Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый» ДКБФ 1971-1974».
Глава 416. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Внимание: «Женщина на корабле!». 17.04.1974.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: Вот о чём естественно мечтают двадцатилетние моряки, когда на корабле появляется весёлая, красивая и молодая девушка-женщина. Вот о чём мечтает молодая девушка-женщина, появившись в мужской компании, в том числе на боевом корабле Дважды Краснознамённого Балтийского флота. Нет? Да?
В предыдущем:
Вернувшись на БПК «Свирепый», я опять озаботился мыслью о моей смене на должности комсорга корабля, может быть Сашка Якимушкин мне поможет?
17 апреля 1974 года, среда, погожий, но прохладный день: ночью плюс 1°С тепла, утром - 4°С, а днём – только 8,5°С тепла.
Писем нети, значит, жизни нет, а есть только привычные флотские будни: подъём; мучения совести, что не занимаюсь силовой гимнастикой, как наши «молодые «качки»; гимн; завтрак; надоевшие всем привычные традиционные шутки-шуточки; приборка; проворачивание машин и механизмов; работы и занятия; поручения командиров и «годков»; нарочитая беготня по коридорам и трапам; снова работы и занятия; обед; ужин; сонное «ничегонеделанье»; вечерняя поверка; телевизор и опять сырая койка, которая не успела просохнуть с прошлой ночи…
Поздно вечером после вечерней поверки годки и их приближённые смотрят хоккей. Офицеры и мичманы в своих кают-компаниях тоже смотрят хоккей и все, весь экипаж БПК «Свирепый» подчёркнуто активно, азартно и весело «болеет» за наших хоккеистов.
С 21 марта по 30 марта 1974 года в Любляне (Югославия) проходили соревнования команд «группы В» 41-го чемпионата мира по хоккею с шайбой. Команды «группы C» с 8 по 17 апреля 1974 года соревновались во французских городах Гренобль, Лион и Гап. Заключительные игры шести команд-победительниц отборочных соревнований 41-го чемпионата мира по хоккею проходили с 5 по 20 апреля 1974 года в Хельсинки (Финляндия).
На этом 41-м чемпионате мира по хоккею впервые после каждой игры проводился допинг-контроль игроков (по два игрока от каждой сборной). Естественно, всегда с первого раза что-то шло не так, были большие скандалы и сенсации – аннулирование результатов матчей и признание поражения провинившимся по допингу сборным Швеции и Финляндии. Наши, как всегда, блистали мощной стремительной игрой…
После того, как я целый час в базовой библиотеке стыдил, уговаривал, просил, требовал, угрожал и ласкал библиотекаршу Татьяну, она всё-таки решилась и вступила на палубу БПК «Свирепый». Как только Татьяна Васильевна переступила через край трапа-сходней, по ГГС (громкоговорящей связи) корабля прозвучала необычная громогласная команда: «Внимание экипажа! Женщина на корабле!».
От этой команды Татьяна тут же решила вернуться, резко повернулась и ринулась на меня, а я, взявшись за поручни и леера трапа, чуть-чуть его качнул и она, как кошка, тут же ловко развернулась и прыгнула назад, на твёрдую металлическую палубу.
Вахтенный у трапа молча воззрился на Татьяну, а из дверей коридора личного состава выглянул сначала мичман - дежурный по низам, за ним офицер – дежурный по кораблю и любопытные матросы, «годки».
Начало было совсем таким же, как в кинофильме «Оптимистическая трагедия», когда моряки – «руки в брюки» - настороженно встречали женщину-комиссара…
Только в отличие от тех балтийцев, свиреповцы встретили Татьяну дружелюбно, со вниманием, с улыбками и заботой. Её сражу же окружили и наперебой стали приглашать в коридор, причём все галантно предупреждали её: «Осторожно! Не ушибитесь головкой, здесь низко!» или «Осторожно! Не споткнитесь, здесь высокий комингс!»…
Бедная Татьяна вцепилась мне в руку, но мужественно дрожа всем телом, послушно и обречённо пошла вслед за торжественно идущим мичманов – дежурным по низам. Я и офицер – дежурный по кораблю – следовали за Татьяной и мичманом. Позади нас росла, как снежный ком, лавина матросов и старшин.
Надо сказать, что только сейчас, когда я жадно, как все вокруг, вдыхал запахи духов Татьяны, запах её волос, одежды, в том числе и запах её испуга, то есть всю сложную гамму «запаха Женщины», я вдруг явственно учуял (как колом в ноздри… - автор) внутрикорабельный запах…
О! Этот внутрикорабельный запах боевого корабля! Этот запах ни с чем не спутаешь…
Сразу, как только войдёшь внутрь корабля с открытой палубы, тебя обдаёт густым тёплым воздухом вентиляции. Это воздух напоён огромным количеством грубых и тонких запахов, которые перемешаны в такую атмосферу, что ты сразу же понимаешь – это не просто корабль, а боевой корабль…
Во-первых, пахнет сталью, крепким металлом, железом, коробкой, корпусом корабля, и не просто сталью-железом, а морским железом, которое находится в морской воде, в морской атмосфере, в сложном запахе соли, йода, водорослей, морской гнили, тины, воды.
Во-вторых, пахнет чисто корабельными морскими запахами: смолой, пенькой, смоляной каболкой или канатом, металлическими, капроновыми и пеньковыми тросами.
В-третьих, в ноздри сразу «бьют» запахи камбуза, корабельной пекарни, свежеиспечённого хлеба, флотского борща, макарон по-флотски и… компота из сушёного винограда.
В-четвёртых, к вкусным запахам паров и флюидов из камбуза примешиваются запахи приборки: хозяйственного мыла, соды, мокрой ветоши, жестяных обрезов и вёдер, швабр с деревянными ручками, карболки или щёлочи, а также сложное «амбрэ» из гальюнов.
Странно, но только сейчас я «услышал» эти знакомые и привычные запахи гальюна и мне стало стыдно за то, что ребята «сэкономили» сегодня на приборке…
Однако эти ощущения длились всего несколько секунд, потому что где-то рядом взревели двигатели, корпус корабля задрожал, внимание Татьяны переключилось на эти пугающие толчки и рёв. Это «проворачивали» механизмы подъёма ракут и глубинных бомб в «погребах»…
Мичман-дежурный по низам, взял на себя функцию гида-путеводителя и коротко пояснял Татьяне, где они идут, что видят, что слышат и чем пахнет. Татьяна живо интересовалась всем, от неё только и слышно было: «А это что? А это что?»...
Так мы дошли до центра корпуса корабля, до столовой личного состава. Здесь нас уже ждали старшие офицеры (оставшиеся за командира корабля), замполит, командиры боевых частей и свободные от вахт матросы, старшины, мичманы и офицеры.
Все кое-как тесно уселись на лавки за столами, встали в проходах, набились в дверных проёмах в коридорах. Вокруг центрального стола, куда усадили Татьяну, образовалось небольшое свободное пространство, в центре которого была она – Татьяна.
Я не сказал ещё о двух запахах, которые доминировали на БПК «Свирепый»…
Первый запах - это запах работающего механического организма боевого корабля, то есть дымный запах жжёной солярки, машинного масла, окислившегося железа, масляной краски, пластика, резины, запах электричества и электронных приборов, запах сурового вооружения и запах боеприпасов (ракет, торпед, снарядов и бомб).
Второй доминирующий запах – это рабочий запах мужских тел и организмов, настоящий «мужской дух», который мы, мужики, как правило, не замечаем и который умопомрачительно действует на женщин, от этого мужского духа одинокие девушки-женщины либо яростно сатанеют, либо слабеют и становятся безвольными…
В тот миг, когда я невольно, следуя за Татьяной по корабельному коридору, вдыхал и лихорадочно сравнивал её умопомрачительно сладкий и нежный, влекущий и зовущий запах с внутрикорабельными запахами БПК «Свирепый», я вдруг увидел, что все вокруг тоже выглядят с растерянными лицами и широко вздёрнутыми ноздрями.
В атмосфере БПК «Свирепый» явственно запахло чем-то необычным, «запахло жареным»…
Встреча с экипажем БПК «Свирепый» и лекция Татьяны прошли очень хорошо. Всем: и Татьяне Васильевне и ребятам, и офицерам и мичманам было интересно то, о чём она рассказывала, читала, представляла. Причём в середине своей лекции и литературе моря (произведениях о море и морской службе) Татьяна вошла в «раж» и стала читать стихи на иностранных языках (по-французски, по-английски и по-немецки).
Моряки-свиреповцы слушали Татьяну как заворожённые, а она, как Сирена, всё ярче и сочнее читала и читала им по памяти отрывки из разных произведений и четверостишья…
А потом произошло что-то неуловимо важное, переломное, значимое… Она вдруг запнулась и стала учащённо дышать…
Я не уловил этот перелом-переход в настроении моряков и Татьяны, потому что строго следил за выражением лиц и шевелением моряков. Я только вдруг заметил, что лица ребят стали не заинтересованными, интеллектуальными, а задумчиво-хищными, инстинктивными.
Татьяна тоже заметила эту перемену в выражениях лиц и во взглядах, да и сама вдруг переменилась в лице: миг назад она была вдохновенная, возвышенная, энергичная, а тут вдруг стала взволнованной, безвольно-настороженной, обречённо-открытой...
В столовой личного состава вдруг стало невыносимо жарко и душно, обострились все запахи, я кожным ознобом почувствовал напряжение в атмосфере забитого людьми зала.
Через несколько секунд замешательства после того, как Татьяна запнулась на полуслове и с полузакрытыми глазами вдруг стала глубоко дышать грудью, вдыхая тяжёлый дух окружения, я переглянулся с замполитом и старший лейтенант А.В. Мерзляков громко приказал открыть все иллюминаторы, а кокам – «принести нашей гостье холодного компотику»…
Все зашевелились, забеспокоились, Татьяна села на своё место, её тут же окружили офицеры и мичманы, а командиры боевых частей стали потихоньку отправлять матросов и старшин по кубрикам и боевым постам. «Молодых» и «салаг» разогнали «по щелям». В столовой остались только «годки» и командно-офицерский состав.
После нескольких глотков действительно вкусного компота, Татьяна Васильевна согласилась отведать нашей флотской пищи, причём непременно из матросских мисок и матросскими ложками, и её угостили борщом и макаронами по-флотски.
Странно, но отвечая на шутки и заботу окружавших её мужчин, Татьяна без всякого стеснения, с аппетитом «слопала» и борщ и макароны с мясом (правда, не всё, а чуть-чуть). Потом она попросила показать ей машинное отделение корабля, потому что её папа служил на флоте в машинном отделении крейсера, и горды и важный командир БЧ-5, капитан-лейтенант Валерий Николаевич Силкин, галантно помог ей спуститься по трапу в ПЭЖ (пост энергоживучести).
Пока Татьяна Васильевна была внутри царства «маслопупов» я весь извёлся от беспокойства, и как только она вернулась, «утащил» её к себе в «ленкаюту». Здесь я показал Татьяне Васильевне корабельную библиотеку и она искренне удивилась, увидав состав и количество книг (она не знала, никто не знал, что эта библиотека крейсерская и досталась нам случайно перед выходом на первую БС – автор).
Конечно и мне, и Татьяне хотелось, чтобы мы хоть на несколько минут оказались одни в моей «вотчине», но за нами настороженно следили выпуклые, как у рыбы, глаза замполита, старшего лейтенанта А.В. Мерзлякова. Он и проводил Татьяну к выходу с корабля, а затем и до самой библиотеки в базовом клубе.
Как всегда, «сливки», слава и почёт этого «мероприятия» (встреча работника библиотеки с экипажем БПК «Свирепый») досталась начальнику – замполиту и старпому, который выполнял обязанности командира корабля.
Как всегда мои друзья-годки, знакомые офицеры и особенно, молодые мичманы потом спрашивали меня о том, что я делал с Татьяной в «ленкаюте» и не верили мне, когда я отвечал им правду: «Ничего!»…
Зато во сне я делал с Татьяной такое, что, наверно, не снилось никому! Хотя, может быть, всем в эту ночь приснилась Татьяна так же, как и мне…