Знаете ли вы, как живет наш русский православный священник в этом страшном и неуютном мире, о чем он думает, и как он справляется со своими пастырскими обязанностями, кто ему помогает нести бремя забот о своем приходе? Некоторые из вас ответят: “А нам - какое дело? Он священник, у него есть высшее начальство, которое и должно о нем думать. Выше, чем у него, начальства нет». И они будут правы, как никогда. Выше ни у кого нет. Ему всегда помогает Бог, а без Его помощи священник любого малочисленного прихода и не выжил бы.
Сколько забот и обязанностей у батюшки! Он предстоит у престола перед Богом и несет ответственность перед Ним за приход, его духовное и материальное состояние. Для того, чтобы благолепно провести божественную службу, необходим хороший хор, чтец, понамарь, псаломщик для треб, прислужники разного рода. У входа, за ящиком, вы увидите пожилую женщину. Это – ответственнейший человек, принимающий деньги за свечи, иконы, крестики, записки о здравии и упокоении, оформляющий все требы, которые заказывает прихожанин. Поверхностному наблюдателю покажется, что пожертвования и есть то, благодаря чему живет приход. Но это на первый взгляд, а если как следует приглядеться, то легко понять: такими сборами всю церковную челядь не «прокормишь». Если же, любопытства ради, подойти к настоятелю и спросить об этом, то он тяжело вздохнет и скажет: «Бог помогает и люди добрые – во славу Божию, благотворители».
Вы можете удовлетвориться таким ответом и ничего не понять. Да и кому необходимо ваше понимание, если вы человек далекий от Церкви и забот, которыми живут близкие к батюшке люди? Но, если же вы член христианской общины, то тогда, согласно законам любви, вы это знать просто обязаны. Ведь именно в общине молитва и радость должны быть общие. Общими должны быть и беды и заботы. Но как создать такой идеал общины в наше время? Он был лишь в первый век христианства. Во главе общины тогда стоял Сам Христос. А так как на сегодняшний день наше общество и власти секуляризованы, т. е. находятся вне Церкви, хотя и заходят в нее, то этого идеала нет. Один только священник и “крутится”, пытаясь угодить всем: людям, патриархии и Богу, служа уже не двум, а трем и более господам.У нас на приходе, в Москве, служит один священник, настоятель храма. Его зовут отец Мефодий. Это не просто замечательная, а уникальная личность. В наше время личностей мало, а уникальных тем более. Его уникальность состоит в том, что он ко всему относится серьезно: к своему происхождению, положению и служению. Такие люди в нынешние дни редки. Именно о них Господь, когда соль была на вес золота, сказал: “Вы – соль земли”.
Батюшка, как бы оправдывая эти слова, частенько оказывался и на самом деле соленым. Соль у него часто проступала на подряснике явно, но происходило это от пота. Он везде старался успеть, и его грузная фигура появлялась то в одном, то в другом месте. Некогда батюшке заниматься собой: фигурой, здоровьем, одеждой, домом. Приход поглощает все заботы. “Где достать денег?» – стало чуть ли не навязчивой идеей батюшки.
А денег требуют все. Строители, чиновники, хор, нищие и даже патриархия. Для кучи бумаг, лежащей на столе у батюшки, неплохо иметь хороших исполнителей. И на все нужны деньги, деньги и еще раз деньги.
На сегодняшний день выручки не было вообще. А тут, прям-таки лукавый попутал, бухгалтер повадился, как член ревизионной комиссии, проверять ящик и чуть ли не каждую службу. Денег за ящиком, что кот наплакал, а у бухгалтера зарплата маленькая, вот она, не понимая, чем живет храм, и старалась выискивать какие-то левые доходы. По-человечески-то оно понятно, слаб человек. Но что больше всего возмущало батюшку, что происходила вся эта проверка во время молебна. Однажды, когда он начал читать Евангелие о исцелении расслабленного, эта пышущая здоровьем женщина, стала пересыпать куда-то из кружки мелочь. Звон стоял во весь храм.
«Перестаньте, перестаньте!» – вырвалась у священника раздражительная нотка и далее: «… глухих, хромых, сухих, чающих движения воды…»
Слегка испугавшись, две постоянно спорящие между собой женщины, через минуту продолжали свои финансовые дрязги. «Прости им, Господи, - произнес батюшка про себя во время пения хора, – слаб человек!»
Трудно, очень трудно быть настоятелем храма, когда ты очень мягок по характеру, платишь плачевную зарплату, а люди тебя окружающие ведут как волки в лесу. Жалко их, хорошие они, только время сегодня волчье: все рвут на части всех и вся. Слаб человек! Только это понятие хоть как-то оправдывает веру в людей, как образ Божий.
Слаб человек! Но почему ныне так много «слабых» и почему все они так здорово понимают и тянутся друг к другу? Сколько их при взаимном целовании произносят священные слова: «Христос посреде нас»? А сколько «слабаков» отвечают на это: «И есть и будет!» Кто же в этом случае для них Христос? Уж не пришел ли их «шестеричный христос» в мир, уж не он ли и правит ими?
Размышляя на эту тему, батюшка со службы шел медленным и усталым шагом к себе в келью. Служба кончилась, но впереди еще столько всего! Один человек ждал его у двери в церковный домик, другой в самом домике в коридоре у кельи настоятеля.
Мужчина, стоявший у двери в домик, был регентом церковного хора. Он после службы вечно куда-то торопился и исчезал сразу после молебна, оставляя панихиду на попечение певчих. Благо певчие в храме были опытными и все песнопения знали назубок. Сегодня же Михал Михалыч, так звали хормейстера, остался для разговора с батюшкой.
«Отче! Благослови с вопросом!»
«Бог благословит! Что тебе надобно, Михалыч?»
«Да я все про мирское, грешное, финансовое… Тут говорил я с одним из Елоховского – так там платят, батюшка, в три раза… мне предлагали…»
«А ты что?»
«Да я и не знаю. Соблазн такой… Жизнь тяжелая… Жена, дети…»
«Коли так, то Бог благословит».
«Да нет, батюшка, как же я без нашего храма?»
«И что же ты хочешь?»
«Вот если бы разика в полтора… Разбегутся люди…»
«Нет, друг мой, не получится. Если кто хочет уходить, то с БОГОМ! Нет денег. Не знаю, чем в этот месяц платить буду».
«Да Бог даст Вам, батюшка, Вам Бог всегда дает. А вот если бы хотя бы регенту, да разика в полтора. Регент-то, он – руководитель должен намного выше хориста».
«Нет, брат, не выйдет. Я никого не держу. Жизнь тяжелая – хочешь идти – иди, добром и молитвой буду поминать, а больше платить не могу. Нечем».
«Ну…, так благословите батюшка! Я пойду».
«С Богом!»
И Михалыч пошел с Богом своей дорогой к недалеко стоявшему автомобилю, а батюшка своей ко многим нерешенным проблемам, все из которых сводились к одному: где взять деньги?
“Да, где их взять в наше нелегкое время?» – спросите вы и не найдете ответа. Батюшка же их находил, эти такие ненадежные и хрупкие источники финансирования. У него было несколько, так называемых, спонсоров. Все они были его старые друзья и знакомые, которых он «доил» или регулярно, или время от времени в зависимости от их положения. Хор финансировали одни, строительство храма другие, трапезу третьи. Дела у спонсоров шли с переменным успехом, и батюшка был в постоянном напряжении от мыслей о деньгах. Увеличить зарплату хору он не мог: для этого необходимо «доить» спонсоров, а они больше не могут дать.
А доили ли вы сами хоть кого-нибудь? Мне как-то приходилось доить корову, но у меня не получилось. Одно я знаю непременно: чтобы получить от коровы молока, необходима ласка и уход. Батюшка занимался тем же: он дарил ласку, а получал деньги. Он тратил время и здоровье. Да, да и здоровье тоже. Ведь ему приходилось разделять радости и беды своих спонсоров, а, по русскому обычаю, завершение всему – трапеза.
На этот период времени денег было мало. Их явно не хватало оплатить зарплату всем труждающимся в храме. Сам же храм дохода не приносил, и каждая проводимая служба в нем была в убыток. Извечная проблема денег приобретала постоянное и острое значение.
«Да…, слаб человек!» – такое убеждение вынес батюшка из прошедшего разговора. Он отлично понимал, что регент никуда не уйдет, т.к. условия в его храме для певчих лучше, чем в других. Служба не частая, и давала возможность для дополнительного заработка на стороне или учебы. Та минимальная зарплата, которую он платил хору, если разделить ее на часы занятости, могла оказаться повыше чем в других местах. Кроме того хор подрабатывал на требах и, несмотря на то, что батюшка запретил просить об оплате за свадьбы, отпевания, панихиды, хор просил, да так, что люди иной раз приходили жаловаться на большие слабости хора.
Отец Мефодий вошел в домик и увидел большую сутолоку. Она его нисколько не удивила. Эта сутолока – обычное явление, т.к. в домике кроме его кельи размещалась и трапезная для труждающихся в храме, и воскресная школа для детей, и что-то вроде молодежного клуба. Здесь же проводились богословские беседы. Жизнь кипела, и всей этой жизни нужен был батюшка как воздух.
Молодой человек, который ждал его у дверей кельи, не был из числа храмовой молодежи, а пришел сюда по рекомендации одного из них. Его звали Олегом. Олег был не один: в одной из каморок домика вместе с девчонками болтала его будущая невеста.
- Батюшка, благословите! – протянув свои тонкие и белые сложенные вместе ручки, сказал Олег.
- Бог благословит! – ответил батюшка, осенив благословением голову Олега.
- Федор, наверное, говорил Вам?
- Да, да. Вы насчет венчания, свадьба? А где же невеста?
- Она там, - кивнул Олег в сторону молодежной комнаты.
- Да позовите вы ее, небось, красавица! Скоро вы будете плоть едина, надо привыкать все дела делать вместе.
- Один момент! – радостно произнес Олег и убежал за невестой.
Пока Олега не было, батюшка пустился в размышления, что делать с хором и как ему заплатить за этот месяц. Вспомнился разговор с Михалычем, и сердце заныло от обиды. Тут в келью-кабинет заскочил Феодор, знавший проблемы батюшки: «Батюшка, вы не волнуйтесь! Этот Олег богач. У его папаши «зеленых» горы, недвижимость за границей и сам он большую часть времени живет за границей. Он и вам заплатит так, что хватит расплатиться с долгами. Для него наши проблемы – тьфу!
Батюшка как-то внутренне обрадовался:
- Это надо же! Как Господь устрояет все! Были проблемы, и нет проблем. Теперь можно служить со спокойной совестью и все мысли направлять Горе, а не на финансовые дела. Можно благодарить Бога, а не только просить у Него. Дивны дела Твои, Господи! Слава Тебе!
Только Федор выбежал из комнаты, вошел со своей девушкой Олег. Девушка была чем-то похожа на своего жениха. «Видно одна масть», - промелькнуло в голове у батюшки.
- Ну и ну! Какая красавица! Вам Олег, простите по отчеству как?
- Андреевич - я.
- Так вот, Олег Андреевич, скажите вы мне на милость, где такие красавицы водятся и как их зовут?
Батюшка, если бы его видели те, кто его хорошо знает, сразу бы поняли, что хотел он того или нет, но как бы поневоле заискивал перед денежным мешком. Он сам подошел к невесте, которая не знала, что делать и как себя вести перед священником. Затем, видя, что у него не берут благословения, чтоб хоть как-то выйти из этой неприятной ситуации, обратился к ней с вопросом:
- Как зовут вас, милое создание?
- Дария, - смущенно ответила она.
- Дария, по-персидски, означает сильная, побеждающая. Расскажи мне, Дария, как ты покорила сердце добра молодца Олега?
Девушка на эти слова улыбнулась и переглянулась загадочным взглядом со своим женихом. Ласковость отца настоятеля покорила и раскрыла серце девушки. Она его совсем перестала бояться:
- Не я его, а он меня. Олег такой волевой и решительный. Он увидел меня в Клубе бизнесменов, где я была с папой. Представьте себе: подойти к папе и заявить чуть ли не ультимативно, что я ему нравлюсь, и он хочет со мной встречаться. Лишь после этого обратился ко мне. Я хотела ему отказать, но не смогла не подчиниться его воле.
- А папа как?
- Папа, конечно, тоже был недоволен такой решительностью, но ведь он стремится быть в ногу со временем.
- Время нагленьких, - промелькнула греховная мысль у отца Мефодия, но он тут же отогнал ее молитвой «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, очисти мя грешного».
- А вот мне, дорогие мои, как-то не удается быть современным, да и не хочу я. Мне бы хотелось, наоборот, оказаться где-то в тех, прошедших, веках и порядках. Не могу я принять новое мировоззрение, когда собственное «я» ставится во главу угла. Человек сразу через это становится волком. Не по-христиански это.
- С волками быть, батюшка, по-волчьи выть, - высказался Олег.
- Нет, выть с ними нельзя. Православие наше не позволяет. Да вы сами то крещеные?
- Конечно, а как без этого?
- А в храм ходите? Когда были в Церкви в последний раз?
- На пасху. Мы вместе ходили на крестный ход.
- А причащались когда?
- Я не помню, в детстве, наверное, - ответил Олег.
- А я крестилась недавно, всего два года назад. Тогда меня батюшка и причастил, - молвила Даша.
- Ну, вот что, друзья мои, вам вдвоем необходимо исповедоваться, причаститься перед венчанием. Скажите об этом вашему другу Феодору: он объяснит, что для этого необходимо сделать и как к этому готовиться. Время у вас еще на этой неделе есть, а на следующей мы вас обвенчаем. Сделаем все по высшему разряду. Хор у нас хороший. Если хотите, мы можем его усилить, пригласить дополнительно еще певцов.
- Было бы это очень хорошо, мы были бы очень рады, если это будет возможно.
- Почему невозможно? Все возможно, Дашенька, для Бога и для хорошего человека, - сказал батюшка.
- Спасибо, большое вам спасибо за такую заботу о нас, мы всегда будем помнить о вашей заботе и другим говорить об этом, не правда ли Даша? – вдруг льстиво запел Олег.
- Да, да, обязательно. Мы вам так благодарны, мы обязательно исповедаемся и причастимся. Я так счастлива, что все будет, как хотела моя бабушка. Она всегда говорила, что только венчание в Церкви делает брак действительным.
- Ну, с Богом! Бог вас благословит! – осенил их батюшка крестом.
Молодые вышли из комнаты, а через несколько минут Олег опять вернулся.
- Батюшка, простите, но я к вам с одной просьбой.
- Все чем могу, Олег, во всем помогу.
- Батюшка, мне говорили, что у вас в храме бедных венчают бесплатно, ведь, правда?
- Да, а как же? Тот, кто не может заплатить, может венчаться бесплатно.
- Видите ли, мы с Дашей студенты, и не то чтобы стипендии не получаем, но даже сами платим за обучение. Нельзя ли нам пройти по льготной категории, как бедным студентам?
Батюшка сразу не мог сообразить, кто обращается к нему с такой просьбой. Он так привык ко всяким прошениям о благотворительности, что машинально ответил: “Конечно, о чем разговор? Все будет в лучшем виде, я понимаю: где взять денег бедному студенту?»
Олег смущенно, что-то пробормотал в благодарность и побежал догонять свою невесту.
Когда Олег вышел, отец Мефодий, вдруг ни с того - ни с сего, заплакал от непонятно откуда взявшегося чувства обиды. Слезы текли сами, и невозможно было их остановить. В этот момент в голове мыслей не было, лишь одна горечь. Только через три-четыре минуты батюшка смог возникшее чувство преобразовать в краткую молитву: "Боже, очисти мя, грешного! Господи помилуй! Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!" Потом, когда молитва привнесла некоторое успокоение в сердце, он тихо произнес: «Слаб человек! Помоги им Господи! Не осуди их, как и я не желаю осудить!» А еще чуть позже батюшка совершенно стал спокоен и уверен, что деньги к нему придут. Откуда? Это не имело значения: Господь найдет откуда и через кого. Он также знал, что венчание состоится, и он все сделает в наилучшем виде, что все обещанное Олегу будет исполнено, хор на вечании будет в усиленном составе. Он найдет также денег даже на дорогой букет новобрачным от прихода. Батюшке очень сильно хотелось не ударить в грязь и поразить «бедных студентов» христианским отношением к ближнему своему.
В день, когда должно было происходить венчание, батюшка появился на приходе часа за четыре до молодых. Он все привел в должный вид в храме, в алтаре и отправился к себе в келью, где прозвонил по телефону к трем-четырем своим друзьям-спонсорам, и до мелочи объяснил все детали необходимых на сей момент затрат. Затем послал прислуживающую за трапезой повариху за цветами, а когда цветы принесли, оформил букет для молодых с завидным даже для профессионалов вкусом и умением.
Через какое-то время отец Мефодий услышал шум на улице. Это вываливали из машин многочисленные родственники и друзья новобрачных. С минуту на минуту ожидался приезд жениха вместе с невестой из ЗАГСА. Батюшка спешно стал собираться, одел подрясник, рясу и вышел на улицу. Там стояло множество фирменных автомобилей: сплошные форды, мерседесы, BMW и множество других, являющихся предметом зависти рядовых автомобилистов.
- Вот тебе и бедные студенты! Ну, да Бог их рассудит! – подумалось отцу Мефодию.
Идя к храму, он приметил много видео-камер у людей:
- Значит, будут снимать. Вряд ли кто из них попросит на это разрешение. Вопросы этики, хочу я этого или нет, для них не встанет. В других храмах с них бы взяли за это отдельную плату. А мне разве можно с бедных студентов снимать последние штаны? – язвил про себя батюшка, с какой-то внутренней обидой.
Он вошел в храм. За ящиком уже стояла Лидия Николаевна. Она спросила его, брать или нет с новобрачных. Батюшка махнул красноречиво рукой и пошел в алтарь. В алтаре его ждал Феодор, друг новобрачного. Феодор уже приготовил все необходимое: венцы на подносе, чашу с вином, заложил лентой нужное место в Апостоле.
- Батюшка, - беря благословение на стихарь, спросил он, - Олег просил бы Вас после венчания приехать на свадьбу в ресторан.
- Нет, Федя, не смогу я – не можется что-то. – в вежливой форме отказался отец Мефодий. – Ты иди, возьми у них кольца и иконы.
Федор ушел, а батюшка задумался. Он рассуждал про себя о том, что свадьба – самый главный и самый торжественный момент в жизни русского человека. Что еще издревле семья и семейные отношения были основой государственного быта Руси. И только женившись, человек по-настоящему становился гражданином, наравне с взрослыми мужами и поседелыми стариками. С семьею в давние времена неразрывно соединялась именитость рода, в ней поддерживалась честь и слава предков, жила родовая гордость. Все, даже мельчайшие, подробности женитьбы были строго определены в точные формы. Они передавались из поколения в поколение. А сам он, служитель алтаря, обязан был и старался как можно полнее перенести все переданное ему по эстафете на нынешнее поколение. Он любил этот чин, исполнял его истово, пытаясь восполнить современное ущербное время своей, как он считал, ничтожной, но, по мнению других, пламенной молитвой.
Когда все приготовления были закончены: кольца положены на престол, иконы новобрачных поставлены под храмовыми иконами Спасителя и Божией Матери, молодые расставлены поодаль друг от друга в притворе храма, батюшка одел фелонь. Он встал перед престолом и , подняв глаза к лику Спасителя на горнем месте, вздохнув, произнес: “Господи благослови!”
Батюшка открыл царские врата и, торжественно ступая, вышел из алтаря. В руках у него был Крест и Евангелие. Федор, во всем подражая настоятелю, также торжественно двигался впереди с зажженой свечой. Положив Крест с Евангелием на аналой. Отче направился к молодым, подвел за руку жениха к невесте, а затем обоих также за руки поставил на то место в храме, где должно было происходить обручение.
Началось таинство, которое, несмотря на видимую свою открытость для всех и вся, имеет свою сокровенную сторону. Все окружающие радуются празднику жизни, проходящему перед их глазами, и они молят Бога, чтобы этот праздник для новобрачных не омрачался горестью и заботами, чтобы царствовала между ними любовь. Они знают, но не видят самого главного. Главное же сокровенно. Оно в том, что в этот момент свидетельствуется молодыми перед Богом любовь по отношению друг к другу. И не только свидетельствуется, она еще таинственно соединяется с любовью Бога к своим чадам. Происходит храмостроительство: созидается новая малая Церковь Христова. Уже не они сами, а Христос стоит во главе этого союза. Степень Его присутствия и действенности таинства зависит от искренности и открытости молодых по отношению друг к другу и к Богу.
Отец Мефодий мололся истово. В тоже время для стороннего наблюдателя легкость и простота, с которой он произносил молитвы чина, обладала некоторой веселостью. Как опытный священник батюшка, несмотря на множество проблем, умел себя настраивать соответственно моменту. Свадьба, как и Пасха Господня, должна во всем идти “веселыма ногама”. Однако в чине свадьбы были моменты, которые заставляли батюшку задумываться, и он слегка останавливался, как бы обдумывая стоит ли идти дальше.
Особенно после того, как он возложил на молодых венцы, и необходимо было произнести тайно-совершительные слова, он как-то особо заволновался, да так, что это волнение передалось всем стоящим в храме. Здесь было из-за чего волноваться. После этих слов перед молодыми уже не было отступления. Этими словами провозглашалась честь и слава человеку как царю творения. Им, как христианской семье, как малой церкви, в этот момент открывался путь в Царствие Божие. Такая возможность в жизни может быть и утерена, но сейчас, здесь она есть. Сохранят ли они ее в течение всей последующей жизни, долгой и многотрудной, полную искушений? Сегодня они становятся друг для друга в самом реальном смысле – царем и царицей – в этом высший смысл венцов на главах их.
Трепетно батюшка слушал, как Федор читал из послания апостола Павла к Ефесянам, где брачный союз уподобляется союзу Христа и Церкви, за которую предал Себя возлюбивший ее Спаситель. Любовь мужа к жене – это подобие любви Христа к Церкви, а любовно-смиренное повиновение жены мужу – подобие отношения Церкви ко Христу.
На последние слова апостола Федор возвысил голос и в храме грозно пронеслось: «А жена да убоится своего мужа». Это – призыв, но призыв не к страху слабого перед сильным, не к боязни рабыни по отношению к господину, но к страху опечалить любящего человека, нарушить единение душ и телес. Тот же страх лишиться любви, а значит, присутствия Божия, в семейной жизни должен испытывать и муж, глава которому Христос. Ведь в другом послании апостол Павел говорит: «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена.
- А любит ли это молоденькое чудо Божие Олег? – переживал батюшка.
Вскоре была принесена общая для супругов чаша с вином и водой, из которой каждый из них отпил три раза. Общая чаша – общая судьба с общими радостями, скорбями и утешениями. А затем, соединив руки новобрачных под епитрахилью одной рукой, а другой, вознося впереди себя напрестольный крест, с великим торжеством батюшка повел их вокруг аналоя. Именно так отныне они должны шествовать по жизни – рука об руку. Для них вся жизнь может быть продолжением совершенного сегодня таинства.
Венчание подходило к концу. Отпуст. Затем, поставив молодую чету на солею у царских врат, батюшка произнес проповедь-наставление. В ней он напомнил, что, несмотря на свою молодость и красоту, оба они далеко не являются ангелами. У каждого из них много недостатков, поэтому необходимо научиться прощать эти недостатки и стремиться их тактично исправлять: “… и тогда жизнь ваша продлится на многая лета» Этого я вам сегодня больше всего и желаю: «Благоденственное мирное житие, здравия же и спасения и во всем благого поспешения подаждь, Господи, ныне сочетавающимся друг другу в брака общение рабом Божиим Олегу и Дарии и сохрани их на Мно-о-гая Лета!”
Хор грянул: “Многая лета!” И вдруг, во время пения хора батюшка почувствовал какой-то, сперва чуть уловимый, а затем все более проявляющийся и явно переполняющий весь окружающий воздух гнилостный запах.
- Откуда? Кто? – в мыслях вопрошал сам себя отец Мефодий. На лицах молодых и хора он прочитал те же самые свои мысли.
- Целуйтесь! – повелительно сказал он новобрачным, явно спеша быстрее закончить службу. Молодые жадно впились друг в друга долгим, долгим поцелуем. Видно им хотелось таким образом переждать, когда рассосется амбре. Но этого быстро не произошло и им пришлось мученически терпеть все время поздравления родных и друзей. Родственники поздравляли и тут же отходили от них подальше. Все находились в необычном смущении.
Отец Мефодий быстрее закрыл царские врата, задернул завесу и на коленях припал к престолу: “Господи! Помоги и пронеси! Откуда, откуда сей запах? Быть может, я не заметил как? Да нет же, это не я! Господи! Защити их! Дай им силы не потерять веры и радости супружества! Помоги им, Господи!»
Утром батюшка поспешил к своему духовнику, старцу, которому выложил все свои сомнения, обвиняя только себя. «Нет, отче! Не вини себя, нет здесь твоей вины. Видно это промысл Божий, Его откровение о будущей жизни супругов. Молись чаще о них. Им, как никому, нужна твоя молитва. Спаси их, Господи! – увещал отца Мефодия старец. – Весь смрад, от нас исходящий, Господь преобразует в Свое ведение и силу».
Возвращался батюшка на свой приход спокойный и радостный, напевая: «С нами Бог, разумейте языцы и покаряйтеся, яко с нами Бог!» Действительно, Бог всегда с нами. Он часто долготерпит. Иногда Господь дает нам видимые знаки как поступать в том или другом событии. По Его воле мироточат иконы и оплакивает наши грехи Божия Матерь. Он нас предупреждает и зовет. Куда? К Себе, в лоно Отчей Любви. Зовет всех: надо только покориться Ему. Того же, кто этого не хочет, ждет противный смрад греховной жизни. Такая вот история, друзья мои. Еще одним резюме к ней может послужить другая история в мою бытность семинаристом. Там за всенощной недавно поставленный священник должен был говорить проповедь. Но он растерялся перед множеством народа и молвил лишь одно: «Братья и сестры! Любите батюшек!»
Любите батюшек! Аминь.