Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый» ДКБФ 1971-1974».
Глава 419. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Суеверная боязнь. 21.04.1974.
Фотоиллюстрация из ДМБовского фотоальбома автора: БПК «Свирепый». За всё время срочной военно-морской службы (1971-1974) мне так и не придумали прозвища (клички), хотя вариантов было много. Вот с таким «взглядом» я теперь чаще всего общался с моряками экипажа БПК «Свирепый» и меня всё чаще и чаще стали называть «свирепый Суворов». А я не возражал... 21.04.1974.
В предыдущем:
Чего тут неясного?! Всё мне ясно стало теперь: накопили кучу проблем и напрягов и в сторону, а командиру корабля теперь всё это «расхлёбывать». Да ещё, где! – в заводе, где будет такая «матросская разбойная вольница», что всем «мало не покажется»!
Так я думал, переживая сложившуюся в апреле 1974 года ситуацию в экипаже БПК «Свирепый». Вот что значит боевой корабль без боевого дела!
Положение дел на корабле тревожит не одного меня, кругом только и разговоры об этом. Вахты – изнурительные, скучные, обыденные вахты при малочисленном личном составе экипажа корабля (многие в отпусках) отнимают силы, время и желание что-либо делать помимо дел вахты.
Наряды на работы и «в трюма» за малейшие провинности или непослушания сыплются на матросов как из рога изобилия, но необходимость несения вахты за себя и «за того парня» (годка) сводит «на нет» все усилия офицеров, неформальных или назначенных и.о. «командира» корабля.
В таких условиях собрать любое собрание в экипаже (комсомольское или партийное) практически невозможно, поэтому остаётся только одно терпеливо, настойчиво и не трусливо идти в эти самые «трюма», в шхеры к годкам и говорить с ними, рассказывать, убеждать, спрашивать, слушать, а потом намекать или говорить прямо, что от них нужно, чтобы на БПК «Свирепый» не потерялись наши боевые традиции первого экипажа.
Конечно, можно было подождать подходящего случая, подождать, когда уйдут «ДМБовские майские годки», подождать прихода командира корабля, капитана 2 ранга Е.П. Назарова, но тогда все поймут, что ты, Суворов, без этого и без командира сам ничего не значишь, не умеешь и не можешь.
Поэтому, как бы трудно ни было, как бы на тебя с прищуром не глядели и как бы не цедили сквозь зубы: «Чего припёрся, комсорг?», но надо идти и быть с этими ребятами вместе. Поэтому я решительно встал со своего рабочего места в «ленкаюте» и пошёл «гулять» по кораблю…
Первым дело я зашёл в «штурманскую рубку» к рулевым, которые правили карты и «наводили порядок», предложил рулевому прогуляться в румпельное отделение и проверить там порядок.
Командир отделения рулевых Телешев Анатолий Михайлович, «ДМБовский майский годок» (период службы 10.05.1971-10.05.1974) сначала заартачился, но потом приказал рулевому с моим боевым номером «1-5-11», взять ключ от крышки люка румпельного отделения, пройти вместе со мной туда и сообщить о результатах проверки.
Вместе с молодым матросом мы еле-еле вдвоём «отодрали» намертво присохшую резиновой прокладкой крышку люка в румпельное отделение. Внутренности нас встретили запахом и парами разогретого машинного масла, а ботинки сразу же заскользили по палубе внутри румпельного отделения, потому что палубу покрывал тонкий слой машинного масла.
Масляных паров было столько много, что внутри румпельного отделения ничего не было видно и слышно, настолько плотным был туман масляных паров. Я отправил «молодого» за Телешевым, а сам, набрав воздуха, рискнул нырнуть по вертикальному трапу поглубже…
С последних скользких ступенек я сорвался и шлёпнулся на мокрую от масла палубу. Невольно вдохнул паров и мне тут же стало жарко, потно, душно и сознание стало ускользать…
Вылезти из румпельного отделения мне помогли цепкие и сильные руки Телешева и молодого матроса-рулевого. Пока я отплёвывался и тяжело дышал, Анатолий сам слазил в румпельное отделение, потом мы с ним немного посовещались и решили, что «само собой атмосфера не улучшится», что «надо сюда тащить вентиляцию, а значит, звать «маслопупов».
- Кстати, - сказал Толя Телешев. – Гидроцилиндры рулевой машины – это их, маслопупов, заведование. Пусть они за это и отвечают.
Вскоре у люка в румпельное отделение собрались офицеры, мичманы и матросы БЧ-1, БЧ-5 и все, кому было интересно и не лень узнать подробности ЧП.
Притащили вентиляционную установку, похожую на бокс для неуправляемых ракет вертолёта, надели гофрированный шланг на один из патрубков установки, врубили электродвигатель и через 5-6 минут пары масла из румпельного отделения дымным шлейфом, как дымовой завесой, вынесло из румпельного отделения за корму БПК «Свирепый». После этого, одетые в грязные рабочие робы, туда полезли «осенние годки» БЧ-5.
Оказалось, что «потекли» прокладки одного из гидроцилиндров рулевой машины и «золотники» гидравлической системы управления рулевой машиной, что некоторые манометры оказались с просроченным сроком поверки, что в румпельном отделении в нарушение всех инструкций образовался целый склад нужных и полезных в корабельном хозяйстве вещей, в том числе и банки с краской, коробки с ветошью, мешки со старыми робами, шинелями и бушлатами. Всё это было сверху покрыто и пропитано парами машинного масла и в случае возгорания горело бы «как порох».
Слух о том, что «комсорг Суворов вскрыл заначку «маслопупов» в румпельном отделении, аварию с утечкой масла и предотвратил пожар», не принёс мне ничего хорошего – практически все были недовольны, что я обнаружил эту «замасленную шхеру». Вот если бы это был сам Телешев или кто-то из годков БЧ-5, тогда это было бы геройство, а если это обнаружил комсорг Суворов, то есть «прилипала замполита», то это «западло»…
После этого меня просто под разными предлогами перестали допускать на боевые посты и в отсеки корабля, при этом, также перестали говорить обо мне плохо, начали вежливо слушать и вообще, по кораблю пронеслось мнение-слух, что «там, куда приходит Суворов, обязательно вскрывается какой-нибудь аварийный недостаток».
Я не стал препятствовать распространению этого слуха-мнения, а наоборот, стал вести себя «по отцовски» (как мой папа – Суворов Сергей Иванович) – молчаливо, сдержанно, по-деловому, с пристальным, быстрым и строгим взглядом, с серьёзным и даже «превентивно» нахмуренным выражением лица.
Как известно, от суеверной опаски и боязни до авторитетного уважения и признания – один шаг…