«Балшой чорный Лала»
Это была высокая, красивая, статная женщина около тридцати лет, жгучая брюнетка, ноги «от ушей».
В фешенебельных кругах Ташкента её все знали. Душа любой компании. Когда надо, сядет за фортепиано и споёт под собственный аккомпанемент какой-нибудь шлягер, или старинный русский романс. В беседе легко и непринуждённо могла пустить «матерок». Но это звучало, как пикантная приправа к вполне благопристойной светской беседе. По профессии хирург-пульманолог – довольно редкая специализация. Хирург-пульманолог извлекает из дыхательных каналов и из бронхов случайно попавшие туда инородные предметы при помощи специальных инструментов, без применения скальпеля. Она владела этим виртуозно и считалась в медицинском мире Ташкента мастером высшего класса. Как ни странно, таких операций было множество. Не только маленькие дети, постоянно тянущие в рот всякую всячину, вдыхая орехи, шарики и камешки, но и взрослые люди тоже. Особенно часто к ней привозили задыхающихся пациентов из узбекских поселений после бурных празднеств с поглощением плова. Как известно, согласно узбекским традициям, плов едят руками, собирая его в «жменьку» перстами, и отправляя в рот. Часто в эту жменьку попадает баранья косточка, и едок заглатывает её вместе с рисом. А дальше на «скорой помощи» его везут к Ляле – так её любовно звали коллеги и друзья, а «за глаза» и пациенты, которые влюблялись в неё после первой же операции как в спасительницу и обаятельную женщину.
Когда у пациента спрашивали – кто его оперировал, тот с блаженной улыбкой отвечал: «Балшой чорный Лала!»
Однако, при всей своей яркости и привлекательности она была незамужней. Во-первых, если уж говорить честно, мужчины её почему-то побаивались. Она была для них слишком ярка, чтобы помышлять о браке. Впрочем, у неё уже был кратковременный брак с грузинским красавцем княжеских кровей, оставивший ей в подарок красивого мальчугана Георгия – Гоги. Но этому минуло уже семь лет. Брак распался, потому что «князь» вёл себя в нём слишком «по-княжески», а она не желала быть у него терпеливой рабыней. В результате пришлось воспитывать Гоги одной и вырастить его красавцем, с папиными чертами и гонором по-хлеще, чем у того. Всё это не способствовало вновь навесить на себя «цепи Гименея». Впрочем, это её ничуть не огорчало. В ухажёрах она не испытывала дефицита, ей нравилось быть свободной в выборе на этой «ярмарке».
Время шло. И вот наступили существенные перемены в социальной жизни Узбекистана. Распад огромного государства СССР заставил многих жителей города Ташкента искать выхода из статуса «ненужных людей» не принадлежавших к узбекской национальности.
Это коснулось и Ляли. Несмотря на её заслуги в медицинском мире, ей намекнули, что она должна искать себе места в другой стране. И она стала искать. Сын-Гоги женился на богатой девушке из еврейской семьи, и объявил Ляле о намерении – уехать в Израиль. Так поступали множество евреев из бывшего СССР. Ей не оставалось иного выбора, как присоединиться к этой семье. Был и другой выход, но это означало – выйти замуж за какого-нибудь ухажёра-узбека и стать, в лучшем случае второй, а может быть и третьей женой в его, пока ещё не официальном, гареме. Она предпочла первый вариант – ехать в Израиль в качестве свекрови. Естественно, она надеялась, что в Израиле найдёт себе применение в своей профессии. Увы!
В Израиле тоже существовал порядок: все специалисты с высшим образованием, прибывшие из СССР, лишены прав занимать должности в своей профессии. Только в порядке исключения могли быть принятыми на должность младшего медицинского персонала с соответствующей оплатой труда.
К этому времени Гоги, со всей семьёй отбыли из Израиля в США.
Маму Гоги обещал вызвать чуть позже. Она была вынуждена поверить и остаться в чужой стране. Надо было искать какой-нибудь выход из этой ситуации. Ситуацию усугубляла необходимость изучать государственный язык Иврит. Без него невозможно быть принятой на должность даже санитарки.
Ждать вызова в США от грузинского «княжича» Гоги – надежды никакой. Она поняла, что нужно возвращаться в Россию. Но на это нужны средства, которых неоткуда взять.
И тут подвернулся бывший ташкентец предприниматель.
Он занимался бизнесом, ведя полузаконную торговлю, какими-то израильскими медицинскими товарами, с какими-то тоже полулегальными агентами в Москве. Он и предложил Ляле присоединиться к этому бизнесу, в качестве челночницы.
В её положении это был хороший шанс, что-то заработать и, главное, за счёт «фирмы» поехать в Россию. Однако предприятие обернулось крахом. В Москву она приехала, как подданная Израиля, на определённый срок, а обратно выехать не могла, так как бизнес лопнул, а благодетель исчез. Она зависла между Москвой и Тель Авивом. Отчаянные письма к Гоге оставались без ответа.
Счастье, что в Москве, всё же нашлись друзья по Ташкенту, которые помогли ей вернуть российское гражданство и приютить её на время у себя.
Она резко постарела и потеряла весь свой бывший блеск.
Где она теперь и что с нею стало, никто не знает. Она исчезла и никаких известий о себе не подаёт.
Хочется верить, что судьба всё-таки вернёт ей хоть толику прежней удачи.