Хомяк возлежал на том же самом постаменте, теперь забросив обе лапки за голову, но с неизменной травинкой во рту.
- Что, опять заставишь загадки отгадывать? - поинтересовался Агнияр.
- Одну-то непременно загадаю. Ответствуйте – что в огне не горит и в воде не тонет?
- Лёд, - рассмеялся Буковиц.
- Ишь ты, повезло вам, что грамотей среди вас оказался. Проходите уж, богиня вас ожидает.
Макошь ждала в горнице Доли и Недоли. Взяв Меч, она ласково провела по клинку ладонью, потом выбрала одну из чёрных нитей, перерезала её и протянула Доле, нить тут же перекинулась на вторую прялку. А богиня выпустила Меч из рук. Повисев в воздухе, он растворился.
- Полетел искать себе новое ложе, - сообщила богиня.
- Дозволь вопрос, пресветлая.
- Спрашивай, витязь.
- А что за нити в твоём зеркале?
- Это нити судеб героев, племён, целых народов и стран.
- Много героев.
- Так и мир не маленький, - улыбнулась богиня. – К тому же герой – это вовсе не обязательно воин. Человек может быть простым ремесленником и в то же время – героем, если, не щадя живота своего, бросается на помощь другим, помогает слабым да обездоленным.
- И повсюду вы властвуете? По всему нашему миру?
- О, витязь, не только за сей планетой бдим мы. Таких планет в нашем ведении тысячи, однако и зло не дремлет, потому на вашей планете лишь немногие из нас остались. Навь этим воспользовалась, а иной раз и внешняя тьма прорывается, потому-то всё столь непросто в вашем мире.
- Но, вот мы прошли по иной земле, там вроде другим богам поклоняются.
- Зачастую наши имена переиначивают на свой лад. Однако есть и те, что начали поклоняться змею Огнивцу, Анчутке-великану, пуще же остальных – Качуру. И внешнему Великому Злу тоже поклоны бьют, иной же раз довольствуются навьим тварям меньшего ранга, подобным тому Баубо, с коим вы сражались. Что поделать – люди имеют право на свободный выбор.
- Неужто есть такие, кто сознательно Злу поклоняться станет?
- Зло, оно, витязь, многолико, иной раз и добром прикинуться может. А кому-то вполне хватает обещаний силы да владычества над прочими. Что про иные земли говорить, если даже князья ортские, вместо того, чтобы объединяться вокруг могучего центра, грызутся промеж собой хужее псов дворовых, - глаза Макоши стали грустными.
- Так отчего тогда, пресветлая, не вмешаетесь силою своей великой?
- Мы ваши прародители и наставники, но не надсмотрщики, - вздохнула богиня. – Во время битвы с большим Злом была разрушена планета, покрупнее этой. Едва-едва мы успели часть людей сюда перенести. Так и появились здесь вы – орты. На ту пору на сей планете лишь племена дикие проживали, вы дали им знания и умения. Однако забыли они о том и сейчас считают себя выше вас. Но и вам гордиться нечем – не по Прави жить начали, не по кону природному. Ничего, витязь, настанет время, и спадёт пелена с глаз людских. А путь Сварги светлый никому не заказан. Ладно, прошу меня извинить, гости дорогие, но дел много.
- Это ты нас извини, пресветлая Макошь, что пустыми разговорами отвлекли от трудов праведных, дел важных.
- Куда вам открыть тропу, к твоему родному дому, Агнияр?
- Что скажут друзья?
- Мне пора к ведунам, - высказался Буковиц, - они уж меня, поди-ка, заждались. То-то взгреют!
- Извини, друже, - Ореша почесал затылок, - но мне тоже надобно навестить своих родных.
- Понятно, тогда открою вам тропу посерёдке всех направлений.
Вышагнули из сферы друзья возле перекрёстка.
- Ну… где меня сыскать ты знаешь, - прогудел великан.
- Меня не столь легко найти, надеюсь, что ты запомнил наше капище, - вздохнул Буковиц.
- Могута, Проныра – вы как?
- Хорошо с вами было, даже наниматели больше платили, однако же я пойду своим путём. Где меня искать не ведаю, но твоё родное княжество помню, ежели стану мимо проходить – загляну погостить.
- А вот от меня тебе так просто не отделаться, я с тобой, - улыбнулся щербатым ртом Проныра.
- Значит прощаемся? А жаль, славный из нас отряд получился. Ну… прощевайте, други.
Все напоследок обнялись и разошлись по четырём направлениям.
Красив град князя Претича, ещё его прадед его ставил, тож Претичем звали. Вольготно раскинулся град Претич на семи холмах, тремя стенами окружённый – то посады со временем стеной обносились. Много маковок хором купцовых да боярских* виднеется, превыше остальных – маковки княжеских хором, а выше княжеских вознеслись купола храмов, выстроенных в честь всех пресветлых богов, даже храм Мары имеется, а вот деткам её лютым храмов не возвели. Ранее-то люди на капища ходили, особые рощи для богов отводили, нынче храмы ставят… но, может так оно даже лучше – какое же капище столько народу вместит? В капище положено волхвам да ведунам заходить, а простой люд тоже хочет богам поклониться, лики их узреть. Такие думы обуревали Агнияра, когда они с Пронырой подходили к городу Претичу.
Мать встретила сына радостно, всплеснула руками и… залилась слезами – мать есть мать.
- Да полно тебе, матушка, - обнял её Агнияр, - Живой я, руки-ноги целы, сбери-ка нам лучше чего на стол. А как там Айка? Вроде у нас получилось задуманное.
- Что ж так долго-то, сынок?
- К самой пресветлой Макоши пришлось идти. Путь неблизкий, сама понимаешь. Так что Айка?
- Иди в горницу – сам увидишь.
Сестрёнка сидела на лавке, что-то вышивая, увидев брата, наколола палец, ойкнула и залилась радостным смехом.
- Погляди, братик, вышивать могу, прясть, буквицы выводить на бересте.
- А что дома сидишь?
- Ну… ходить пока не получается, однако же сила в ногах потихоньку прибывает, мать мне их каждый день растирает.
Наскоро перекусив, Агнияр засобирался.
- Далече ли, сынок?
- Так к Заглядушке, чай заждалась уже.
- Не ходи, сынок, не надо, - погрустнела женщина.
- Что так, матушка? Случилось чего?
- Случилось… тебя ж, почитай, полтора года не было - не дождалась тебя Загляда, замуж вышла.
- Не может быть! Ой, матушка, не договариваешь ты что-то!
Агнияр выскочил из избы, бегом добравшись до дома Загляды. Однако старый Белик его даже на порог не пустил и разговаривать с ним отказался. Подумав, Агнияр направился к дому Страбы, хоть день в разгаре, и друг наверняка на княжеском дворе, однако Агнияру не хотелось возвращаться в избу, так ничего и не разузнав.
Друг оказался дома, а из светлицы выглянула его бывшая подруга – оженились значит. Страба хлопнул Агнияра по плечу.
- Ну и ну, ты возмужал, друже, в плечах ещё пуще раздался – орясиной* не перешибёшь, настоящий богатырь, да и бородка вижу растёт.
Агнияр смущённо огладил первую шелковистую поросль:
- А ты чего в избе, чего не на княжьем дворе мечом машешь?
- Так я теперича не кмет, а гриден. Вот, оженился, гриднем стал, пора знать на дальнюю заставу. Сейчас даже кметей посылают, чтобы кровушки понюхали, а по мне уж и указ вышел – завтра в путь. Да ты проходи, сейчас на стол соберём.
- Погодь, друже, ты мне сперва про Загляду обскажи.
Друг нахмурился, достал две чарки и плеснул в них сикеры.
- Тут ведь какое дело, Агнияр, вышла твоя Загляда за Цветимира.
- Неужто не устояла перед витязем смазливым?
- Ну…, - замялся Страба.
- Сказывай, друже, всё сказывай.
- Поговаривают, что силой он её взял, куда ж ей деваться-то было после этого?
- А что же отец её – Белик, к князю не пошёл. За такое сам знаешь – не только вира положена, а и каторга светит.
- А что Белик? Кто он супротив Цветимира? Пошёл… а тот сказал – сама отдалась, вот и весь сказ. Да ещё вроде как и одолжение сделал, что взял после этого девку замуж. Кому князь поверит – дочке оратая, либо своему лучшему витязю, что после Усыни на место воеводы метит?
- Я его на поединок вызову, - сжал кулаки Агнияр.
- Не дури, сам знаешь, каков воин Цветимир.
- Так и я уже не прежний.
- Да хучь бы и одолеешь ты Цветимира на поединке, виру, скажем, за тебя слобода выплатит. А о своих родителях и сестре ты подумал? Дружки Цветимировы явно хату спалят, Айка и выскочить-то не успеет.
- Я на руках вынесу.
- Так тебя они где-нибудь в тёмном переулочке ещё допреж того порешат. И что после этого – твоей Загляде легче станет? Вдовья доля сам знаешь какая, а родичи Цветимировы её точно со свету сживут. Не-ет, Агнияр, мой тебе совет – смирись.
- Стал быть смириться?
-Стал быть так. Никому твой поединок добра не принесёт, одни беды накличешь.
Вернулся домой воин мрачнее тучи. Долго ходил, после отец пришёл.
- Батя, матушка, - встал посреди горницы Агнияр, - простите уж меня, а только нет моей мочи в одном городе с Цветимиром жить, по одним улицам с ним ходить. Уверен, что силой он Заглядушку взял, да поделать ничего не могу. Отговорил меня Страба на мечах с ним биться.
- Прав твой друг, - огладил бороду отец, - тебя я тож понимаю, знаю твой характер огненный – не устоишь ты, едва сотника увидишь. Иди, сын, мир велик. Как перегорит да отпустит – возвертайся, мы с матерью ждать станем.
Едва лишь утро высветило верхушки деревьев, как Агнияр вылез из шалаша, Проныра недовольно заворочался во сне. Наловив рыбы, ратник изжарил её на костерке – тут и товарищ вылез, разбуженный щекочущим ноздри запахом.
- Как же я голоден! – воскликнул он, впиваясь зубами в рыбину, и тут же скривился. – А посолить-то забыл.
- Не забыл, кончилась у нас соль, и деньги тоже.
- Ну, ежели в охрану не наниматься, откуда деньги появятся? Воровать-то ты мне не позволяешь.
Друзья молча доели, закапали косточки и угольки.
- Что у тебя сапог каши просит? – не выдержал Проныра долгого молчания.
- Так у тех разбойников, что мы в последний раз положили, моего размера не оказалось.
- Незачем было такие лапищи отращивать. Никак за Орешей угнаться решил? Не угонишься - в твоём роду великанов не было!
Агнияр двинулся к речке.
- Постой, доспех-то сыми. Не ровён случай – ухнешься в омут, он тебя на дно утянет.
- Чего шебутишься? Берегини*же нам брод показали.
- Ты им веришь, этим навьим порождениям?
- Берегини не брешут, и не топят, это тебе не мавки* какие.
- А вдруг то как раз мавки и были?
- Нет, волосы у них не зелёные, а русые, и со спины я их увидал – кожа на месте.
Перейдя реку вброд, приятели двинулись к лесочку, однако оттуда им навстречу выехал коч. Старший в коче – крепкий немолодой воин, придержал коня.
- Далеко ли собрались?
- Куда глаза глядят да ноги идут.
- Вот как, а мы вас с вечера заприметили, всё гадали – пересечёте реку, али повернёте.
- И чего гадать было? Выехали бы, мы бы с вами на этом берегу отужинали, а то вон сегодня без соли пришлось рыбу есть.
- Да у нас тут разбойнички пошаливать стали, почём нам знать – может вы из них? У твоего товарища рожа вполне подходящая.
- Ты, витязь, моего друга не оскорбляй. И с каких пор всех начали лихими людишками считать?
- Ну… прости, коли обидел. А не желаешь ли, ратник, к нашему князю в дружину пойти?
- Нет, уважаемый, на одном месте мне, вишь ты, не сидится.
- Вот как? Хмм, а коли предложим тебе в поход?
- Это пожалуйста.
- Только мне тебя сперва спробовать надобно – годишься ли.
- Давай, спробуй.
- Эй, Волк, спробуй-ка ратника.
С коня спрыгнул сухощавый, жилистый воин со шрамом на подбородке. Уже с первых ударов Агнияр понял, что перед ним боец умением далеко превосходящий Могуту. Волк буквально перетекал из одной позиции в другую, внезапно атакуя и отходя. Да и силой его боги не обделили – каждый удар по Агниярову щиту едва не прорубал его насквозь. Агнияру удалось разбить щит противника и он остановился.
- Чего застыл?
- Так… щит-то новый возьми.
- Ничего, так справлюсь, в бою некогда щиты подбирать.
- Ну, как знаешь.
Вскоре Агнияр воспользовался своим "коронным" прыжком с ударом ногой в грудь противника, однако же… пролетел в пустоту. От неожиданности покатившись кубарем он тут же вскочил и… ощутил на своём горле холодную сталь клинка.
- Справный воин, Божен, - доложил Волк, вкладывая меч в ножны. – Глупцами будем, ежели в наш коч не зачислим.
- К нам он тринадцатым пойдёт, - нахмурился десятник, - плохое число.
- Если я один – то да, - отозвался Агнияр. – Да только я без своего друга не согласный.
- Твой друг тоже воин?
- Нет.
- Нам воины надобны.
- В боях, ежели чего, он бывал.
- А что умеет?
- Слышать то, что прочие лишь через полста саженей услышат, подкрадываться бесшумно, ножи и топоры кидает так, что яблоко с головы сшибёт.
- О как! А ежели мы тебя к дереву поставим – сумеет он, не зацепив кожи, нож возле шеи положить?
- Сумеет.
- Тогда становись.
Агнияр встал, а Проныра побледнел.
- Старшой… не могу я… в друга не могу.
- Значит твой друг в тебя верит больше, нежели ты сам в себя. Кидай, или схватим вас, аки лихих людей.
Обтерев ладони о рубаху, Проныра достал из-за пояса нож. Просвистев в воздухе, тот вонзился возле самого плеча Агнияра.
- Я сказал – к шее клади, кидай ещё.
Сглотнув, Проныра бросил второй, попал возле самой шеи, однако рука чуток дрогнула – из распоротой кожи потекла кровь.
- Хмм, ну… почти, - огладил бороду Божен. - Хорошо, лазутчики нам тоже могут сгодиться. Только ратники, поход у нас намечается не простой. Наш старый князь занедужил, вот младший из княжичей и решил собрать дружину, чтобы отправиться в поход к источнику вечной молодости. Путь не близкий и очень опасный. Не оробеете?
Агнияр пожал плечами:
- Сапоги новые даст ваш княжич?
- И сапоги, и щит новый, даже коня даст, - рассмеялся Божен.
- Тогда мы не против.
Проныра на сей счёт имел своё мнение, однако же вновь оставаться одному ему страсть как не хотелось.
- Ну, запрыгивайте вторыми на коней.
Двенадцать коней понесли четырнадцать седоков к стольному городу княжества. А там… поход, трудный, может быть смертельный – именно то, что Агнияру сейчас и требовалось.
*Боярин – от древнеславянского "бои" (битва) – часть старой дружины, как правило весьма обеспеченная, вышедшая на покой.
*Орясина – длинная жердь, дубина.
*Берегини – славянский аналог западных русалок, только без хвостов. Слово "берегиня" происходит либо от слова "беречь", либо от слова "берег" – поскольку видели их именно по берегам рек. Не смотря на то, что относились к нави, вели себя очень дружелюбно, могли указать заплутавшему путнику дорогу, показать брод, спасти дитя от утопления. Некоторые даже оберегали воинов в бою. По одной из версий берегинями становились девушки, подвергшиеся насилию и покончившие жизнь самоубийством.
*Мавка – одна из разновидностей русалок (вместе с водяницами, лоскотухами, лобастами) – эти, хоть и не злы сами по себе, однако же добрых молодцев в омут затягивали, вроде, как принимая их за суженых. Страшнее мавок считались только лобасты. Рыбьих хвостов же не имел из них никто.