Лыго

Взвод медленно пробирался по заросшей узкой лесной тропинке. Первым в колонне шёл особист в гражданке, замыкал колонну молодой лейтенант, не выспавшийся и злой. Час назад его оторвали от полагающегося ему четырёхчасового сна и бросили непонятно куда…
… Ему казалось, он только-только провалился в сон и тут почувствовал, как кто-то тормошит его самым бесцеремонным образом. Открыв глаза, увидел перед собой дежурного по части.
- Вставай! Ноги в руки и бегом в ДОУП (дивизион обеспечения учебного процесса), там особист ждёт.
- Зачем?
- Там всё узнаешь.
- Оружие сдавать?
- Нет. Может, сегодня пригодится. Но помни, своя жизнь дороже, если приспичит – стреляй сразу.
«Ни фига себе, пробужденьице» - подумал лейтенант. Автоматически глянул на часы. 4.32 утра!? Через три минуты он был уже в ДОУПе. На втором этаже, на центральном проходе уже стояли, сонно щурясь, десяток бойцов.
«Не из одного взвода» - автоматически подумал лейтенант. – «Похоже, отбирали самых амбалистых».
 Бойцы были с автоматами, на поясах болтались подсумки с магазинами. Особист стоял рядом с дежурным по роте, что-то тихонько втолковывая ему. Он был в гражданском костюме, который сидел на нём, как фрак на деревенском трактористе. Левая сторона пиджака немного скособочилась, видимо, из-за пистолета в кармане. Он обернулся, увидел лейтенанта, скомандовал:
- Всё! Все в сборе. На выход! Лейтенант, командуй!
- Отделение, напра-во! Не в ногу, на выход, шагом- марш!
Нестройно топая, отделение выползло на улицу. Пока они были в казарме, ко входу подогнали грузовик. «Быстро, однако» - подумал лейтенант. Бойцы погрузились в кузов, последним забрался лейтенант. Боец, сидевший ближе к кабине, несколько раз хлопнул ладонью по кабине и машина тронулась.
Ехали недолго. Остановились на лесной опушке. Подошедший особист скомандовал «к машине». Все попрыгали на землю. Лейтенант скомандовал: - Отделение, в одну шеренгу становись! Равняйсь, смирно!
 Обернулся к особисту:
- Товарищ капитан….
Но тот, только рукой махнул:
- Товарищи бойцы, ставлю задачу. Из мест заключения бежал опасный рецидивист. Убил нескольких милиционеров. По имеющимся у нас данным, он может прятаться в трёх местах. В двух мы уже были. Его там нет. Оставили засаду. Одна засада в норме. Со второй нет связи. Не исключено, что этот упырь… уничтожил её. Теперь у него в руках может быть автомат. Наша задача: взять его и передать в руки милиции. Вопросы?
Бойцы растерянно переглянулись. Прогулка потеряла ореол приключения. Потом один поднял руку «Разрешите?», особист кивнул.
- А милиция?
- Милиция ловит в городе. Наш только этот участок. На других участках ловят другие части.
- Товарищ капитан, - поднял руку другой боец, - а нам ведь патронов не выдали. А тем, другому отделению выдали?
- Им тоже – нет. Но там старший группы – сержант Моноконов. Его сняли с караула, он был помначкара. Ещё вопросы?… Вопросов нет. За мной – шагом марш. Лейтенант, замыкаешь колонну.
Лейтенант шёл в хвосте колонны и мысленно спорил с особистом. Бросить пацанов, которые и года не отслужили, под пули, пусть и достаточно призрачные, дебелизм! Они ведь и стреляли только один раз, перед присягой. А тут автомат и без патронов. Колонна бесшумно продвигалась по тропинке, густо усеянной хвоей. Сосны и густые кусты, стоящие вдоль тропы, внезапно окончились. Колонна вышла на сельское кладбище. В светлом сумраке рассвета, в полной тишине на могилках горели свечи в стаканчиках. Кладбище выглядело как сквер, а немногочисленные памятники в дымке напоминали фигуры спрятавшихся людей. Ни тебе оградок, ни калиток. Совсем не то, к чему с детства привык лейтенант, живя в далёком Баку. Пахнуло мистикой, чертовщиной. У лейтенанта по хребту пробежал холодок. Чёртовы латыши. И традиции их такие же. Свои национальные традиции они отмечают с фанатизмом, выпячивая их, как только могут, при этом принципиально игнорируя советские праздники. Сегодня «Лыго» - 22 июня. Самый длинный день в году.
Наконец добрались до хутора. Особист вытащил из-запазухи пистолет. Шёпотом произнёс:
- Растягиваемся шеренгой, охватываем дом кольцом, начинаем сближение. При появлении посторонних - падаем. И чтоб - ни звука! Вперёд!
Бойцы разошлись по сторонам. Начали медленно двигаться к дому. Тут в сенях скрипнула дверь. Особист взмахнул рукой и рухнул в густую, высокую, росистую траву. Следом попадали остальные. От дома по тропинке к колодцу шла девушка лет 14. Внезапно, прямо рядом с тропинкой, как чёртик из табакерки, выскочил ососбист. Девушка даже не успела вскрикнуть, как он зажал ей рот.
-Тихо! Vitas uz maajas? (Витас дома?)
Девчонка часто закивала головой тараща глаза. Особист махнул рукой «Вперёд!» и потрусил к дому. Всей толпой нестройно, грохоча сапогами, бойцы ворвались в дом. Когда лейтенант с пистолетом в руке вошёл в дом, то увидел хмуро сидевшего на кровати рослого мужика в майке и сатиновых «семейных» трусах. В углу, горестно спрятав руки в передник, стояла пожилая женщина, видимо, мать. Бойцы, набившиеся в комнату, стояли по стенам, направив автоматы на мужика. Особист нависал над ним с видом явного торжества и орал:
- Где оружие, сука? За что ментов грохнул? Где мои бойцы? Что ты с ними сделал, тварь?
- Ne saprot, Ne saprot…(не понимаю)
- Врёшь, - наседал особист. - В тюрьме по-русски болтал только так, а уж матерился дай бог любому…Лейтенант, бери троих и на улицу. Одного пошли за машиной. А мы пока тут…
Он нагнулся, шаря рукой под печкой. Внезапно пистолет, лежавший во внутреннем кармане пиджака, выпал, ударился о край маленького стульчика и рикошетом отлетел в сторону Витаса, упав по середине между ним и особистом. Время, кажется, остановилось. Некоторое время все заворожённо смотрели на ПМ, потом особист не разгибаясь, по-крабьи, сделал пару шагов влево, медленно подобрал «ствол» и убрал его в карман.
Через полтора часа задержанный был доставлен в отделение милиции в Лиепае. После их приезда в отделении началась нешуточная суета. Забегали люди, зазвонили телефоны. «Уж, не сбежал-ли?» - подумал лейтенант и вошёл в отделение, держа руку на кобуре. Но это было лишним. Дежурный за стеклом, сияя как медный таз, кричал в трубку:
- Labrid, ta ir Lepaja… Виноват, товарищ майор… это Лепая, отделение 13, взяли по ориентировке… да, военные взяли, … на хуторе, дома…
Лейтенант вышел на улицу. Напряжение, давившее грузом последние три часа, спадало. В машине Витас разговорился. Говорил почти без акцента, всё поглядывал на автомат сидевшего напротив Сафонова и допытывался, хорошо ли тот стреляет. Все были проинструктированы: молчать, но Сафонов, как всегда, когда отчаянно трусил, улыбался нагло и весело. Сейчас улыбка была будто приклеенная.
- Не жалуюсь, - соврал он и небрежно добавил - только на прошлой неделе четвёрка, а так все пятёрки.
 Лейтенант, по приказу особиста, сидел через одного бойца, сжимая в руке пистолет со снятым предохранителем. Рука устала и затекла. Рукоятка стала скользкая от пота. Казалось, ещё чуть-чуть и пистолет рыбкой выскользнёт из руки. Но всё обошлось.
Он вышел из отделения и сел на скамеечку в курилке, рядом с солдатами. Спустя некоторое время из отделения вышел, покачиваясь, пьяный мужичок, подошёл к солдатам, жестом попросил прикурить. Его угостили сигаретой. Тот молча сел и умильно глядя на бойцов, от души пару раз затянулся дешёвой сигареткой. Сигарета была почти докурена, когда из отделения с шумом выскочил дежурный. Обалдело крутя головой, что-то орал по-латышски. При этом его телодвижения напоминали бой с невидимым противником. Он дёргался из стороны в строну, приседал, подпрыгивал. Потом увидел пьяненького, подскочил к нему, с радостным вскриком ухватил за ворот и потащил обратно в отделение.
Бойцы недоумённо переглянулись, а латыш Преймонтас засмеялся:
- Мужичок по пьяни грабанул магазин. Его повязали, привезли в отделение. Но, когда увидели нашего Витаса, забыли всё. А теперь подумали – сбежал.
Теперь уж засмеялись все, весело, с облегчением.
Из отделения вышел особист. Приказал:
- Грузимся, едем за нашими.
 Солдаты начали влезать в машину, а лейтенант подошёл к особисту и тихонько спросил:
- Товарищ капитан, а если там… ну, трупы… наши…
- Тогда самое лучшее будет, если с меня сорвут погоны. Поехали.
Машина остановилась у полуразвалившегося огромного сарая, или овина (?) на окраине деревушки. Офицеры направились ко входу. Их взору предстала страшная картина. Всё отделение лежало на земле в самых разных позах. Ближе всех ко входу лежал Моноконов в обнимку с автоматом. В глубине виднелось ещё несколько гражданских. Капитан зло поджал губы, подошёл к сержанту и пару раз несильно пнул его сапогом под рёбра. Тот, что-то забормотав, перевернулся на спину, открыл один глаз и некоторое время пристально смотрел на вошедших. Потом, видимо, где-то что-то сработало. Он неуклюже поднялся, вытянулся, сжимая в руках автомат и глядя куда-то сквозь офицеров стал бормотать:
- Тарищ капитан, расшите дложить. Лишний состав отдыхает. Позваем-зам-ваемого в деревне нет.
- А это что? - Капитан поглядел на живописную картину.
- Лиго, тарищ, капитан. Латыши угощали, праздник, отказаться нельзя, обидятся…
Лейтенант смотрел на силящегося что-то объяснить сержанта и боролись в нём два желания, наверное, такие же, как и у капитана. Заехать посильнее по этой наглой, пьяной, ухмыляющейся роже и обнять крепко, от души…