Предыдущая - глава 10 - http://www.proza.ru/2016/12/18/1974
Глава 11.
Ольга и Фёдор
Апрель 1993 г.
Полгода назад в приёмной директора появилась новая
референт-секретарь Ольга Выдрина. Яркая брюнетка,
с броской красотой и едва ли не идеальной фигурой,
сразу же вызвала живой интерес мужской половины и
болезненную зависть женской. Кто-то из обиженных
природой злопыхателей приклеил ей прозвище – Выдра.
Ольге о том было известно, хотя никто к ней так не
обращался, только за глаза. Да ей и не впервой:
терпеть это прозвище Ольгу научила ещё школа.
Говорили, будто она ухаживает за беспомощным молодым
человеком. Подробностей никто не знал, да и мало кто
допытывался. Времена тяжёлые, и у каждого своих проблем –
вагон и маленькая тележка.
Через неделю Фёдор записался на приём к Савруку,
но не столько по делу (не так уж его интересовали дела),
сколько «для поторчать» в приёмной да потрепаться с Ольгой.
Какие-то задатки мужской порядочности у Феди присутствовали.
Он не собирался флиртовать с секретаршей главным образом
потому, что так поступали все, да и нехорошо вмешиваться
в её отношения с молодым человеком, прикованным к постели.
Но почему бы просто не разузнать о понравившейся женщине?
Бакланов явился почти за час до назначенного времени.
По счастью, в тот день никто, кроме него, на приём
не записался. Сидя у стены на одном из обветшалых стульев,
отведённых для посетителей, Федя для затравки поинтересовался,
откуда Ольга перешла в институт. Спросил почти равнодушно,
без «подъездов» и заигрываний, давно ставших для неё
до боли привычными.
Слово за слово – беседа пошла самотёком. Ольгу подкупила
корректность Бакланова. Приятный тембр голоса и добрая
улыбка не предвещали ничего, кроме лёгкой беседы ни о чём.
Она даже не заметила перехода на «ты».
С умным видом Фёдор изложил якобы им разработанные «принципы
экономических отношений», как он это назвал, да и прочей ереси
намолол с три короба. Ольга мало что понимала в его учёных
словах, но делала вид, будто ей дико интересно.
Снабдив монолог заготовленными и ранее проверенными шутками,
Фёдор подвёл рассказ к завершению в надежде хоть что-нибудь
услышать от Ольги, об её прошлом и настоящем. Уговоры на
взаимную откровенность не понадобились: как же она могла
оставить без внимания искренность молодого человека, не
проявившего к ней даже малейших домогательств? Чего не скажешь
о других сотрудниках, так и норовивших подкатить к ней под тем
или иным предлогом.
Фёдор узнал, что в студенческие годы Ольга встречалась
с боксёром, однажды решившимся ради их будущей семьи на
участие в боях без правил.
- Я так уговаривала Димку не делать этого, - в её голосе
звучали слёзы, - да разве он послушается? Упрямый, как слон,
прости господи, вот и доупрямился. А говорил – Канары, Канары, -
едва не плача, Ольга передразнила возлюбленного.
Фёдор задумался: «Димка? Боксёр?» - что-то знакомое крутилось,
вертелось... Только никак не мог припомнить, где именно
пересёкся – и пересекался ли? – с боксёром по имени Дмитрий.
Но сверлилось же что-то в мозгах и зависало на кончике языка!
Не просто же так!
Успокоившись и вытерев нависшие слёзы, Ольга рассказывала,
как пыталась Диму поставить на ноги. Ничего не помогало,
и уже несколько лет она присматривает за ним, лежачим.
Теперь она для Димы и руки, и ноги, и мать, и сиделка,
ну и по-прежнему любимая и любящая женщина.
Мыслями Федя в приёмной уже не присутствовал, и Ольгины
откровения потеряли слушателя. Через каналы памяти проносились
десятки, сотни лиц приятелей и просто знакомых. Мимолётные
встречи... Феде вспомнились несколько боксёров по имени Дмитрий,
но их биографии никак не вязались с историей Ольгиного друга.
Кстати…
- А как его фамилия? – внезапно прервал он печальный монолог.
- А что? Ты можешь его знать? – удивилась Ольга, припудривая
«Ланкомом» заплаканное лицо, но с ответом не замедлила: -
Ну, Жердинский. Тебе это о чём-нибудь…
- Говорит! – Федя едва не вскрикнув хлопнул себя ладонью
по коленке. Ольга отшатнулась в кресле, вскинув брови.
В её больших карих глазах читалось удивление вкупе
с непониманием. Федя тут же осёкся.
- Ты что, с ним знаком? – не поняла она такого внезапного
приступа радости.
- Вряд ли, - он взял себя в руки, решив покуда не раскрывать
карты, но со смущением не справился.
- А почему ты так отреагировал, когда я назвала его фамилию? –
окинула она Бакланова пристальным взглядом.
- Да был у меня один приятель, тоже Дима Жердинский, - соврал Фёдор, -
только не помню, в какой он школе учился. А Дима…
- Дима, - подхватила Ольга, - закончил двадцать пятую, это
в начале Андреевского спуска.
- А, нет, это не он, мой друг учился где-то на Лукьяновке,
школа напротив памятника этому… как его… ну, не важно, -
продолжал Фёдор напускать туман.
Он как бы между прочим упомянул о том, что прежде работал
в доме престарелых. Наврал, конечно. А для убедительности
показал фотку, на которой он выгуливает на инвалидной коляске
бабушку по маминой линии. Фотографию захватил специально,
дабы для пользы дела войти в доверие к директорской секретарше:
ведь от этого Ольга, ухаживающая за больным, его только
больше зауважает, считал Фёдор.
Дальше всё пошло как нельзя лучше: Ольга вынула из сумочки
фотку Дмитрия. Фёдора обрадовало, что это и есть тот самый
Жердинский! Вслух же он заметил:
- Не, таки не он.
И тема общего знакомого закрылась. Пока закрылась. Фёдор
находился под впечатлением от нежданной новости. Ну дела!
Он уже начал подзабывать о давнем обидчике. А напрасно:
такое прощать нельзя.
- Ты знаешь, Оль, я пойду. Извини, работа ждёт, -
вдруг заторопился Федя.
- Как это?.. Погоди, ты же к шефу записался, - удивилась Ольга.
- Да ладно, ничего, запишусь другим разом. Дело несрочное.
- Ну, как знаешь.
- Приятно было познакомиться, - остановившись у выхода
из приёмной, Фёдор добавил после паузы: - и пообщаться.
- Мне тоже, - улыбнулась Ольга. От заплаканности
не осталось и намёка.
- И вообще, я тебе скажу, Оль, - продолжил Федя, взявшись
за дверную ручку, - я твоему Диме немного завидую.
Ты замечательная женщина. Любящая, заботливая и преданная.
Заметив вскинутые брови Ольги, он предотвратил двусмысленное
толкование сказанного:
- Не пойми, пожалуйста, превратно, - с пафосом и едва
уловимой дрожью в голосе изрёк Фёдор.
Стоя у двери, он почувствовал, что дальше и двинуться не может.
Будто преодолевает тонны притяжения, как если бы позади него
вместо девушки во плоти находилась магнитная аномалия.
Задержавшись ещё на секунду, отвернулся к выходу и ушёл,
плавно прикрыв за собой дверь.
«Интересно», - Ольга пожала плечами, но вскоре за рутиной
секретарских дел забыла об этом загадочном разговоре.
Фёдор направился в курилку, да передумал. Из головы не выходил
Дмитрий Жердинский и тот самый случай.
Ольгу охватила растерянность. Признание от едва знакомого
человека показалось ей странным. Да, Ольге часто удавалось
заворожить мужчину, не прилагая стараний. Красота –
великая сила. А при способности поддерживать разговор
на пристойном уровне – это бомба. Мужчина, пленённый
её прелестями вкупе с умом, для неё не в новинку,
но здесь другой случай: они едва знакомы и очаровать
его Ольга не успела (говорил-то в основном он), а тут
тебе неожиданное признание. И ведь Фёдор, будто платонический
романтик, не выказывал к ней прямого мужского интереса.
Знала бы она, к чему приведёт эта пафосная искренность,
на вид вполне пристойная.
Фёдора колотило. Он без толку мерял этажи быстрым шагом,
но разрядки не получал. В голове начал созревать план
возмездия – жестокого и неотвратимого. Изображая джентльмена,
он за какие-то мгновения превратился в коварного
мстителя, в чудовище.
Теперь моральная сторона дела его мало беспокоила. Не думал
он и о том, что давний обидчик и без его стараний наказан
судьбой. Ясно, что поединок-реванш невозможен, равно и
«случайная» встреча в уличной драке.
Душой Бакланов понимал, что мстить беспомощному не есть
хорошо, будь он трижды обидчик. И всё же какой-то внутренний
чёртик требовал расплаты, да к тому же предлагал разные
способы. Косвенные, но такие, что страшнее самого
жестокого болевого приёма.
Федя вёл мысленный диалог с чёртиком, когда понял, что пора
бы показаться и в отделе, а то о нём забудут, как если бы
он уволился. Зарплату не будут платить… Бакланову начало
мерещиться, что произойдёт в отделе, если он и в самом
деле уволится. Как это воспримут Цветин, Примакова,
быдлюк Романченко, стервозная Валька…
А как все отреагируют, если он… умрёт?
Ему так захотелось услышать, что будут говорить о Фёдоре
Михайловиче Бакланове сразу после его кончины, да и время
спустя. Скажут ли хоть что-нибудь хорошее?
Фёдору вспомнился этот неотмщённый боксёр, и мысли о смерти
ушли на задний план. Ему надоело болтаться по этажам и,
почувствовав, что немного разрядился от нахлынувших эмоций,
он отправился в курилку.
Продолжение - Глава 12 - http://www.proza.ru/2016/12/18/2087
*********************************************************