Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит над полем,
То ли, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Сергей Есенин
Черный человек
друг мой, друг мой...
эти строки есть я. не знаю можно ли более точно описать мое нынешнее, можно сказать обычное за последнее время, состояние. я очень и очень болен. но чем, спросишь ты. что с тобой не так, что у тебя болит. о, мой хороший человек, если бы я знал что и где у меня болит! я бы давно уже побежал это лечить. я бы давно побежал в аптеку или к терапевту, но дело в том, что я не знаю, чем и как я болен. но я знаю твердо одно, что болен. потому что не должно человеку так мучиться невыносимостью бытия. а я мучаюсь. мучаюсь и вдобавок мучаю еще и тебя своими измятыми листочками и корявым почерком. тысячу раз прости. но я не в силах не писать тебе.
мне не хуже и не лучше. я отошел от пропасти, но и в свет не вышел. я потерялся где то меж. туман печали заслонил мне глаза и я ничего не вижу. не вижу совершенно ничего! только печаль, только ноющая в груди тоска. о чем, зачем? я не знаю.
- что тебе нужно? - спрашиваю ее я, - отчего ты так часто навещаешь меня? будь же милосердна, дай глотнуть привычного обыденного настроения, настроения, в котором я не мучаюсь вопросами бытия и небытия, настроения, где в моем сознание вообще нет слов "жизнь" и "смерть". пусть там будут такие слова, как варенье, сыр по акции, прогноз погоды на завтра или что нибудь иное. но только не жизнь и смерть. я утомил себя изрядно. мне нужно передохнуть.
я обращаюсь к ней снова и снова, но она не дает ответа. мне кажется она смеется надо мной. жуткая стерва! почему она не мучает так других, задаюсь я вопросом. чего ей надо от меня? мою тоску можно было бы разделить на всех жильцов многоэтажного дома. каждому досталось бы немного, но это было бы терпимо. если разделить мою тоску на всех, она не была бы так велика и опасна. но почему то у других я не вижу даже тени ее, зато у себя обнаруживаю в очень большом количестве.
мой друг, это вверх несправедливости! о, я не ребенок, я знаю, что мир несправедлив в принципе. но все же, но все же! почему кто то может размышлять о погоде, а я могу только о смерти? почему? кто мне даст ответ? конечно никто! и меня это сводит с ума, просто сводит с ума. я извожу себя сам, вот еще что. сам терзаю себя. я ужасен. ужасен в своем пессимизме. растекаюсь как апрельская лужа и не в силах собраться. меня не бодрит ни цитрус, ни песни о любви. стихи же еще больше прибивают меня к земле и я уже где то зарыт в небольшую ямку. как ты думаешь, может ли одна часть человека уже умереть, а вторая еще продолжать существовать? порой мне кажется со мной происходит что то подобное. одной частью я мертв, другой живу. и та часть, что давно умерла и где то покоится, была куда более важнее той, что осталась жить.
на днях у меня должны быть гости. я взволнован. думаю ты представляешь в каком я состоянии. и мне в подобном настроение надо будет еще с кем то общаться. а общаться мы будем как раз о варенье, сыре по акции и новой песенке о любви. это пытка. к тому же как ты помнишь я по прежнему сижу в своей бочке. получается это пытка вдвойне.
моя проблема, сейчас я расскажу тебе ее как на духу, моя проблема в том, что я хочу и не хочу одновременно подобного общения. порой я хочу его и мне даже неважно с кем и о чем я буду вести светские беседы. лишь бы рядом был кто то живой и человек. но с другой стороны я хочу говорить о том, что волнует мое сердце. хоть я и люблю варенье, но разговоры о жизни и смерти люблю значительно больше. не всегда и не со всеми я могу позволить себе заговорить об этом. я вынужден скрываться и скрывать свои мысли. зачем тогда мне подобное общение, спросишь ты. отвечу.
друг мой, сколько дней в неделю ты проводишь наедине с собою? ни звонков, ни встреч, ну может лишь книга и пару-тройку мелодий вечером. часто ли с тобою случается подобное? сколько дней самое большее ты не видел людей и не разговаривал с ними?
я, если ты не знал, живу на отшибе и если раз в неделю увижу за окном человека, то это событие, о котором я размышляю весь день. надо же! откуда он интересно шел, кто это и что ему понадобилось в наших краях. я не имею общения с людьми месяцами. для меня это естественно и нормально. для одной части меня. другая же хочет светского общества и всего, что с ним связано. я не могу отбросить ту часть себя, этакого потенциального экстраверта, но я знаю, что этот экстраверт - не я.
я заявляю ему об этом прямо и почти не обращаю на него своего внимания. за это он мне люто мстит. мы с ним в жесточайшей ссоре. порой он может начать ругань со мною в полночь, а то и позже. он всячески будет мне угрожать и запугивать, он хочет что бы я шел к людям. зачем? - спрашиваю я. как ты догадываешься ответа я не получаю.
интроверт конечно посещает меня гораздо чаще, но он тоже - не я. где же я, спросишь ты меня.
...
милый друг!
вчера вечером я писал тебе это письмо. как ты понял по эпиграфу я был в ужасном состоянии. собственно я и сел за стол написать тебе, что бы хоть немного отвлечься от черных мыслей витающих возле меня вороньем и не затихающей, мучающей мое сердце тоски.
когда же я дошел до рассказа про экстраверта, заходящего порою ко мне в гости и давно и надолго поселившегося внутри меня интроверта, я задал себе же будто бы от тебя вопрос. если экстраверт внутри меня не я, и интроверт, который обитает во мне почти постоянно тоже не я, то кто же тогда я.
конечно, как ты понимаешь этот вопрос не нов. я задавался им уже многое количество раз, понятное дело безуспешно. но вчера, спишем это еще на мое слабое состояние, я словно увидел этот вопрос впервые. он возник для меня как нечто громадное и непроходимое, загородил собою и свет настольный лампы и дальнейшие мысли, которые я собирался тебе изложить на тот счет. он меня просто поверг, уничтожил, растоптал. я был убит этим вопросом точно едва пробившийся росток, который закатали под асфальт.
какое то время бледнея лицом и холодея внутри я сидел неподвижно перед письменным столом с ручкой в руках. я думал, думал усердно. если я не экстраверт внутри меня и даже не интроверт, как многие могли бы подумать, то кто же я?
не так давно я развлекался поисками и наименованием субличностей внутри моей личности. насчитал 10. всех наградил именами и какое то время был очень удовлетворен подобными забавами. где то наверно во мне прячутся еще 6, я читал что их может быть 16. хотя не суть. думаю для нормального адекватного индивида уже и 2 выявленные субличности были бы первыми звоночками для похода к врачу. а у меня как видишь целых 10 и я еще рассчитываю отыскать 6 потерявшихся. я безнадежный случай, чего уж там. думаю это напрямую может быть связано с моей болезнью, о которой я тебе начал писать вчера.
так вот, посидев какое то время истуканом и не найдя ответа, что в принципе вполне логично, как ты помнишь я из любого ответа создам еще парочку другую вопросов. найти ответ на любой поставленный вопрос, для меня это что то ирреальное и мифическое. но я каждый раз совершаю попытки, теряю силы, а результата понятное дело нет и быть не могло. я отбросил ручку, забыл про письмо и загнанным зверем забегал по комнате. я ходил из угла в угол и продолжал терзать себя этими вопросами. приходят уже мысли на тот счет, что я мазохист... уж очень мне нравится страдание и все с ним связанное. меня вареньем не корми дай потерзаться душевно, с надрывом и с закатанными глазами. кстати, о варенье. побегав немного по комнате я проголодался и отправился на кухню. после плотного ужина я уже успокоенный сидел и пил иван чай с малиновым вареньем. напрочь забыв о письме, которое начал и о недавних вопросах мучивших меня я размышлял о процессе собирания и сушки иван чая. после перешел к мыслям о малине, перепрыгнул на медведей, вспомнил одного в нашем зоопарке, очень смешного и даже какое то время сидел улыбаясь вспоминая этого забавного зверя. в очень благодушном и умиротворенном состояние лег спать и проспал 12 часов. крепко и без снов, что удивительно.
и вот сегодня уже под вечер я обнаружил начатое вчера письмо.
я очень строг к людям, дорогой мой. гость, который приедет ко мне на днях человек очень ученый и разносторонний. я же вчера описал его так, будто его мысли не уходят дальше варенья и сыра по акции. я очень несправедлив. знаю эту свою черту. дело в том, что нам всем порою трудно говорить с другими о том, что нам действительно важно. у каждого есть свои неразрешимые и терзающие сердце вопросы, каждый чем то повержен, раздавлен и убит. но внешне мы продолжаем вести себя так словно все в полном порядке.
- в магазине, что напротив остановки закончилась акция на шоколад, - говорит мне гость, а под тем подразумевается:
- (в нашей жизни ничто не вечно, все проходит так быстро и не оставляет следа. это пугает и обескураживает меня)
- да, мой дорогой, - отвечаю я - я заходил намедни и уже не застал ее, к своей печали.
что означает:
-(как я тебя понимаю! я сам терзаюсь этим непостоянством жизни. все проходит так быстро и ни за что нельзя ухватиться, ничего нельзя оставить себе, даже воспоминания со временем нас покидают, меркнут, что уж говорить о людях)
- да, это довольно печально. согласись, они могли бы и продлить эту акцию или хотя бы предупредить о ее окончание. может это и написано было где то, но я признаюсь не видел.
что означает:
- (что мы можем кроме как делиться своею печалью друг с другом? нам нечем утешиться, нам не у кого искать ответов и подсказок. мы так беззащитны и наивны.)
- наверное там явно было что то указано, но я тоже ничего не рассмотрел. ну ладно, дорогой мой, думаю впереди еще нас ждут новые акции на зефир и сушки с маком. думаю это стоит небольшого ожидания.
что означает:
- (если кто и читал инструкцию к жизни, то это явно не я. да и поверь, я не встречал ни одного более опытного человеческого существа, чем мы с тобою. думаю это наше общее положение на земле. ну так что ж, поделать мы с тем все равно ничего не можем. хорошо, что можно вот так попросту обсудить это с приятелем за чашкой чая с последней плиткой шоколада купленной по акции.)
- да, ты абсолютно прав. я имею слабость к зефиру, но только к тому, что розового цвета. и обязательно свежему. потому что зефир если он не свеж похож на кирпич. и это уже не зефир, а одно название. ты как всегда прав, подождем следующей акции. она будет обязательно.
что означало бы:
- (как бы ни была непонятна и порою трудна наша жизнь ее приятные мелочи окупают порою все волнения и тревоги. и даже если нас скоро не станет, не останется следа ни от нас, ни от нашей жизни, я верю, что будет что то другое и не менее грандиозное. обязательно. что то заканчивается, что то начинается. это закон.)
о многом можно говорить с людьми подобным образом, о многом.
что же до моей болезни. она очень похожа на меня. ведь как ты помнишь, я задался вопросом, кто же тогда есть я если не экстраверт на 10% и интроверт на 90%. кто я и есть ли? на меня уже даже не осталось процентов, но я уверен, что что то есть и вне их. т.е. получается я как бы есть то, чего нет, но есть обязательно. меня нет, но не может не быть.
ты любишь парадоксы, мой друг? я в полном восторге от их выкрутасов и фейерверков. они отвечают на многие, если не на все вопросы, но - не отвечают ни на один. это ответ, который есть, но ответа в нем нет. может быть их кто то придумал шутки ради, что бы сводить с ума наивные умы. я один из тех наивных и поверженных. я в плену у парадоксов и даже вытаскивай меня целой армией я не уйду из этого плена.
так вот, моя суть она и существует и нет. ее существование могу подтвердить лишь я, так как я ощущаю ее. точно так же дела обстоят и с моей болезнью. я внешне, да и внутренне организмом здоров, врачи говорят о моем крепком и явном здоровье, но я сам чувствую себя ужасно больным и разбитым. болезнь есть, но ее как бы нет. но она все же есть, потому что я ее чувствую! я болен. а чем - сказать трудно.
порою я мыслю о том, что мы все больны, больны жизнью. даже не жизнью, и даже не смертью, а каким то ожиданием чего то. не то жизни, не то смерти.
один мой хороший приятель в свое время обратился к врачам с подобным же недугом. о, это был потрясающий человек! умен и начитан, тонкой душевной организации.
помню, как мы любили замирать вдвоем под звуки Моцарта или Баха. мы даже на время отставляли свои чашки с горячим чаем и оба превращались в слух. после громко выдыхали и чувствовали себя заново родившимися младенцами, полными жизни и надежд. и нас даже не расстраивал тот факт, что чай безнадежно остыл.
о, это были золотые времена! золотые и безвозвратно ушедшие.
тот приятель тоже был болен парадоксально и неизлечимо. но в какой то момент, слабый и измученный он решил все же обратиться за помощью к другим.
как он ошибся, друг мой! какую он совершил ужаснейшую и непоправимую ошибку! кто может нас излечить от болезни, которой нет, но которой все больны? кто?
нет такого существа на земле, как нет и таблеток от подобного недуга. как можно искать лекарство от болезни, которой не существует? да и кого спасать? того тебя, которого нет, но все же есть? кого спасать?
мой приятель запутался в объяснениях о своем недуге еще на первом приеме у врача. он хотел как можно четче объяснить и дать понять тому, что с ним происходит. но чем подробнее он объяснял, тем все больше сбивался и отходил от сути. по началу ему прописали какие то легкие лекарства, он исправно их пил, но лучше ему не становилось. к тому же он настойчиво пытался рассказать врачам о том, что с ним происходит, он не хотел сдаваться. сколько раз я говорил ему о том, что пора прекратить эти тщетные попытки. нельзя назвать то, чего как бы и нет. но он был неумолим.
ах, мой бедный, поверженный Николя! кто бы знал, кто бы мог знать, чем это все обернется для тебя. если бы я мог это предвидеть, я бы не пустил его в тот день на прием к новому врачу. он решил попробовать рассказать о своей болезни другому специалисту в надежде, что тот его сможет понять. я не знаю, что именно тогда произошло. Николя был вспыльчив, как мальчишка. может быть он расспорился с врачом о причинах или симптомах своей болезни, не могу этого точно знать. но после того приема он больше не вернулся домой. его отправили в отделение для буйнопомешанных накачав при том какими то препаратами. я приходил к нему, когда он еще был вменяем, но слаб. отходив от лекарств, он снова и снова пытался доказывать свою правоту на счет болезни, которой больны все, но которой не существует. и его снова и снова пытались лечить, а говоря прямо, его просто убивали.
они убили моего Николя! того, с кем я мог целыми вечерами слушать Моцарта и не проронить ни слова! того Николя, с которым мы сводили с ума друг друга новыми придуманными парадоксами и хохотали до слез, а потом горько плакали ровно до нового взрыва хохота. того Николя, который понимал меня с полуслова, порой нам и не нужны были слова. мы так дорожили нашим общением, нашей дружбой... я виню себя, мой друг. виню до сих пор. хотя, зная Николя он вряд ли бы отступился от начатого.
не могу принять такого его пути. неужели кем то был ему уготован такой трудный, тернистый путь и окончание его на жесткой койке в отделение буйнопомешанных? это ужасно несправедливо! и жестоко. мой Николя, тот самый любитель Моцарта и Баха, тот светлый ум, та чистая душа...
помню как я был у него последний раз. он не узнал меня. его взгляд пуст и равнодушен. мне кажется, что он уже даже не встает. я пришел с маленьким приемничком, я хотел включить ему его любимую сонату. он всегда улыбался при прослушивании этого произведения. там есть один момент, на нем в глазах его порою блестели слезы, слезы счастья. я включил приемник, негромко, но так что бы он смог расслышать. на миг лицо его преобразилось, оно ожило и мне показалось, что вот вот и я увижу своего прежнего Николя! это был миг надежды. но он не оправдался. не успев дослушать и первые минуты произведения, Николя закрыл глаза и как мне показалось уснул. а может быть дал мне понять, что прошлая жизнь ушла навсегда и больше мы не сможем общаться как прежде. золотое время безвозвратно ушло...
это был тяжелейший из дней. хотя как ты понимаешь, милый мой, мои дни в принципе нелегки. но тот день был из разряда самых тяжелых и безысходных.
я шел домой прижимая приемничек к своей груди и рыдал. рыдал отчаянно и нескромно, не обращая внимание на встречных граждан. по приходу домой я бросился навзничь на кровать и пролежал так трое суток. мне казалось, я больше не встану и жизнь окончена для меня так же, как окончена жизнь моего Николя. мне не хотелось слушать музыку, хотя она всегда меня успокаивает, мне не хотелось варенья, хотя оно тоже порой спасает. более того, это были дни без утреннего кофе! представь, как я страдал. это была смерть.
конечно, я был болен и до того, но история с Николя сказалась на мне наихудшим образом. ведь только с Николя я мог обсуждать свои симптомы несуществующей болезни, с ним мы делились наблюдениями за своими поверженными умами, с ним искали спасения и верили, верили в лучшее, ни капли не веря в него! только с ним.
а теперь его отняли у меня. теперь его равным счетом, что нет. лежит обездвиженное тело на жесткой койке больницы и смотрит пустыми глазами в потолок.
я откроюсь тебе, мой друг. каждую ночь, когда я уже погашу свет, забравшись с головой под одеяло я молюсь о Николя. я молюсь о том, что бы кто то там наверху, явно не очень добродушный и справедливый сжалился над ним и послал ему скорую смерть. внутренне он уже мертв. зная Николя и его буйный дух, я и представить боюсь какая пытка для него нынешнее положение. лежать и не чувствовать ничего. не реагировать на Моцарта! нет, это вряд ли ему под силу. это не жизнь, это жалкая и убогая насмешка. поэтому каждую ночь я прошу заступницу смерть избавить его от подобного мучительного существования.
убивать человека под видом лечения только от того, что он инакомыслящий - преступление. те люди будут отвечать за него на страшном суде. они не ведают, что творят. не ведают. но это их не оправдывает ни капли!
утром я порою звоню в клинику узнать как обстоят дела у моего друга. сегодня сказали, что он плох и скорее всего не переживет и дня. дважды в день я звонить остерегаюсь, поэтому сегодня буду опять молиться, а завтра как проснусь тут же позвоню. неужели смерть сжалилась над моим любимым другом? о, как она милосердна! это будет его освобождение. это будет его верное излечение от болезни, которую он так и не смог назвать, не то что побороть. это будет финал. окончание
мучений.
но мы с Николя всегда знали и часто говорили о том, что ничто не заканчивается хоть и имеет конец. поэтому я не буду страдать по его кончине. он будет здесь точно так же, как и раньше. что то между его 10% экстраверта и 90% интроверта будет всегда присутствовать со мною и в этом мире. даже если где то для него начнется новая акция на зефир или сушки с маком, я буду покуда жив хранить память о нем и о нашем совместном походе за акционным шоколадом.
покуда жив.
а там... какое сейчас это имеет значение, милый мой, что будет там и потом?
никакого.