В конце останутся слова
неровно вышитым узором,
где нет ни мудрости, ни вздора
в самозабвенных кружевах –
ни кто, ни что и ни кому,
как многоточия созвездий,
сведённых понарошку вместе:
никто, ничто и никому.
Хранит чужие имена,
вплетя в затейливый орнамент,
всё то, что сказано не нами,
всё то, что сказано не нам.
Так создаётся красота
исчезновением субъекта,
и мир как царствие объедков
сотрут с нечистого листа.
Моя дурная голова
уже давно не бури просит –
уйдет поэзия, и проза,
но пусть останутся слова.