- Назар!
- Га!
- Кинжал давай!
- Не могу! Серко сбежит!
- Ладно, я сам!
Заслоняясь от потока ветра со снегом, Иван Лукич вначале присел на край саней, затем привстал.
Нет, это не ветер виноват, а почему – то сами ноги не совсем подчинялись командам, его заваливало в сторону, правая нога прогнулась в колене и урядник падает в снег.
Приподнимается, снова падает, такое впечатление, что он действительно побывал на щедрой свадьбе, только с одной разницей, голова была трезва.
Урядник уселся на снег, набрал руками полную пригоршню снега и ткнулся в неё лицо, моментально полегчало, отпустило, эффект совершенно иной, чем летящий секущий снег.
Через несколько секунд, отбрасывает снег, перчатка об перчатку основательно очищает их, поднимается, и прямым ходом идёт к Назару.
Придерживаясь за оглоблю и упряжь, урядник стал объяснять хуторянину:
- Вот что я тебе скажу Назар.
- Забрели мы с тобой на дьявольскую свадьбу.
- Видишь, как беснуются, потешаются над нами.
- Но недолго им осталось мутить христианские души.
- Так вон оно что, а я дурак, совсем не туда.
- Что же получается?
- Во всём виноват я.
- Надо же мне было приложиться кнутом, вот после этого и началось.
- Поясни, после чего началось. Я не совсем понимаю.
- Так брёл я по следу, задумался о житье – бытье, как неожиданно прямо передо мною уж сразу и не разобрал, что встало передо мною.
- Разбираться не когда было, вон и резанул от души, а кнут у меня добрый, вот тут где – то обронил себе под ноги.
- После чего и всё началось, так закрутило, так завертело, уж и не знал, что думать.
- Давай кинжал, сейчас мы успокоим этих бестий.
Назар по крепче ухватился за сбрую коня, выдернул кинжал, что уж подумал беспокойный конь, но ему было не по нраву вынутый кинжал хозяина, дёрнулся в сторону.
Пришлось и уряднику приложить усилия, для помощи Назару, с трудом, но удержали коня, сбежит и считай, всё пропало.
Хуторянин перехватывает за лезвие кинжал и подаёт рукоятью уряднику, тот берёт его и в темпе возвращается к саням.
Перевозбуждённый Серко, ожидая неприятностей, начинает лягаться задними ногами, едва не задевает Ивана Лукича.
А что с животины взять, если сами люди словно ополоумели, мечутся в полном не понятии внезапного события.
Урядник добрался до саней, теперь у него наиглавнейшая задача, отыскать тот самый центр вихря, он нутром понимал, что вся эта круговерть вращается вокруг одной точки.
Стараясь не смотреть по сторонам, не допуская попадания не нужной информации для мыслительных действий, выискивал то самое место, куда нужно воткнуть кинжал.
Природное чутьё подсказывало, та самая точка, центр вихря, тут перед ним, только нужно её увидеть и рассмотреть.
И вот удача, центр вихря едва заметным волчком закружил по саням у лежащего мешка.
Волчок подобно детской юле выписывал замысловатые узоры по саням.
Иван Лукич зажал обеими руками кинжал и прижал его к груди, чтобы в нужный момент нанести единственный и точный удар.
Острие кинжала выцеливало самый центр вихря, повторяя его передвижение по саням.
Иван Лукич вглядывался, высматривая ту в самую точку, куда следовало воткнуть остриё кинжала.
Как уж получилось, но неожиданно проявляется крутящаяся снежная воронка, вскоре она начала разворачиваться и уже больше походила на глубокую тарелку.
Часть каймы тарелки вращалось в одну сторону, другая в противоположном направлении.
Урядник стал вглядываться вглубь тарелки, где стало проявляться изображение, с каждой секундой становясь отчётливей и ярче.
Ивана Лукича взяла оторопь, когда на него из этой тарелки смотрела необычная брачующиеся парочка.
Сам чёрт с явно довольной рожей, морда которого так и просила хорошего тумака и рядышком ведьма, молодуха невиданной красоты.
Наверно о такой красоте он слышал не раз, от старожилов этих мест.
Проживала в этих краях одна казачка из соседней станицы, как утверждали Галюгаевской и пошла гулять молва о её красоте по всему свету.
Узнали об этом аж в самом Париже, вот и помчался на Кавказ один знаменитый писатель, вот только какой именно Бальзак или сам отец Дюма, но это не так важно для малограмотного местного населения, главное приезжал.
Так утверждали знатоки происходящих здесь событий полувековой давности, приезжал самолично в станицу лицезреть необыкновенную красоту терской казачки.
Вот и Иван Лукич смотрел и не мог оторвать взгляда от нагло смотревшей на него ведьмы.
Вот оно тяжкое испытание, посланное ему, только не понятно от кого именно, сможет он воткнуть кинжал или нет, пересилит себя или смалодушничает, выбор только за ним.
Вокруг бушевал шквальный ветер, бился в страхе Серко, Назар успокаивал и сдерживал коня, сколько это может продолжаться ни кто не знал, но урядник решительным ударом мог покончить со всем этим произволом Нечистой Силы.
Иван Лукич, не отрывая пристального взгляда от смотревшей на него наглой парочки, приподнимает двумя руками кинжал над собой, его мучают сомнения, правильно ли он поступает, не вызовет ли он после своего поступка ещё большей агрессии с их стороны.
Померещилось ему или это на самом деле, но на строгом улице ведьмы проявляется невинная улыбка, которая вносить в его душу сомнения и сострадания, как можно в такую красоту втыкать кинжал.
Сомнения и жалость вон их сердца, это всё проделки сатаны, один удар и всё, а там посмотрим, будет лучше или хуже.
Требовалось решительное действие, но как его преодолеть, как заставить в себе переломить стержень сострадания.
Словно в насмешку, чёрт с изящной издевкой, подмигнул глазом, нагло насмехаясь и давая понять, что перед ним обычный слабак, как и большинство людей.
Такой наглости от чёрта не смог сдержать Иван Лукич и когда тарелка зависла над лежащим на санях мешке, урядник собрался морально и со всего размаху нанёс сильнейший удар, сверху вниз, в самый центр тарелки.
Кинжал, прорезая время и пространство, а также новый холщовый мешок, а в нём насквозь тушку барашка, ещё раз мешок и навылет доску саней.
В ту же секунду стих бушевавший вокруг ветер, образованный гигантским вихрем, наступила полнейшая тишина, тихо сверху осыпался густой снег.
17 дек 2016 г.