Стою на небольшом перекрёстке, что на Старой Каширке, в шестидесяти километрах от Москвы. Ловлю машину. Лучше, если - фура. Там водилы нормальные попадаются, с которыми есть о чём поговорить. А то, эти «иномарошные» могут и не взять. Ну, а если и соблаговолят, то молчать будут всю дорогу... а если музыку врубят – хоть в окно прыгай. Кому я такой нужен пенсионер и довольно подозрительный. Испугаться ещё могут. Вдруг у меня обрез за пазухой...
А чего я решил автостоп вспомнить так это всё из-за моей машины. Как соберусь к сыну в гости, так обязательно аккумулятор сядет. Скажете - на электричке давай, куда лучше. Я бы так и сделал, но к его садоводческому товариществу ближе с «Каширки» подбираться, нежели от «железки», там только комаров кормить. Так что, разрешите я машину для начала поймаю, а потом и поговорим обо всём. Вот, кстати, и подходящий вариант движется. Сейчас голосну.
- Эй, стой! – кричу я, усиленно махая рукой. Фура натужно заревела нутром и сдала к обочине. – Сынок, до Каширы подбросишь?
- Какой я тебе сынок? Папаша, тоже мне, нашёлся?!. – водитель бегло изучает меня глазами, наверное, сразу не разглядев. - Я прямо еду, а Кашира слева останется, – он хорошо понимает, что с меня взятки гладки.
- Да, ладно, – соглашаюсь я, - какая теперь разница? Тогда, хотя бы, до развилки подбрось? Я там сам доберусь...
- До развилки можно, но поворачивать не буду – времени нет. Пятьсот рублей положишь?
- А как же правила автостопа? - взмолился я.
- Ну, ладно, что с тобой делать, а то ещё на дороге окочуришься, а мне потом душу отмывать. Залезай, места всем хватит.
Я, не без труда, забрался на его верхотуру. Ну и кабина – вертолёт и то ниже летает. Поехали. Вот сыну то сюрприз будет. Он меня на электричке ждёт, а я пешком с рюкзаком за спиной. Да, ладно об этом, красотища то, какая?!. Всё внизу, а ты как будто над всем этим великолепием паришь, словно король трассы и тут дело даже не в скорости, а в высоте. Как мало надо радости для жизни – просто взлететь над трассой на пару метров и представлять себя птицей. Пускай эти чёрные "пузыри" обгоняют нас. Мы всё равно лучше! Мы птицы, а они тараканы, хотя и скоростные...
- Как величать тебя прикажешь? – наконец, я додумался разорвать наше молчание.
- Алексей Молчанов, - дальнобойщик! – отрапортовал водила.
- Ну, а я просто, Александр буду!
- Сколько же вам лет, если всё в Александрах ходите?
- Шестьдесят три, но, если тебе удобней – Александрович Сергеевич.
- Александр, так Александр. Давайте я вас бутербродом угощу. У меня тут хорошие бутерброды, если не съедим - в холодильник положим, - и он подсунул мне целлофановый пакет с изображением фирменного знака какого-то фастфуда.
- Нет, нет, - корректно отказался я. Что ты, друг мой? Я сыт. Меня жена перед отъездом, знаешь, как нагрузила. Я еле к тебе в машину влез. Теперь вот переваривать до самой Каширы буду…
Я открыл окно, высунул голову наружу и стал напряжённо вдыхать окружающее пространство.
Господи, Земля моя! Ты ли это? Что с тобой сталось? Почему ты на меня с такой укоризною смотришь? Раньше везде поля колосились, зеленели луга…, а сейчас… – сплошные колючки, сорняки и заборы. Территории выкупили и отгородили под новые коттеджи. Простому крестьянину руку приложить негде. Не осталось для него места на земле.
Это хорошо ещё, что мы по Старой Каширке едем, а если на М-4 повернуть – там вообще – один сплошной забор вдоль всей трассы. Кроме шести полос магистрали ничего не видно и всё общение с миром лишь через щиты с безумной рекламой, которые, хоть как-то, помогают водителям скоротать время в пути, а чаще только раздражают их.
- Алексей, ты прости меня, чего-то так грустно мне стало... Хочешь, я что-нибудь из прошлого повспоминаю, - предложил я, - Ну, например, – я замялся, подыскивая достойную тему. – Ну, давай хотя бы о еде. Да и вообще, как мы раньше жили.
Алексей кивнул головой в знак согласия, ловко подцепив сигарету из пачки, повертел её в руке и протянул мне. Я вежливо отказался. Он удивленно сморщил лоб.
- Чего, не курите?
- Нет, как-то не сложилось...
- И чего, всю жизнь? – удивился молодой человек.
- Да, с самого детства. Баловство это. Мы с пацанами разные листья курили. Главное, чтобы дым шёл и чем его больше, тем интересней. Бывало по осени, сядем в кружок, а вокруг дубовые листья. Как же они пахли!.. Листья чистые, только-только с деревьев упали. Я обычно отказывался, мне же их понюхать и всё. Я ароматом наслаждался и этого вполне хватало. Так нет, ребята обязательно заставляли затянуться. Ну, как без этого? Подорвёшь свой авторитет, потом замучают – «маменькиным сынком». Мне хватало одной затяжки, а потом – кашель мучил. Однажды так зашёлся, что друзей своих перепугал. Думали – умираю, в деревню побежали за взрослыми. На этом всё моё курение и закончилось. Никто меня больше листья «смолить» не заставлял. Они побаивались, что концы отдам.
Я остановился - волна воспоминаний захватила меня. Детство, как жалко, что ты бываешь только раз в жизни и мы тебя не ценим по достоинству.
- Александр, ну, вы чего загрустили, продолжайте, я заинтересовался вроде... - попросил меня шофёр.
- Так моё детство без этой вредной привычки проскочило. А юность подошла – я в мореходку поступил учиться. Там курили все, кроме меня. Скажешь почему? Да очень просто. Мне так обидно было – после хорошего обеда идти со всеми на улицу и запускать дым в свой организм, туда, где уже спокойно лежит моя котлетка и пюре. В то время я наивно полагал, что всё, съеденное мною, будет обволакиваться дымом. Мне и невдомек было, что дым поступает не в желудок, а в лёгкие. Наверное, хорошо, что я такой неосведомленный был. Это меня и спасло от столь вредной привычки.
- Ну, а дальше что?.. - спросил Алексей, явно увлекаясь моим рассказом.
Сигарету он держал в левой руке и пепел с сигареты вылетал в окно.
«Хорошо, что у нас не бензовоз» - к месту, подумалось мне.
- А, что дальше? Дальше жизнь! Молодость! Ты знаешь, Алёша, всё, на что меня хватало тогда – только дым пускать.
- Как это? – неподдельно удивился Алексей.
- Да как? Просто... Идёшь с девушкой в бар, где все поголовно курят. Девушка, кстати, тоже не без греха... Боролся я с этим недугом серьёзно, вплоть до расставания. А сейчас как? Все подряд курят? – обратился я к собеседнику.
- Да, чего здесь скажешь,- как дымовые трубы, хотя на это внимания уже никто не обращает. А сколько по нынешним временам за это платить парням приходится? Курят то, пачка за пачкой, где тут денег напасёшься? Вот и накручиваешь левые рейсы, чтобы хоть как-то концы с концами свести.
Он посмотрел на остаток сигареты, которую так и не начал курить и выбросил в окно.
– Придёт время, и я курить брошу. - закончил он.
Бензоколонки сменялись дачными посёлками, которые больше напоминали фортификационные сооружения с водонапорными башнями в виде минаретов. То тут, то там мелькали вышки мобильных операторов. Смотреть по большому счёту было не на что, ну, разве что зацепиться глазами за главку церквушки, плывущей вдали, словно в лодке, среди всего этого «циркового представления». По правде сказать, не греет душу современное покрытие куполов - синтетикой отдаёт. Это уже не сусальное золото...
Стали они уж больно вычурными, так и сверкают на солнце, словно шары на Новогодней ёлке. Разве людям позолота эта нужна, когда души пусты. В храмах появились уже электрические свечи, напоминающие ночники над кроватями. Вот и получается, что купола у церквей золочённые, а дороги к храмам не подведены. Наверно думают, что старушки по праздникам и так дойдут с Божией помощью, ну, а если, кто из района пожалует – для их джипов эти лужи не помеха.
Неуютно как-то церквям на фоне этих "нагромождений" современных застроек. И это, не считая «псевдодворцов» в своём однообразии, из кирпича, с окнами, больше напоминающими бойницы, для отражения нападения врагов. Не пойму, таким образом пропадает весь смысл жить на природе, если ты её не видишь. Твои окна упираются в стену точно такого же коттеджа, хорошо ещё, если у них гараж выходит на другую сторону. Одни и те же лужайки с подстриженной травой. Ничего не скажешь, в этом преуспели все. В выходные дни от мотокосилок трескотня стоит такая, хоть в пору в город возвращайся. Тоска... Ехать из Московской квартиры, чтобы попасть в точно такую же, у которой только окна с решётками, да и забор с колючей проволокой...
Вот так и заполняется моя Родная Земля этими несуразными «склепами». А где же поля мои ромашковые и васильковые? Пшеница не отливает уже своим золотом на фоне лазури августовского неба. Не желтеют подсолнухи, не заполняют собой целые пространства и не превращают всё в один сплошной золотой ковёр. Кругом только и читаешь одни вывески «ПРОДАЁМ». Кто кому?!. По какому праву? Почему Землю, на которой я провёл всё своё детство, продают? А на чём мы тогда жить будем? На асфальте, который они положат узкими полосками и укажут, куда ехать и где жить... Не блестят на солнце прудики деревенские, они превратились в болота и поросли тиной. Хорошо ещё, если в них под шумок мусор не сваливают, а потом и зарыть можно. Что и говорить, когда в Москве целые районы стоят на бывших свалках.
- Александр Сергеевич, что-то Вы приуныли и замолчали… Прилипли к окну, будто чего-то там новое хотите увидеть. По-моему, всё, как было, так и осталось. Одно слово – большая стройка! Растём, так сказать. Поели бы чего-нибудь, оно и веселее станет, – предложил мой водитель.
Алексей вынул из сумки беляш и протянул мне.
- Возьмите, не стесняйтесь. Замученный вы какой-то, словно не я, а вы вместо меня второй день подряд баранку крутите. Я прав?..
Алексей многозначительно покосился в сторону беляша, которому, наверняка, пошли уже вторые сутки. Я отрицательно помотал головой...
- Слушай, а хочешь, я тебе расскажу, как мы раньше жили, чего ели, например. А?..
Глаза у водилы загорелись, и он заулыбался.
- Давайте, послушаю с большим интересом, чего вы там ели. Говорят, раньше кроме тушёнки и сгущённого молока ничего и не было. Да водка – два рубля восемьдесят семь копеек стоила.
- Продукты совсем другие были, не то, что сейчас, войти в магазин боязно. Выбор вроде огромный, а не знаешь, что взять, как бы не отравиться. Вот раньше, если колбаса, то это и есть колбаса, а не колбасный продут из сои и опилок.
Я взял в руки беляш. Понюхал, хотел откусить, но передумал. Положил на место и продолжил:
- Отец у нас в семье был единственный кормилец. Мы жили на деньги, которые он приносил, но мать не сидела дома, сложа руки. Она постоянно старалась чем-то помочь, занимаясь хозяйством. Поначалу, у нас было много чего, я помню, водились и гуси, и куры. Вот ты, например, знаешь, что такое свежее яичко из-под курочки? Задумался, а я как сейчас помню цвет и запах этих яиц...
...У нас был большой сад, в котором росло много различных деревьев, но главной культурой считалась чёрная смородина. Сколько кустов было у нас на участке – я не считал, но каждую осень я обрабатывал каждый кустик, а летом помогал собирать немалый урожай. Варили варение, избытки – в Москву на рынок. Мать успевала и грибы собрать в то же утро. Конечно же, я ей помогал, хотя грибник из меня – тот ещё... Хожу сонный, под ноги не смотрю, грибов не вижу, только природой и любуюсь… Никто не знал тогда, что я художником стану…
...Раннее утро. Лес только просыпается. Птицы такой концерт устраивают – уши закладывает. Роса серебрит траву вокруг. Кеды и так дырявыми были, да будь они самыми новыми, всё одно – мокрыми станут, но я на это и внимания не обращаю. Матери надо помогать, хоть что-нибудь отыскать в этой траве. У меня несколько сыроежек на дне корзинки прыгают, а у неё уже – полное ведро одних белых. Шляпка к шляпке лежит.
...Собирается в город – надо ещё гладиолусов с собой прихватить. Они на рынке хорошо идут. К вечеру приезжает. Те же корзины, но наполнены продуктами. Денег, которые она выручила от продажи, хватает накупить всякой всячины – детей побаловать, и мы прыгаем около неё от радости, в ожидании, что нас чем-нибудь угостят обязательно...
...Хлеб! Белый хлеб! По двадцать пять копеек с ребрёночкой внизу. Вдохнёшь в себя запах этого хлеба и закачаешься. Тут же отломишь горбушку, не дожидаясь разрешения и в рот, за что обязательно получаешь подзатыльник. Уминаешь за обе щеки, а сам с корзинки глаз не спускаешь, ждёшь, что там?
...Колбаса! Нет, ты меня не понял, ливерная колбаса!.. Таким вилочком. Её – обязательно ломаешь руками... И опять запах. Алексей, ты прости меня, что я так часто употребляю это слово, но куда от этого денешься. Никакую другую колбасу в то время мы и не знали. Я так и думал, что ливерная одна существует на белом свете...
...А что такое зельц, ты понятие имеешь? Я и сам по сей день толком не понимаю, что это. Я не очень любил его. Но кушать что-то надо - вот мы и ели. Ладно, поговорим о чём-нибудь вкусном. Пожалуй, о халве и шоколадном масле. Я ещё совсем забыл про вафельные трубочки сказать, у которых крем только на концах был, а внутренность вся пустая. Так ты эту трубочку не просто ешь, а по слоям разламываешь, чтобы до крема добраться… Ты потом его в рот запихиваешь и улетаешь…, размышляя, а живой ли ты вообще, или в сказку какую попал...
...Баранки, конечно, с маком. Конфеты – цитрон, кисленькие такие. Ой, Лёша, только не криви губы. Иногда была помадка и коровка, о них ты, наверное, слышал. А всё это можно назвать одним словом – вкуснотища. Потому, что это было всё сделано из натуральных продуктов, да от души...
...Вот так прошло моё детство. При этом сад был полон яблок, крыжовника, малины, клубники и, конечно же, огурцы с помидорами, куда же без них. Представляешь, разломишь помидор, а внутри сахаристость такая, на солнце отливает. Немытым тащишь его в рот, а он весь на твоих щеках остаётся. А тебе радостно. Чего грустить, вся жизнь впереди. Вытрешь рукой щёки, на велосипед и айда к ребятам, те давно уже мяч на поляне гоняют. И так целыми днями...
- Александр Сергеевич, Вы меня заговорили. Мы поворот на Каширу проскочили. Вот, блин...
Алексей от досады хлопнул ладонью по баранке.
- Алёш, не беспокойся, высадишь меня уже наверху, за рекой, где пост ГИБДД. Там недалеко, я дойду, не переживай ты так. Мне не в первой, я привычный пешком ходить. С людьми нормальными пообщаться можно. Наговоришься вдоволь. Откуда прикажешь вдохновение брать? В Москве за компьютером, не вылезая из-за стола, много ли напишешь? Вот я и мотаюсь своим ходом. Автомобиль мой на приколе теперь стоит, да и бензин стал дороговат для меня.
Мы проезжали по мосту через Оку. Господи, как же красиво! Жива ты ещё Россия! И это радует! Солнце садилось где-то за спиной, ярко освещая высокий берег реки. Слева, вдали сверкали купола старинного города. Они, как маяки для проезжающих. С правильного пути сбиться невозможно, пока они светят!
Фура пошла на подъём, пыхтя и кашляя. Наверху мы распрощались. Алексей долго жал мне руку, пока она слегка не онемела от его рукопожатия. Отъезжая, он дал длинный сигнал – попрощался. Я еле сдерживал слёзы. Есть же ещё люди на Земле. А значит, и существовать эта Земля будет, пока хоть один из них жить будет…
До СНТ сына добрался уже в сумерках. Звёзды посеребрили небосвод. Где-то там, далеко за горизонтом, находился вечный город. Там ещё догорал закат.
- Бать, ну чего ты по ночам раскатываешь? Мы тебя раньше ждали... – причитал сын, открывая калитку.
Дверь в дом была приоткрыта. На пороге стоял внучек, радостно жестикулируя руками...
2016г *+к