, капитан Гончаров. Их встречает руководитель «Лаборатории сна» профессор Дмитриев. Он проводит экскурсию по сложному научно-техническому сооружению, напоминающему Центр управления полетами.
- Перед нами ториево-голограммный Комплекс «Просцениум» f-MRT ментал-сканирующего типа на базе десятипетафлопсного компьютера «Элохим». При его создании были задействованы последние достижения нейронауки, голограммное телевидение и магниторезонансное томограммирование. Всем этим хозяйством заведует добытый вашими стараниями суперкомпьютер.
Профессор выходит на середину сцены и хлопает в ладоши, вызвав эхо под куполом.
- Добрый день, Элохим!
Сверху льется механический баритон.
- Здравствуйте, господин профессор.
Говорливая масса ученых в белых халатах на амфитеатре затихает.
- Элохим, - обращается профессор к куполу, - познакомься с Валентином Григорьевичем, он Куратор нашего проекта.
- Здравствуйте, господин Куратор, - бесстрастно говорит компьютер.
Генерал шарит глазами по потолку. Профессор включает лазерную указку и обводит красной точкой конструкцию в центре купола в форме сосновой шишки.
- Это «око Элохима». Он нас слышит и видит в ультрафиолетовом, инфракрасном, а также во всех других спектрах, в том числе электромагнитном. И не только видит, но и сканирует, и диагностирует. Если хотите, он расскажет все о дисфункциях вашего организма.
Толстая щека гостя недовольно дергается.
- Мое здоровье - государственная тайна. В двух словах объясните мне принципы эксперимента.
- Охотно, охотно! Наш Институт занимается компьютерным моделированием
головного мозга человека. Нам удалось воссоздать одно из полушарий головного мозга, а именно - левое, рациональное, отвечающее за вычисления, систематизацию и планирование. Зоны купола соответствуют реальным зонам картирования мозга и соединены с Элохимом оптоволоконной связью. «Элохим» извлекает информацию из человеческого мозга, и через торсионные преобразователи проецирует на Просцениум так называемую «кибер-моргану» - виртуальную реальность человеческого сознания. А вот и наш реципиент!
Профессор подводит Куратора к большой капсуле из серо-серебристого пластика, чиркает карточкой по электронному замку - с тихим шипением отходит выпуклая крышка.
Внутри на кровати для выхаживания спинальных больных лежит облаченный в тетравиловый «скафандр» коматозник. Дмитриев указывает на оптоволоконные нити, усеивающие затылочную часть его головы и уходящие в металлопластиковый «рукав», врезанный в стену кокона.
- USB-порт суперкомпьютера подключен напрямую к мозгу испытуемого, - объясняет профессор. - Через него «Элохим» возбуждает подкорковые зоны, считывает информацию и выводит ее на «Просцениум» в виде квази-живых образов.
Звучит сигнал пятиминутной готовности. По громкой связи начинается обратный отсчет времени. Руководители проекта располагаются в «ЦУПе», ложе второго яруса. Там уже находится руководство института во главе с академиком Видуловым.
- Дамы и господа, - обращается профессор Дмитриев к притихшему залу. - Мы
собрались, чтобы дать старт эпохальному проекту. Я бы сравнил его с первым полетом в космос Юрия Гагарина. Символично, что первым мозгонавтом также станет русский человек. Он стартует в космос внутреннего мира, проникнуть в который до недавнего времени не представлялось возможным. Но теперь, в самой современной Лаборатории России, прорыв во внутреннюю вселенную, будет, я надеюсь, осуществлен!
Профессор сдвигает никелированную скобу над кнопкой в центральном пульте и приглашает академика Видулова и господина Куратора вместе нажать на нее.
Гости утапливают белую «таблетку».
Фотокоры щелкают камерами, запечатлевая исторический момент.
Слышится нарастающий гул, чувствуется вибрация пола и кресел.
Свет гаснет. Из стен и купола исходят лазерные лучи и скрещиваются в засверкавшем фокусе.
«…чьи-то пальцы влезают в глазницы, выдавливают шнифты… сука, больно! невыносимо ломит глазные яблоки, перед внутренним взором все пылает и вдруг…»
… Просцениум затопляет ослепительный белый свет.
Сквозь дымку проступает дорога, слышится объявление по громкой связи: «Вниманию встречающих! Поезд № 32 «Москва-Симферополь» прибывает на первый путь».
Малярная кисть выводит на подпорной стене большие буквы.
«С»... «К»… «В»...
В зале становится так тихо, что слышен скрип кисти по бетону.
По стене струйками стекает надпись «СКВОРЦОВ – МУЖЫК!»
Генерал подается вперед.
- Кто это пишет? – шепотом спрашивает он профессора.
- Мы видим картинку «из глаз», - Дмитриев просит системного администратора изменить ракурс обзора. Дмитрий Вехин копошится пальцами по клавиатуре.
Проступает «маляр» со спины. Он среднего роста, в потертых джинсах, майке и кроссовках. Из-за поворота выбегает девушка с крашенными в кислотно-красный цвет волосами. Увидев свежую надпись, она с московским аканьем спрашивает.
- Скажите, где можно найти этого СквАрцова?
Маляр поворачивается.
У Куратора вытягивается лицо. Коматозник!
- Ну, я Скворцов… - долби-сюрраундом звучит с Просцениума.
- Скворцов, – выпаливает Даша Жукова, - отвезите меня на Голый шпиль!
Далее события разворачиваются в неспешной жизненной последовательности, что не устраивает господина Куратора.
- Нельзя ли это как-то все ускорить? – торопит он профессора. - Давайте промотаем пленку к моменту автокатастрофы.
Дмитриев в сомнении качает головой.
- Мозг не жесткий диск, Валентин Григорьевич, его так просто не промотаешь.
- А вы попробуйте! – нетерпеливо настаивает Куратор. - Не будем же мы пересматривать всю его жизнь! Он вез пояс шахида! Куда, зачем?
Суперкомпьютер перезагружают, но каждый раз мозг коматозника запускается со сцены рисования на стене толстого, как палка гаишника, восклицательного знака в конце фразы «Скворцов – мужик!»
Очередную попытку перезагрузки пресекает прибежавшая из КВРа врач-реаниматолог. На повышенных тонах Римма Львовна Курехина требует «прекратить издевательство над больным!» Выясняется, что каждый перезапуск воспринимается мозгом как пробуждение «ото сна», а, так как «выспаться» Скворцову не дают, то организм реагирует повышением внутричерепного давления и температуры коры, что грозит осложнениями для ослабленного организма.
Куратор чертыхается. Профессор ищет объяснение происходящему.
- Очевидно, мозг Скворцова запускается с самой важной, реперной точки его судьбы.
Сердито сопя, генерал Огуренков поднимается из кресла.
- Вот что, профессор, либо вы проматываете «пленку» до момента автокатастрофы, либо я закрываю проект. Даю вам три дня.
Но, ни через три дня, ни через неделю задачи, поставленные генералом, выполнены не были. Более того, самим ходом событий он оказался втянут в такие разборки, что даже мыслей о том, чтобы закрыть проект, у него больше не возникало.
ИЗНАСИЛОВАНИЕ
КРЫМ. ГОЛЫЙ ШПИЛЬ.
…По голове в гуще волос, по щекам щекоча, ползут капли пота. Сердце бешено колотится. Выгоревший брезент палатки подрагивает – там борются.
«Ну, пожалуйста, не надо. Не трогайте меня, я еще девочка…»
«А я мальчик… руки убрала, тварь!»
Ты зажмуриваешься в бессильном отчаянии.
Что ты можешь сделать? Что-о-о-о?!!
«А кто писал на стене: «Скворцов – мужык!»
«Никакой мужик не справится с целой бандой!»
Доносится лай овчарки. Вот-вот погоня будет здесь, повяжут, изобьют, сдадут в ментовку, посадят за копательство... Ничего с ней не станется, потрахают и отпустят…
Ты ныряешь в кусты.
Взбешенный сопротивлением девчонки, насильник бьет ее кулаком в лицо, сдирает с оглушенной джинсы, разламывает в коленях ноги.
- Че так долго?… - в палатку всовывается пьяноватый Виталя с телефоном в руке, на который он снимает происходящее. – Вау, какие у нее колобки!
- Лежит, б… как бревно… - Капранов морским котиком движется на Даше.
Что-то колет ее в попу.
- Подмахивай! – Виталя колет девушку кончиком ножа. Она дергается, невольно «подмахивая».
Капранов ускоряет ритм, стонет, выгибается.
Избыв содрогания оргазма, выбирается из палатки с победным криком.
- Есть еще целки в русских селеньях! Саня, «звездочку» на борт «паршивца» набивай! Пятая за сезон!
Его встречает торжествующий рев пьяных голосов.
- А вот у меня еще ни одной целочки не было, - торопливо раздевается Виталя. – Мишка, воды притарабань, подмыть ее надо.
Снаружи бухтит пьяный голос:
- Воды на донышке осталось… ты на нее лучше поссы, хы-хы-хы...
- Пожалуйста, не надо… - шепчет Даша, - мне очень больно…
- Всем… бывает… больно, - бормочет Виталя, пристраиваясь, - зато… потом… о-о-о… приятно… теперь мы с Димкой станем молочными братьями, ха-ха... Подмахивай, ну! Что лежишь, как бревно! Я что сказал! – Виталя заносит кулак.
- Не надо… - шепчет Даша, - я буду…
- Ну, вот и молодчинка! А че молчим? Стони! Порнушку видела?
Спустя час возвращаются злые Чан и Вакула, упустившие черного копателя.
Узнав, что происходит в палатке, Чан стращает Диму отцовскими карами, но потом и сам идет «на водопой», девку трахать брезгует, кончает ей на лицо.
Перед уходом с чаира члены поискового отряда «Совесть» устраивают соревнование, кто выше забросит на сосну ее одежду. Увешанное джинсами, блузочками, лифчиками дерево походит на новогоднюю елку.
Даша плохо помнила, как выбралась из леса, как на попутных машинах добралась до Симферополя. Ночевала на вокзале в состоянии частичной невменяемости, пока ее не нашла и не забрала домой мать. По возвращении в Москву жаловалась на боли в животе и яичниках, отдающие через подложечную область вплоть до горла, приводя к приступам удушья. Участились припадки, напоминающие эпилептические, сопровождающиеся беспорядочными дыхательными и глотательными дви¬жениями, судорогами. В настоящее время Жукова Д. Д. госпитализирована в Институт Нейромоделирования РАМН в состоянии истерической комы 1 степени.
ЛАБОРАТОРИЯ СНА
Просцениум гаснет.
В тишине слышно щенячье поскуливание. Это плачет, закрыв рот ладонью, Катя Наумова, тонкая ранимая душа. У Риммы Львовны, уж на что она привычна к людским страданиям, и то глаза на мокром месте. Прижав голову подруги к груди, она успокаивает ее. Да разве женщин успокоишь. Каждая примеряет ситуацию на себя, а слезы в женском коллективе заразнее смеха. И вот уже больше половины сотрудниц промакивают глаза и шмыгают носами.
Профессор Дмитриев нервно теребит дряблую кожу кадыка.
- Выходит, она беременна от одного из этих подонков. Римма Львовна, какой у нее срок?
- 13 недель.
- Срок критический. Ну, и что будем делать?
КЛИНИКА НЕВРОЗОВ.
НИИ НЕЙРОМОДЕЛИРОВАНИЯ. БОКС № 17
Забинтованная кисть с пятнами сукровицы на месте ампутированных пальцев лежит на специально подложенной подушечке.
- Даша, - тихонько зовет мама, – Дашенька...
Полная шатенка, она носит траур по недавно погибшему отцу.
Профессор пододвигает стул к изголовью кровати.
- Присаживайтесь, Светлана Васильевна, и говорите нормально, ваша дочь нас не слышит. Даша находится в так называемой истерической коме первой степени. -
Дмитриев включает миниатюрный фонарик, поднимает веко и светит в сердоликовый зрачок пациентки. - Расходящееся косоглазие и маятниковые движения глазных яблок являются предвестники перехода вашей дочери в более глубокую стадию, а именно в кому второй степени. Из нее нам извлечь ее будет значительно труднее. Поэтому тактика лечения направлена на стабилизацию ее состояние и постепенный вывод из комы.
Профессор прячет фонарик в нагрудный карман халата.
Светлана Васильевна спотыкающимися руками достает из сумочки расческу.
- Пальчики-то… пальчики, - всхлипывает она, расчесывая алые волосы дочери, - как ей теперь без пальцев-то... на правой руке! Господи, еле отмыла кухню у отца… все было в крови.… Какая психика это выдержит…
- Выпейте. Это легкое успокоительное. Вам надо взять себя в руки и подписать согласие на аборт.
- Ох, бою-юсь… - выдыхает женщина после нескольких глотков.
- Срок критический, человечек уже виден, глазки, руки, черепок, половой орган определился. Мальчик.
- Мальчик? – заплаканные глаза светлеют. - Может, оставим, доктор? Все-таки
внук… Странно, она мне ничего не говорила про свою беременность. У нас с ней контакт был, конечно, неважный, Девочка скрытная, своенравная. Взяла и укатила в Крым. И вот результат…
- Оставить ребенка, конечно, можно, но случай особый, групповое изнасилование.
- Простите, откуда вам это известно? Где и когда это случилось?
- Это случилось в Крыму. Ровно 13 недель назад.
Светлана Васильевна делает несколько шагов по маленькому боксу.
- Но подобное совершенно не вяжется с ее состоянием! Даша вернулась из Крыма совершенно нормальной, загорелой и даже… влюбленной в этого м-м… э-э… молодого человека...
- Мы располагаем кадрами, снятыми на мобильный телефон одним из участников преступления.
- Можно взглянуть?
- Вы уверены, что хотите это увидеть?
- Прежде чем принять такое решение, я хочу убедиться!
- Тогда присядьте.
Профессор вынимает телефон и в своих руках демонстрирует запись.
…рваный гул ветра, пьяные крики, камера заглядывает внутрь палатки, видны ритмично движущиеся ягодицы с белым отпечатком плавок на них… всплывает мучительно зажмуренное девичье лицо…
«Господи, сделай так, чтоб это была не она!»
- Вам плохо, Светлана Васильевна? Выпейте воды. Так что насчет ребенка? Ваше решение? Оставляем? Даша родит здесь, под нашим присмотром. Скорее всего, будет кесарево, а потом вы сможете забрать дочь с внуком домой.
Дверь в палату распахивается. Разметав полы белого халата, быстро входит массивный бритоголовый мужчина. Оглядев безутешную мать выпученными «рачьими» глазами, он задает ей убийственный вопрос.
- Зачем вам внук от ублюдка, который зверски изнасиловал вашу дочь?!
«Боже, какие у него глаза!»
Мужчина кладет ей на плечо тяжелую руку.
- Подписывайте, Светлана Васильевна!
- Хорошо… - кивает Жукова-старшая, - я подпишу… только… давайте мы ручку вложим как бы ей в пальчики, а я сверху возьму.
- Зачем?
- А мы подпись как бы вместе поставим.
Куратор приподнимает Дашу, мать усаживается у нее за спиной, профессор вкладывает в пальчики левой руки коматозницы «Паркер» с золотым пером.
- Дашенька, ты беременна от насильника. - Светлана Васильевна охватывает пальцы дочери сверху. - Прости, я поступаю, как лучше…
По бумаге ползут корявые буковки - «Ж»… «у»… «к»…
Сердоликовые зрачки под приспущенными веками сокращаются.
На лист бумаги наводится резкость. Это не ручка!
Наконечник древнего копья режет белое поле, оставляя наливающуюся кровью подпись. С прорвавшихся буквиц бегут вниз извилистые алые ручейки.