Книга-размышление о литературе и о внутреннем мире женщин, чье детство пришлось на годы перестройки и «дикие 90-е», написана по замыслу моей лучшей подруги Надежды.
… С чего б я это? Но, мой милый друг,
Неужто Вы заметить не сумели,
Что мне осточертел Мариенбург,
Где я торчу четвёртую неделю?
Здесь всюду притаилась старина,
Угрюмая, давящая, чужая,
Она томит, грозит бедой она,
Враждебным строем душу окружая…
/С. Наровчатов. «Письмо из Мариенбурга», фрагмент/
Часть 1.
Мариенбург. Гатчина.
Стрелка круглых стенных часов, звонко щелкнув, перепрыгнула на следующее деление. Ходики пробили восемь раз в тишине читального зала.
Лиля, потянувшись, поднялась из-за стола. Вечер выдался тихим, только двое школьников пришли, чтобы взять книги, заданные на лето.
Отодвинув ажурный тюль на окне, Лиля проверила задвижки, закрыла форточку, выключила обогреватель и потрогала землю под холеными фикусами и пышной геранью в пузатых горшках. "Завтра надо будет полить. А для комнатной розы нужна подкормка. Или ей не нравится сквозняк? Надо будет переставить ее подальше от форточки!".
Лиля обошла библиотеку, проверила все электроприборы и краны, погасила свет.
Майские вечера были уже очень светлыми, и фонари на улице горели тускло и ненужно.
Завтра будет четверг, потом - пятница; выходной день. В субботу и воскресенье на работу выходила вторая библиотекарша, пенсионерка Елена Владимировна, которая в будни подрабатывала вязанием на заказ.
Лиля шла по затихшей улице, думая о том, то уже можно будет покрасить забор и починить задвижку на калитке и еще за три свободных дня она успеет дочитать сборник "Рыбаки уходят в море".
"Дикси" был еще открыт, и Лиля загрузила полную тележку, чтобы запастись продуктами на следующие две недели до аванса. Знакомая кассирша поздоровалась с ней и спросила, пришел ли новый журнал для огородников.
- Да, завтра выставлю.
- Отлично, перед сменой заскочу. Там должны быть советы по уходу за голландской картошкой. Может, наконец-то вырастет что-то путное, а не мелюзга!
Мобильник в сумке разразился звоном, когда Лиля, поставив пузатые пакеты на тротуар, разминала затекшие пальцы.
Конечно, это была Вероника. Она всегда ухитрялась позвонить именно тогда, когда Лиля тащила набитые пакеты, приколачивала дощечку в заборе или следила за молоком на огне. "Везет же мне!" - смеялась она.
Ника сообщила, что утром вернулась из Петрозаводска, пишет материал о классной руководительнице, которая игнорировала назревающий в классе конфликт, пока дело не дошло до попытки самоубийства одной из учениц. В пятницу Ника сдаст 400 строк ответственному секретарю, и в субботу приедет в Мариенбург утренней электричкой.
- Ситуация совсем как в "Чучеле", - сказала Ника, - за тридцать с лишним лет ничего не изменилось, только вместо "Старинных часов" звуковым фоном служит песенка про лабутены. Я от нее совсем в Карелии одурела... Девочка-изгой, уроды-одноклассники и учительница-пофигистка, занятая только своими отношениями с бойфрендом. Все по Железникову, с поправкой на технологии XXI века!
- "Дома новы, но предрассудки стары", - Лиле пришлось повысить голос: мимо прошумел автобус из Гатчины. Высокий, белоснежный, сверкающий, здесь он выглядел, как космический корбль.
Возвращающиеся из бывшего Паульуста петербургские туристы дремали; листали журналы; смотрели в смартфоны. Только два-три человека бросили скучающий взгляд в окно, когда ветка цветущего миндаля хлестнула по стеклу, осыпав тротуар белыми, как снег, лепестками. Вечером автобусы из Гатчины не останавливались в Мариенбурге. Вечером все спешили вернуться в Петербург с его гулкими гранитными набережными, серебристой Невой, неспящими проспектами, круглосуточными кофейнями и расторопным метро. Никому не были интересны розовые майские вечера в Мариенбурге, легкие ажурные силуэты деревянных домов и пахнущая миндальным цветом тишина.
- Ну, это все лирика, - резко перебила ее Вероника, - а я три дня работала, разгребая эту грязь, и наелась ею по самые ноздри. До сих пор тошнит. Я постараюсь еще раз донести до читателей мысль: если делать вид, что проблемы нет, она не разрешится. И если ты работаешь с детьми, это как на войне: нормированного рабочего дня не существует, нужно всегда быть начеку и чувствовать проводок под ногами...
- Думаешь, что работа в школе сродни ходьбе по минному полю? - Лиля перехватила пакеты одной рукой. В конце улицы к платформе подошла электричка.
- Я не думаю, так и есть. И, если педагог способен только отбарабанить материал по методичке и, выходя с работы, тут же на все забить до завтра, педагог из него хуже, чем из меня - домохозяйка!
- Да ты дома через неделю на стенку полезешь от скуки! - рассмеялась Лиля, сворачивая на улицу Рошаля. - Хочешь сказать, что учитель должен быть на своем посту двадцать четыре на семь?
- Да, "мы в ответе за тех, кого приручили", и за тех, кого учим. И если педагог учит только математике, географии или физкультуре и не помогает детям справляться с житейскими проблемами, переживать трудности, правильно строить отношения и быть людьми, а не бесплатным приложением к штативу для селфи и инстаграму - пусть лучше идет селедкой торговать! Дрянная история, Лиля, ты не представляешь. Но от того, что я напишу материал, а по телевизору покажут парочку ток-шоу, вряд ли что-то изменится. Люди прочтут газету по дороге в метро, если смогут сесть; посмотрят передачу, ужаснутся и забудут об этом еще до начала вечерних новостей, забудут об истории, которая стоила девочке здоровья и поломала ей будущее, а учительницу вместо ЗАГСа привела под следствие.
- Ты думаешь, что забудут?
- Если это произошло через 30 с лишним лет после "Чучела", - припечатала Ника, - значит, люди уже неисправимы!
После апрельских дождей во дворике все пошло в рост, и к крыльцу Лиля шла, как через джунгли. В этот маленький домик с резными наличниками, расписными ставнями и скрипучим крыльцом она переехала полгода назад. Домик Лиле достался по завещанию от бабушки. До этого Лиля жила на четвертом этаже "хрущевки" с видом на заводские корпуса, и даже евроокна не спасали от шума и грохота.
Раньше домик бабушки Вали был самым опрятным и ухоженным в "одноэтажном районе". Дедушка сам обшил кирпичный дом досками и украсил резьбой на радость любимой жене, а бабушка заботливо ухаживала за садом, выращивала обожаемую обоими белую смородину и разбила клумбы с фиалками, ноготками и анютиными глазками. От калитки к крыльцу вела дорожка, выложенная белым камнем, с бордюром из розового кирпича; в тени ивы покачивались гамак и качели; под навесом белел расписной рукомойник, а на крыльце можно было посидеть вечером с книгой в кресле-качалке за москитной сеткой. А сейчас двор зарос сорняками, смородина одичала, цветы завяли в безуспешной борьбе с нахальными сорняками, белые камни потемнели и затерялись в траве, рукомойник облупился и пересох, а качели и гамак тоскливо и ненужно темнели под ивой. После смерти мужа бабушка совсем сдала, все чаще лежала с гипертоническими кризами, а Лиле и ее родителям за работой и помощью больной было не до того, чтобы привести в порядок дом и двор...
За полгода после вступления в права наследования Лиля успела вычистить дом, отремонтировать все, что требовало ухода, и ждала светлых летних вечеров, чтобы заняться двором и садом. По выходным приезжала из Питера Вероника и помогала ей. Деятельная натура Ники не любила безделья даже в выходные дни.
Немногочисленные прохожие, все как один знакомые, останавливались, здороваясь с библиотекарем, спрашивали о новых книгах, просили продлить литературу или отложить для них свежий номер журнала.
- А вот ты у меня ничего не получишь, если еще одну книгу разрисуешь, - строго сказала Лиля соседскому мальчику, спросившему ее о рассказах Бианки. - Любишь рисовать, запишись в школьный кружок!
- Ну, Лилия Андреевна, я ж ничего...
- Ага, а кто Пушкину в "Руслане и Людмиле" "балаклаву" пририсовал? Полтергейст? Смотри у меня, художник! - Лиля отперла калитку. - Завтра придешь, я отложила для тебя сборник. Но если вернешь книгу не в том виде, в каком взял, разговор будет другой!
*
После ужина Лиля достала книгу но, как только раскрыла ее на крыльце, из соседнего двора раздался звучный голос соседки. Дородная краснощекая Изаура, совсем не похожая на героиню сериала, в честь которой была названа, снимала с веревок простыни и предупреждала своих детей, пятилетних двойняшек Бенедикта и Луизу, что сейчас с ними будет, если они не "заткнутся и не пойдут спать сейчас же". Изаура всегда брала в библиотеке толстые любовные романы о средних веках, викторианской Англии, синеглазых красавцах-героях и трепетных невинных героинях, и книги кулинарных рецептов.
После ужина Лиля решила прочитать еще один рассказ из сборника исландских новелл. Времени на чтение в будни у нее оставалось немного.
Ей попался рассказ о мальчике, которого заподозрили в воровстве, когда он пытался разменять в банке тысячу крон. Никто не верил, что деньги ему подарил отец малыша, которого мальчик однажды на пруду вытащил из проруби... Даже родной отец, полицейский, считал подростка вором... В конце рассказа, встретив дарителя, мальчик бросается на него с криком: "Черт бы вас побрал! Если бы я знал, что так будет, я бы его не вытаскивал!" и убегает. Отец с опозданием понимает, что напрасно не верил школьнику, и, краснея от стыда, говорит незнакомцу: "Оказывается, я совсем не знаю своего сына!"... Рассказ напомнил Лиле о той истории, которую поведала ей по телефону Ника. Девочке не верили, не воспринимали всерьез ее проблемы, а может, считали, что она сама виновата в конфликте с одноклассниками; думали, что им некогда разбираться с детскими глупостями, достаточно лишь отмахнуться, прикрикнуть, пригрозить наказанием и дальше заниматься своими более важными делами. А в результате затравленная девочка в отчаянии бросилась с седьмого этажа, лежит в травматологии и, может быть, уже никогда не сможет ходить. А все потому, что ее вовремя не выслушали, не поняли, не поинтересовались. Лиля вспомнила слова из другого рассказа "Исповедь самоубийцы" Ларса Хесслинда: "Может, вспоротые сиденья автобусов - это месть юных за то, что мы с ними не говорили?". Она думала, что это скорее мысли автора, а не героини, простой пожилой женщины, бывшей школьной уборщицы, забытой вечно занятыми детьми; такая логика слишком сложна для простоватой пенсионерки. Уставшая от одиночества женщина беседует с любимой канарейкой. Потеряв и ее, она почувствовала себя совсем заброшенной, и открыла газовые конфорки... Если бы в это время в квартиру не вошла вернувшаяся из отпуска домработница, все заончилось бы трагично. Героиня вспылила, выгнала девушку, которую считала "бестией продувной", но после ее ухода не смогла снова включить газ. "Вот так, перемолвилась словом с живым человеком и уже не могу руки на себя наложить!", - говорит она.
"Сколько бед можно было бы предотвратить, если вовремя поговорить с человеком, выслушать его, понять! - думала Лиля, листая сборник. - Надо дать книгу Нике!".
Ей попался рассказ о женщине, которая зашла в дорогой магазин, выбирая себе подарок к Рождеству, и разговорилась с продавщицей. При внешнем благополучии героиня чувствовала себя очень одинокой и неприкаянной в семье. В свое время она отказалась от высшего образования и профессии, чтобы посвятить себя любимому мужу и детям. А сейчас у мужа вечно нет времени для нее, им не о чем разговаривать, а у выросших детей - своя жизнь, и им тоже некогда доверительно поговорить с матерью. Муж дает жене деньги на покупку дорогих вещей и считает, что таким образом проявляет к ней внимание, а, оказывается, модная одежда и украшения не могут заменить того, что было между ними в первые годы брака и потерялось со временем... Купив в конце концов дорогую ночную рубашку, женщина внезапно возвращается в магазин и дарит ее продавщице: "Она мне все равно не подходит! Лучше я подарю ее вам!". Лиля хорошо понимала и героиню Хесслинда, и женщину с ночной рубашкой. Но сейчас ей было хорошо от того, что она одна в своем маленьком, но отдельном домике, а не в трехкомнатной квартире, где они жили впятером - родители, старший брат с молодой женой и она. А скоро в молодой семье появится двойня. Рита ездила на обследование в Питер, и снимок показал "королевскую парочку" - девочку и мальчика. Теперь у детей будет отдельная комната, пусть маленькая, с окном, выходящим на заводские корпуса, но им будет где играть, когда они подрастут. И Рита сможет хоть немного поспать по ночам. А Лиле очень хорошо читать вечерами на крыльце, слушать сверчков, которые очень рано появились в этом году, и наслаждаться ароматом сирени после дождя.
Лиля решила, что, когда приведет в порядок сад, обязательно посадит пару кустов у калитки.
Бабушка завещала дом Лиле еще лет десять назад. Она считала, что старший внук Антон, как мужчина, сам должен построить дом для своей семьи, как ее муж после войны. А Лиля - женщина, и ей нужно помочь. Бабушка надеялась, что с собственным домом внучка быстрее устроит личную жизнь. Но Лиля не спешила делать решающий шаг, она отдыхала после шумной "трешки", двора, где галдели дети, сигналили машины и дрались коты, и грохота литейного завода.
Ника тоже тянулась к тишине и полюбила выходные в "Мадриде" уже несколько лет назад. Раньше она снимала комнату на выходные у бойких хозяек в частном секторе, а сейчас ее приглашала к себе Лиля. Петербурженка Ника была сотрудницей редакции "Невского телескопа", много ездила в командировки, часто спала на ходу в междугороднем автобусе или на жесткой полке плацкартного вагона, а в Питере ее день начинался в 6 часов, под зуммер будильника. С "Парнаса" Ника мчалась на "Технологический Институт", чтобы в 08.45 уже занять место за рабочим столом и до планерки успеть повесить куртку в шкаф и включить чайник... Энергичная, трудолюбивая Ника была довольна такой жизнью. Ей нравилось быть в гуще событий, выдерживать большие нагрузки; Ника верила, что ее публикации и расследования помогут сделать мир лучше. Приехав к Лиле, она тут же валилась на кровать в горнице, поглаживая блестящие шары на спинке, и со словами: "Как же тут тихо! Здорово! Два дня можно никуда не спешить!", проваливалась в сон, а, проснувшись, притаскивала из "Полушки" или с рынка пакет продуктов и, колдуя на кухне, говорила: "С такими ценами жить можно! В Питере я на кофе за неделю больше трачу!".
Ника любила поговорить с Лилей о книгах, которые читала у нее в библиотеке; ей было интересно обменяться впечатлениями о прочитанном и даже поспорить. В отличие от местных подруг, она не считала Лилю зачитавшейся чудачкой не от мира сего, которой давно пора искать мужа, а не шелестеть в каждую свободную минуту книжными страницами. Напротив, Ника удивлялась: "Их послушаешь, и чувствуешь себя инопланетянкой. Как будто для девушки нет ничего важнее, чем выйти замуж после выпускного бала, а через год уже катить коляску!". "Да, в часе езды от Питера время идет иначе, - соглашалась Лиля, - меня тут считают малахольной!".
У Лили был диплом преподавателя искусствоведения, полученный десять лет назад в Петербурге. Но устроиться по специальности не удалось. "Место происки - Мариенбург? Машина есть? Нет? Вы же будете все время на работу опаздывать! А если на линии случится поломка, и электричка не придет? Ну-у-у... Мы вам перезвоним на следующей неделе!". "Мариенбург?! Но мы не предоставляем общежитие своим сотрудникам и не можем ждать, пока вы решите свои жилищные проблемы! Вы нам не подходите, до свидания!".
*
"Легче устроиться гастарбайтером, чем преподавателем искусствоведения, если у тебя нет гоордской прописки!" - подумала Лиля, вернувшись домой. Вопреки ожиданиям, она не вышла замуж за губастого Витальку, ухаживающего за ней еще со школьных лет, а поступила заочно в библиотечный техникум в Гатчине. В эти два года она подрабатывала кассиром во дворце, а потом начала работать в сельской библиотеке. Здесь Лиля много читала, стараясь, чтобы у них были все литературные новинки (а не только затрепанные любовные романы и "бестселлеры" начала 90-х) и свежая пресса. За восемь лет стараниями Лили библиотека стала популярной в поселке, и девушка искренне полюбила свою работу и читателей. Она хорошо понимала Нику и соглашалась с ней в том, что умение найти и занять свое место в жизни и заниматься любимым делом важнее, чем выскочить замуж, "как должно".
Мать Лили обожала фильм "Однажды, двадцать лет спустя", и считала, что семейное счастье для женщины - первостепенное дело, а героиня Натальи Гундаревой - достойный пример для подражания Лиле и Нике.
Однажды она пригласила подругу дочери в гости, купив в "Дикси" ее любимых фруктовых пирожков, и предложила посмотреть фильм на ДВД. "И что? - спросила Ника после финальных титров. - Этому мы должны следовать? Да героиня с 17 лет, считай, и не жила. Ни высшего образования, ни стажа, ни профессии, и даже вечернее платье извела на карнавальный костюм, который дочка только раз и наденет. А такие мужья, как у нее, остались только в старых фильмах! Современный мужчина скорее заскучает рядом с такой матреной, у которой все разговоры только о кашках, курточках, стуле и подгузниках и, как минимум, начнет раздражаться и орать, а то и вовсе смоется налево! Я таких случаев сколько угодно наблюдаю. И, хотя не оправдываю гулящих мужиков, все же считаю, что женщина не должна превращаться в халду! Самостоятельная, успешная девушка сейчас куда привлекательнее, чем "босая-беременная-на кухне". Мужчина дома хочет не только борща, чистых трусов и спокойного супружеского секса в темноте под одеялом после разговора о ботиночках, опрелостях и двойках, но и духовного единства, общности интеллектуальных ценностей... А о чем можно поговорить с бабой, которая с 17 лет закопалась в пеленки и ничего, кроме этого, не видела? С ней и поговорить не о чем, если вы не фанатеете от бесконечных обсуждений, как Ваня пописал и что Маня получила за сочинение. Это с телкой, которая пишет свой телефон на тротуаре, можно и не разговаривать, а супруги все-таки должны общаться!". "Что за рассуждения? - охнула мать Лили. - Вашему поколению совсем вывихнули мозги!". "Мы еще ничего, - ответила Лиля, - а вот те, кто родился после дефолта - те вообще прагматики с пеленок, вместо домоводства их учат, как в 17 лет заработать первый миллион!". "Ну, знаешь, - покачала головой женщина. - С этой тенденцией ниспровергать и развенчивать то, что испокон веков считалось правильным, можно далеко зайти!". "Это лучше, чем стоять на месте", - парировала Ника. "Да, Ника, ты просто размазала мамин любимый фильм!" - сказала потом Лиля. "Да ну! Вечные ценности! - Вероника ожесточенно приколачивала рейку к забору. - Показали нам какую-то фефелу, плывущую по течению, и предлагают брать с нее пример: не учиться, не работать, не развиваться, а только плодиться и размножаться! Было бы чему подражать! Уж если на то пошло, лучше взять за образец некоторых моих сокурсниц! Одна девочка вышла замуж на первом курсе, за пять лет родила троих, получила красный диплом и сейчас ведет ток-шоу для матерей в прайм-тайм и неизменно входит в десятку самых красивых и стильных женщин на телевидении! Вот кому подражать надо!". Она так разгорячилась, что попала молотком по пальцу и сдавленно выругалась от боли. "Да ты и сама так считаешь, - продолжала она, окунув руку в кадку с дождевой водой, чтобы унять боль. - Важно не быть как все, не как положено (кем, кстати, положено?!), а найти и занять свое место в жизни!".
Тут Лиля поняла, что ей нечего возразить Веронике; подруга часто оказывается права, хотя ее прямолинейность иногда может ошеломить.
*
Лиля стояла на узкой платформе, всматриваясь вдаль. Прохладный майский ветер теребил ее длинные русые волосы, стянутые в "хвост" на макушке, и задувал под узкий джинсовый костюм. Несколько женщин с торбами и ведрами ожидали электричку из Гатчины, чтобы продать в Питере первые плоды из своих садов и парников и закупить там необходимые вещи, которые не всегда можно найти в Мариенбурге. Соседи Лили, нестарые еще энергичные пенсионеры, державшие трех коров, везли в город бидоны с молоком и две крынки домашней сметаны.
Наконец-то вдали показалась серо-красная питерская электричка. Лиля подошла к месту ее остановки, навстречу приближающейся "глазастой" железной мордочке. Сигналя и гремя колесами, электричка, гостья из большого города и другой жизни, подошла к платформе, степенно гася скорость и шумно отфыркиваясь.
Коренастая девушка в черных джинсах и короткой голубой ветровке вышла из вагона одной из первых. Ветер тут же разметал ее мальчишескую стрижку. Девушка закинула на плечо небольшую дорожную сумку и улыбнулась Лиле:
- Привет! Ну и толпа! В субботу все так и рвутся за город. В пятницу вечером лучше. Ну, рассказывай, как жизнь?
*
- Я опять подумала о том фильме, - сказала Ника, ложась на матрас, застеленный цветастым покрывалом и сбросив кроссовки. Ноги в толстых черных носках она закинула на спинку никелированной кровати. - Ведь фильм или книга должны чему-то учить, а чему можно научиться у тетки, просидевшей 20 лет в декрете? Кошки вон, бывает, три раза в год котятся, так что, с них тоже брать пример? Для этого большого ума не нужно, а только здоровая репродуктивная система! - она потянулась и зевнула. - Ох, Лилька, я вторую ночь без сна! Так спешила сдать материал к пятнице, что отдыхать забывала. Так чему, по-твоему, учит этот фильм?..
- Любви, семейным ценностям, - ответила Лиля, регулируя температуру на пульте автономного отопления, но, увидев скептическую усмешку Ники, не стала продолжать эту мысль.
- Да шарж это, а не ценности! -отрезала Ника. - Наташа Ростова в эпилоге отдыхает. Я в силу профессии человек трезво мыслящий, и всю эту лирику-романтику отметаю. Да и ты со мной согласна, но говоришь по привычке то, что слышала от мамы.
- Ты циник, - заметила Лиля, - действительно, все бы тебе разоблачать и ниспровергать!
- За это мне зарплату платят, - Ника повернулась на бок. - Тишина у вас! Я одурела от железной дороги. Вроде в вагоне сплю нормально, ничего не слышу, а утром все равно голова чугунная от грохота колес...
- Ну вот и наслаждайся тишиной, - улыбнулась Лиля, - отсюда "железку" не слышно.
Ника уже в полудреме что-то пробормотала и закуталась в теплый флисовый плед. У мускулистой, быстрой в движениях и острой на язык публицистки Вероники Орловой во сне лицо становилось по-детски мягким, беззащитным. Ника хмурилась и обнимала подушку. Лиля поправила на ней плед и вышла во двор, к недавно отремонтированной летней кухне, чтобы приготовить к обеду любимую обеими окрошку. Овощи, яйца и квас она покупала у соседей-фермеров и подумала, что Ника после городских перекусов на бегу с удовольствием поест настоящую домашнюю пищу...
*
- Нет, ты вообрази, что за дикость, - Ника отложила ложку. - Ответсек спросил, насколько я сгустила краски, а я ответила, что еще смягчила некоторые детали, чтобы не шокировать читателей!
Они сидели за столом в саду. Через ограду с улицы свешивались тяжелые гроздья первой сирени, влажной после дождя, спускаясь до самой столешницы, на которой когда-то дедушка Лили вырезал инициалы - свои и жены...
- Понимаешь, они сговорились всем классом уйти с урока истории. Невзлюбили новую учительницу и устраивали ей подобные каверзы, чтобы выжить ее из школы. А эта девочка, Алена, отказалась участвовать в этой травле. Одноклассники решили, что она предает коллектив, подлизывается к учителям, и началось. Ты даже не представляешь, как могут быть жестоки и изобретательны шестиклассники! Румяные ясноглазые ангелочки из хороших семей, вежливые, начитанные, очаровательные! Но их фантазии позавидует даже надзиратель в ШИЗО! А следы они заметают похлеще инструктора мафии. Естественно, Алена от переживаний стала нервной, замкнутой, но жаловаться в их среде было не принято, и она молчала. А классная руководительница вместо того, чтобы поинтересоваться, почему лучшая ученица так изменилась, только ругала ее за неуспеваемость, распекала и высмеивала перед всем классом и делала это так виртуозно, что сплетницы на лавочке обрыдаются от зависти. Наши румяные обаяшки аж со смеху кисли, слушая. Учительница, видишь ли, собиралась выходить замуж, и считала, что Алена балбесничает ей назло, чтобы испортить настроение перед свадьбой. И дома никто не задался вопросом, что происходит с ребенком. У мамаши на работе вечный дедлайн, и она успевает только наорать на дочь за плохие оценки и на неделю лишить компьютера. А отец - тот вообще домой заходил только поесть, поспать и переодеться. Все дни напролет он шлялся по Петрозаводску со смартфоном, ловил Пикачу, а все остальное ему было до лампочки. Он даже не вспомнил, что у Алены день рождения, и он уже месяц назад обещал сводить дочку в парк аттракционов. Он подсел на Pok;mon Go, и этим все сказано. Зато сейчас все стоят на ушах: да как же они не заметили, да как же они упустили ситуацию. Да вот так и упустили: уткнулись в свои смартфоны и пропустили, и таких историй полным-полно. Как правило, спохватываются, когда уже слишком поздно. Се ля ви! - Ника отставила пустую тарелку, закурила. - И в Питере я вижу немало семей, где люди разучились разговаривать друг с другом, слушать и слышать друг друга. Ток-шоу по телевизору, книги на ридере, игры в смартфоне, инстаграмм... А заканчивается все... - она взмахнула рукой, уронив на стол столбик пепла с сигареты.
- Много куришь, - заметила Лиля, - нервничаешь.
- Да, и есть, отчего. Меня часто спрашивают, почему я все время одна, а некоторые даже напрямик намекают, что мне пора выходить замуж и рожать детей. А я думаю: каково будет детям, которые видят мать время от времени? И найдется ли на свете мужчина, который смирится с тем, что у жены на первом месте не его персона, а любимое дело, которое она старается выполнять безупречно? Пока ответ отрицательный. Быть домохозяйкой - это не мой формат, я должна чувствовать, что у меня есть место в жизни, а не на кухне, должна приносить пользу обществу. Сама с собой я честна; я не хочу, чтобы мои близкие люди чувствовали себя обделенными из-за моей занятости. Да, меня злит эта история. Ни учительница, ни родители ничего не сделали, чтобы предотвратить трагедию, прикрылись более важными "взрослыми делами. Свадьба, дедлайн и Пикачу, ... их мать!
- Ты виделась с Аленой?
- Да, она уже успокоилась и больше не повторит попытку. Но у девочки словно что-то надломилось внутри, она уже никогда не будет прежней.
- По-моему, все, кто побывал у черты, меняются навсегда, - подумав, сказала Лиля. - Я думаю: может, если бы Катерина в "Грозе" не расшиблась о якорь, она тоже уже не была бы прежней.
Ника подперлась кулачком, с интересом слушая ее. Она любила рассуждения Лили о прочитанных книгах с привязкой к современным реалиям.
- Своенравная мечтательница, воспитанная на сказках странниц, которая мечтала летать и от обиды могла прыгнуть ночью в лодку и уплыть за шесть верст... Девушка, которая не вышла, а была выдана замуж и покорилась мужу потому, что так принято. Молодая женщина, которая боялась свекрови и была поверенной наивных девичьих секретов золовки Варвары... Увидела своего прекрасного принца на белом коне в городском франте...
- Да, верно, - согласилась Ника, - если бы Катерину вытащили из воды живой, она, придя в себя, увидела бы все в подлинном свете. Что Борис Григорьевич - слабовольный трепач в импортном костюме, затюканный самодуром-дядюшкой. Свекровь - просто озлобленная консервативная и, в общем-то, несчастная баба, которую не бояться, а пожалеть впору. Что барыня с клюкой - не глас судьбы, а полубезумная старуха, тоскующая по ушедшим веселым дням. И что Тихона устраивает роль ведомого, ему нужно, чтобы рядом была сильная личность, кто-то, диктующий свою волю, поэтому он и покоряется властно матери, как более сильному человеку в их семье...
- И Катерина могла бы выбирать, - продолжила ее мысль Лиля, - или самой стать ведущей личностью для мужа, или строить дальнейшую жизнь самостоятельно. В то время у женщин уже была такая возможность, в тех самых больших городах, о которых рассказывает небылицы Феклуша. Уже было движение суфражисток, были Высшие женские курсы. И я почему-то думаю, что Катерина выбрала бы независимость. Увидев без прикрас семейство мужа и их окружение, она уже не смогла бы остаться с ними. Если до падения в Волгу она еще помнила правило "потому, что так положено, потому, что так у всех", то ПОСЛЕ ей было бы уже наплевать, как принято у всех, и что об этом скажут соседи. Если человек дошел до такого отчаянного шага, значит, его уже дожало, пружина лопнула.
- Лопнувшая пружина часто может больно щелкнуть по лбу того, кто ее дожал, - заключила Ника. - Об этом надо все время помнить и не доводить человека до того, что он идет вразнос. Но остановиться всегда трудно, особенно если уже разогнались. Иногда человека дожимают из чисто спортивного интереса: насколько он вынослив, что он может выдержать и что будет, если он не выдержит... Спасибо за окрошку, очень вкусно! Как ты ее готовишь? - она стала собирать посуду, чтобы отнести к мойке. - Кстати, эта история докатилась уже даже до Москвы. Выходя от Алены, я заметила в вестибюле больницы очень знакомые очки в модной оправе... Так что скоро нас ждет обсуждение этой темы в студии Первого канала.
- Но твой материал появится раньше.
- Вот и посмотрим и сравним, у кого лучше.
- Если бы это что-то изменило в жизни...
*
После обеда Лиля и Вероника гуляли в лесу у озера, стараясь держаться в стороне от многочисленных компаний с мангалами, волейболом и шумными детьми.
- Игра красок земли, - пробормотала Ника, оглядываясь. - Люблю такие весенние дни за городом.
- Ты уже прочитала книгу, которую я тебе посоветовала?
- Читаю, но медленно. Свободного времени у меня мало. Десяток страниц в метро, вот и все, что я успеваю.
- Как раз к Новому году дочитаешь, - усмехнулась Лиля и протянула подруге банку "Принглс". Ника покачала головой:
- Спасибо. Я ими уже сыта. В Питере я вечно питаюсь на ходу, чаще всего хватаю фаст-фуд. Сюда приезжаю поесть нормальной пищи.
- Значит, вечером тебе понравится молодая картошка с куриными котлетами. Я покупаю овощи у соседей на Воскова.
- Счастливая ты! - Ника потянулась так, что "ковбойка" выбилась из-под пояса джинсов. - Здесь чудесно!
- Все относительно. помнишь Безымянную звезду"? Одуревшая от столичной жизни богемная красотка, очарованная тишиной и романтикой маленького городка, уверена, что это лучшее место на Земле. Но местная жительница открывает ей глаза на то, как тоскливо и уныло у них осенью, а зимы тянутся до бесконечности. Если у местных жителей только два развлечения - посплетничать и посмотреть, как мимо проходит скорый поезд, можно вообразить, как "весело" там живется. Вот и у нас... Да, тишина, свежий воздух, овощи с огорода, цветы под окном. Но в пасмурные дни все иначе. Кажется, что эти тучи и морось - навсегда. И даже скорые поезда по этой ветке не ходят, даже на перрон не сходишь, чтобы полюбоваться...
- Но ты же вернулась сюда после университета, - резонно возразила Ника, - значит, Мариенбург чем-то тебя держит...
- Здесь все-таки мой дом и семья.
- Если бы только это, ты осталась бы в Питере и ездила бы сюда на выходные; всего-то час на электричке. Но ты проводишь в Питере отпуск и возвращаешься сюда. Значит в отличие от Наровчатова Мариенбург не осточертел тебе, правда?
- По-моему, Наровчатов имел в виду другой Мариенбург, в Восточной Пруссии...
- Да? Не знаю. Многие литераторы имели дачи в пригородах и любили там работать. Лачный депресняк способствует вдохновению.
- Ты циник, - Лиля сунула в рот желтый кругляшок и захрустела.
- Дань профессии. Да, я помню "Безымянную звезду". Но, по-моему, героиню очаровал не столько городок, сколько личное обаяние учителя, у которого она ночевала. По контрасту с ее столичным любовником, который думает, что, если содержит девушку, то может орать на нее и отвешивать оплеухи, будучи в плохом настроении. А тут такой милый провинциальный красавец с ясными глазами, показывает Большую Медведицу и обещает назвать ее именем новую звезду. Эффект сногсшибательный для содержанки, не избалованной такой романтикой.
Лиля только покачала головой. Прямолинейность Ники уже давно ее не шокировала. Подруга была так же прямодушна и в своих газетных публикациях, и это часто возмущало и даже злило читателей, но все равно они с нетерпением ждали новых публикаций Вероники Орловой в каждом номере "Невского телескопа".
- А, послушав "не Эсмеральду", она включила благоразумие и решила, что даже обаяшка-учитель с Большой Медведицей не скрасит ей осеннюю слякоть, зимние метели, весеннюю распутицу и отсутствие привычного комфорта. И уж лучше хамовитый, но богатый любовник, который освобождает ее от всех забот, чем мечтатель, который говорит красивые слова, но всю зарплату тратит на книги и читает их вместо того, чтобы прибить полку или починить подтекающую крышу. Конечно, слушать его интересно, но, по-моему, он больше влюблен в мечту, чем в девушку. Провести вместе ночь было классно, но уже через неделю он заметил бы, что его звезда тупа, как пробка, изнежена, за всю жизнь прочитала полторы книги и даже яичницу не поджарит - только наляпает желтком и сожжет сковородку. А ей обрыднет обливаться из лейки в корыте, спать на тахте, где пружины в задницу впиваются, и разгребать доисторические завалы в холостяцкой берлоге. И она, подумав, решила, что Большая Медведица этого не стоит, а Григ, хоть и орет на нее, как пастух на буренку, но хорошо ее обеспечивает и оплачивает все ее капризы. Да и потом, ему тоже небезразлична Мона. Иначе он не стал бы заморачиваться ее поисками. Такому человеку не проблема быстро найти новую любовницу. Мало ли красоток, которые только и мечтают сесть на шею богатому папику. Как в том клипе: "На ла-аааа-аабуте-ееенах и в восхитительных штана-ааах..." - фальшиво пропела Ника, подражая певице. - В театрах и на выставках от них не протолкнуться. Принаряженные, умело подкрашенные, на каблуках, стреляют глазками и с умным видом обсуждают Мане и Моне, Малера и Глинку, Вербера и Кафку, чтобы произвести впечатление не только своей красотой, но и интеллектуальным багажом. Пишут акварельки "постелью", - Ника прыснула, вспомнив обмолвку героини клипа, - сочиняют стихи со сложным философским подтекстом... И готовы разорвать в клочья конкуренток в борьбе за внимание подходящего мужчины! Ты бы послушала их разборки, когда они думают, что их никто не слышит! Однажды я была в концертном зале, готовила репортаж о новом дирижере и из кабинки в дамской комнате услышала такой диалог! Такие выражансы! Не во всякой подворотне такие перлы услышишь!
- Так вот где ты проводишь свободное время! - притворно ужаснулась Лиля.
- Ну, по работе где я только не бываю... Ну вот, я думала, что это какие-то проститутки или гопницы выясняют отношения, еще удивилась, как они прошли в здание. И выглянула. Это были две барышни, очаровательные девочки-"ромашечки" из хороших семей, любительницы инструментальной музыки, Альбера Камю и ванильного латте, которые в фойе брезгливо поджали губы, увидев, что я в джинсах и кроссовках. Это оскорбило их взор. А в туалете они выясняли, кто из них первой положил взгляд на парня с телефоном "Верту" и что будет с той, которая вздумает отбивать его внаглую. Еще немного - и они подрались бы, как лиговская шпана...
- Так вот, - Ника закурила на ходу, - наверное, и в те времена, когда происходит действие "Звезды", таких барышень тоже было много. И Григу, когда от него ушла Мона, было достаточно только пальцами щелкнуть, чтобы к нему очередь выстроилась. Но он всю ночь искал пропавшую любовницу, объехал все станции и полустанки, принял ее обратно даже после измены, оплатил учителю музыки пастушеский рожок, только чтобы Мона согласилась вернуться. А это все же поступок! И она решила: хоть он и хам, но с ним у нее все-таки налаженная стабильная жизнь. А у Миройю осталась память о прекрасной несбыточной мечте, о волшебной встрече, не испорченная впечатлениями от капризной белоручки, которая даже посуду не вымоет, чтобы не повредить маникюр.
- Ну да, - не сразу согласилась Лиля. - Я хотела тебе возразить, но сейчас думаю над твоими словами и понимаю, что ты права. У Марина и Моны было мало шансов отметить золотую свадьбу, они слишком разные, как люди с разных планет, и у них неминуемо начались бы разногласия. Это только в любимых романах Изауры все проблемы между влюбленными легко решаются в постели. В жизни бытовые разногласия часто убивают самую жаркую страсть.
Ника рассмеялась:
- Чем думали ее родители, выбирая имя дочери? Изаура Гаврилова! Бедняга.
- Ну, тогда вся страна прикипела к экранам, наблюдая "страсти на фазенде". А потом девочек стали называть Марианнами, Розами, Асусеннами...
- Да... С таким именем только и остается, что читать любовные романы. Когда родители дают необычное имя ребенку, они вкладывают в это какую-то свою мечту вместо того, чтобы подумать, каково придется сыну или дочери в школе, в вузе, на работе... Изумленные глаза, хихиканье, шуточки, кручение пальцем у виска... Если я когда-нибудь надумаю родить, назову ребенка самым простым именем. Миша или Таня.
- Только не Данилой, - попросила Лиля, - сейчас почему-то все помешались на этом имени. В любой песочнице каждый второй мальчик - Даня.
- Да, с фантазией у молодых мамочек туговато. И еще неизвестно, что хуже: или какой-нибудь Луис Альберто Иванович Бубликов, или Данила Стотысячный.
- Что ты успела прочесть у Сигюрдссона? - вернулась к исходной теме разговора Лиля.
- "Игру красок" и "Письмо пастора Бёдвара". Над "Письмом" даже чуть не всплакнула. Иногда идешь на обычную воскресную прогулку с любимой женой и не ждешь, что в такой прекрасный летний день все, чем ты жил, чем дорожил, полетит ко всем чертям. Пастор был просто не готов к такому.
*
Майскими вечерами в Мариенбурге темнеет поздно. Расцвеченное серебрящимся розовым светом небо видно лучше, оно не прячется за громадами высотных домов. Стих даже легкий ветерок. Ничто не нарушало тишину, и девушки беседовали вполголоса, боясь потревожить ее. Они сидели на только что отремонтированном крыльце. Снова была суббота, и эти выходные Вероника снова проводила у Лили. Всю неделю Ника работала над подборкой статей о потенциальной опасности от чрезмерного увлечения селфи и Инстаграмом.
- Пока девчонки просто вкалывают в губы силикон и фотографируются у "Феррари" в автосалоне, это забавно, - мрачно сказала Ника, щелкая зажигалкой. - Монтируют себя с Мэттом Дэймоном или Джастином Бибером, ретушируют дефекты фигуры на фото... Забавно. Но когда они лезут на крышу, на перила моста или позируют на фоне разбитой машины и реанимобиля, это уже тревожно. Эдак они еще и сами начнут что-то разбивать или поджигать для эффектного фона к селфи.
- Это ты уже преувеличиваешь, - Лиля тоже закурила. - Сейчас, конечно, у молодежи крыша поехала на селфи, но не настолько же!
- Ты даже не представляешь, насколько, - Ника полистала блокнот. - Вот, послушай: на проспекте Энгельса 17-летний школьник сорвался с крыши высотного дома, искал выгодный ракурс для селфи. Сейчас в критическом состоянии. На Финике 20-летний студент пытался проскочить "зайцем" на "Ласточку" и на бегу снимал себя на смартфон. Но не рассчитал прыжок через терминалы, сломал ногу и руку и ушиб голову о кофейный автомат. Что самое интересное, при этом его смартфон остался целехонек, хоть и выпал из рук при падении, и заснял все от и до, но вместо первой десятки Ютуба видео попало в Следственный Комитет. На Лиговском проспекте "Форд" сбил 12-летнего мальчика на переходе. Когда водитель и прохожие пытались оказать ребенку первую помощь в ожидании "Скорой помощи", рядом остановилась парочка, сделала селфи и осталась понаблюдать за происшествием, периодически целуясь взасос и пошлепывая друг друга по попке. А потом, беседуя со мной, они искренне недоумевали: а что они такого сделали?! И это не только в Питере, я читала о подобных случаях и в других городах. Стремление сделать эффектный кадр или видео и получить за него лишние несколько тысяч "лайков" для некоторых перевешивает моральные нормы и даже инстинкт самосохранения...
Лиля потрогала новенькую ступеньку.
- Я читала, - задумчиво сказала она, - что однажды, когда Федерико Феллини лежал в больнице, он увидел за окном своей палаты человека с фотоаппаратом. С трудом повернув голову, режиссер спросил: "Тебе не стыдно?". "Нет, - ответил фотограф, - ведь это вы меня придумали!". Он имел в виду героя одного из фильмов Феллини, Папараццо. Это имя стало нарицательным для тех, кто готов цепляться вверх ногами за дерево и подглядывать в окно спальни ради интересной фотографии. А сейчас продолжатели дела Папараццо давно переплюнули основоположников...
- Это тревожный симптом, Лиля, - нахмурилась Ника, - если люди ставят "лайки" под фотографией выше собственной жизни и готовы юродствовать даже рядом с местом аварии, значит, что-то очень неправильно повернуло в развитии общества, а мы упустили момент, когда это было еще можно легко остановить.
- Да, упустили, - повторила Лиля. - Но ты думаешь, что уже ничего нельзя исправить, и эта болезнь неизлечима?
- Шанс есть только тогда, когда люди сами захотят измениться. Если суррогаты застят человеку весь мир, значит, ему чего-то не хватает в настоящей жизни. Когда у тебя есть смысл жизни, ты не будешь заполнять пустоту заменителями.
Лиля помолчала, вспомнив один рассказ из исландского сборника, "Тени". Это была история молодой женщины, которой муж подмешивал наркотик. Героиня пребывала в приподнятом настроении, радовалась игре в снежки, теплому камину, вкусному домашнему хлебу и обожала своего мужа, который дарил ей радость. Пока не оказалась в больнице, где ее только чудом спасли от передозировки. Выходя из наркотического дурмана, девушка тосковала по утраченной радости и умоляла вернуть ей мужа. Она практически забыла свою прошлую жизнь, родителей и была уверена, что больница - это кошмарный сон, из которого ее может вывести только муж. А он, арестованный за то, что едва не отравил жену наркотиком, на допросах пытался откреститься от обвинений, утверждая, что девушка сама добывала и употребляла дурман...
В конце рассказа выписанная из больницы героиня потерянно сидит на остановке автобуса под дождем... "Интересно, сможет ли она вернуться к нормальной жизни и понять, что кошмаром было именно то, что проделывал с ней муж? Финал остается открытым, каждый читатель может "дописать" его сам. Своеобразный тест на оптимизм или пессимизм. В самом деле, почему некоторые люди заполняют свою внутреннюю пустоту суррогатами и думают, что это и есть жизнь?..".
Ника потерла глаза.
- Очень устаю, - сказала она, - на неделе спала три, четыре часа в сутки. Эта тема съела все мое время.
- Тогда тебе лучше выспаться в выходные, - Лиля взяла у подруги блокнот. - Зачем ты так себя нагружаешь?
- Я тебе уже говорила: не могу думать о себе, когда с людьми происходит такое. Может, кому-то это пофигу, но у меня душа болит, и я не могу наплевать на этих людей и работать только с 10 до 18, а вечером тупо щелкать пультом от телека...
- Я работаю не с 10 до 18, а с 11 до 20, - заметила Лиля, - но...
- Тебе тоже не пофиг. И ты на своем месте тоже стараешься помочь людям обрести интерес к настоящей жизни. Я видела, какой была библиотека в "Мадриде" раньше. Полторы книги, обгрызанные мышами, перегорающие лампочки, плесень на стенах и заведующая, которая работала не по графику, а по желанию. Конечно, в такую библиотеку никто не ходил. А ты делаешь все, чтобы она стала популярной. Плохо, что в некоторых селах на библиотеки давно наплевали; книги хранятся чуть ли не в погребе, библиотекари весь день от скуки мух линейкой шлепают за колченогим столом, зато в "наливайке" всегда очередь стоит, а молодежи только и остается, что по кустам зажиматься с седьмого класса. А потом в той же "Пусть Говорят" обсуждают падение нравов в деревне, беспробудное пьянство и разврат. Ахают, разводят руками. А все просто: если бы людям было, куда пойти на досуге, кроме винного магазина и кустов, может, они не пропивали бы тогда и не про...ли последний ум. Побольше бы таких людей, как ты, и, глядишь, у Андрея было бы меньше передач из серии "Эта ужасная деревня".
- Это отнимет у него бутерброд с икрой, - рассмеялась Лиля.
- Отнюдь. У него останутся еще свадьбы и разводы селебритис, любовные драмы Рублевки и "Аффтар жжот-150", как ребенок упал с горшка, держа в руках тарелку с манной кашей, а две блондинки надули себе губы размером с дирижабль, - Ника взяла чашку остывшего ромашкового чая. - За это лучше платят... М-м-м, какой аромат!
- Ника, ты язва.
- Такая уж я есть!
Разбирая сумку, Ника чертыхнулась:
- Ну вот, опять пижаму забыла!
- Может, дать ночную рубашку?
- А, ладно, ночи уже теплые, посплю в длинной футболке, - Ника зевнула. - Когда у тебя отпуск?
- В июле.
- Какие планы?
- Еще не решила.
- У меня тоже отпуск в июле. Если хочешь, приезжай. От моего дома теперь ходят прямые автобусы в Выборг. Ты все еще интересуешься скандинавской архитектурой? Теперь туда еще легче стало добираться.
- Твой дом впечатляет, я погуглила его фото, - Лиля достала из шкафа постельное белье и застилала кровать. - Сколько там парадных?
- "Всего" двенадцать.
- В таком доме, наверное, жильцов больше, чем во всем Мариенбурге, - рассмеялась Лиля. - Ладно, отдыхай... Говоришь, прямые автобусы в Выборг?
- И остановка прямо под моими окнами.
- Давно я уже не была в Выборге...
... Ника погасила свет и с наслаждением забралась под теплое одеяло. На мягкой перине Лилиной бабушки сладко заныло усталое тело, расслабляясь впервые за неделю. "Как же я устала! Но иначе не могу. Мне нужна цель, мне нужно дело, мне нужно чувствовать себя полезной. И еще мне нужны хорошие друзья, которые принимают меня такой, какая я есть и правильно понимают...".
Глубоко вздохнув, Ника повернулась набок и заснула. В соседней комнате Лиля, дочитав рассказ о путешественнике, прожившем несколько лет в стойбище эскимосов, тоже погасила свет...
ЧАСТЬ 2
Мариенбург, Гатчина.
До открытия библиотеки оставалось еще около часа, и Лиля зашла на рынок. Она любила бывать там, здороваться со знакомыми продавцами и отвечать на их вопросы о новых книгах, свежей прессе и предстоящих культурных мероприятиях. "Впереди День Библиотекаря и День России, а потом до самого отпуска - затишье, - Лиля купила шампунь и стиральный порошок и стала придирчиво рассматривать кроссовки, выставленные на столике у магазина. - А в июле я еду в Питер!".
Снова был четверг, завтра - выходной, а вечером приедет Ника. По телефону она сказала, что дочитала сборник СИгюрдссона и привезет книгу. Голос у подруги снова был усталый - как всегда, когда она с головой уходила в новое журналистское расследование, забывая о сне, еде и отдыхе. "Восьмичасовой электричкой приеду, - сказала она. - Не терпится обсудить с тобой книгу! Ох и неделя выдалась!".
Конечно, библиотека в поселке не шла ни в какое сравнение с петербургскими или столичными книгохранилищами - маленькая, без новейших технологий и креативных инсталляций. Но ее маленький зал, с пышным тюлем на окнах и уютным зеленым абажуром никогда не пустовал. Люди приходили не только за книгой или журналом; им нравилось посидеть за резными столиками под вьющимся цветком, который пустил зеленые плети через всю стену; поговорить с библиотекарями. Всем казалось, что, пока в окне библиотеки за кружевными занавесками горит свет и нежно розовеет Лилина любимица, комнатная роза, все будет хорошо и спокойно.
Когда недавно предприимчивый бизнесмен решил, что библиотека в поселке - это излишество, зато помещение идеально подойдет для нового отделения его конторы "Деньги за 5 минут", мариенбуржцы дружно встали на защиту читальни. В своем протесте они сплотились, как один. "Зачем нам лавка ростовщика? - таково было общее мнение. - Давайте мы сами будем решать, что нам нужно!". Обозленный бизнесмен, убежденный, что за книгой можно и в Гатчину съездить или обойтись и без нее, шел на все. Он подключил своих друзей из местного истеблишмента и из теневых структур; в библиотеке начались нескончаемые проверки; дважды разбивали окна; прорывало трубу, выбивало пробки, зимой ломалось отопление, врывались хулиганы. Лиле и Елене Владимировне звонили по ночам, возились под окнами, присылали записки с угрозами... В поселке об этом быстро стало известно. Люди, как могли, защищали библиотеку и ее сотрудниц. Ника практически переселилась в Мариенбург и разразилась такой гневной подборкой статей, что шум дошел не только до Петербурга, но и до Москвы. Несколько недель крохотный поселок в Ленобласти не сходил с первых строк новостей. Когда в поселок явилась съемочная группа популярного ток-шоу на Первом канале во главе с ведущим, чтобы сделать передачу о наглом нуворише, отбирающем у людей библиотеку ради барышей, покровители бизнесмена махнули рукой: "Сдалась тебе эта изба-читальня, другую найдешь! Х... с ними! Попадешь под следствие, мы тебя вытаскивать не будем!".
Угроза миновала, и снова в маленьком уютном домике горел свет в окне, Лиля и Елена Владимировна приветливо встречали читателей, а их было много, как никогда - люди тянулись к библиотеке, которую отстаивали сообща. Из Петербурга прислали большую партию новых книг, и Ника пришла в библиотеку, чтобы помочь Лиле их расставить. "Если даже в наше прагматичное время такое возможно, - сказала она, - может, еще не все потеряно для цивилизации!". "Вечные ценности потому и вечные, - ответила Лиля, - во все времена идет борьба между духовностью и холодным расчетом. И там, где второе одерживает победу, люди теряют те качества, которые делают человека личностью, и тупеют. А если они способны противостоять этому, то становятся сильнее!".
Лиля расставляла читательские формуляры по алфавиту, отмечая должников. В субботу Елена Владимировна отправит им напоминание. "Как всегда: Изаура просрочила любовный роман; Реутов зачитал книгу о тракторах, а младшая дочка Мартыновых второй месяц задерживает энциклопедию для девочек!".
Хлопнула дверь, и в зал вошла крупная блондинка в форме, Дина, контролер на железной дороге.
- Фу-у, отработала! - шумно выдохнула она. - Ох и смена выдалась! Привет, Лиля! Что предложишь?
- Как всегда? - полистала ее формуляр Лиля.
- Ага, что-нибудь завлекательное на выходные. А моему малому нужны "Отцы и дети", им на лето задали.
- Посмотри на стенде новинок, там новая Андреева и две Устиновых. Донцовой пока нет, но в понедельник подвезут три новые книги из Питера.
- Отложишь одну для меня, о-кей? После смены устаю, как верблюд, нужно разгрузить мозги. Ох, Лилька, бедные дети: такой список на лето получили, что и за полгода не прочитаешь! А ведь все спросят. Детям же и отдохнуть надо, верно? Я своего заставляю читать, но разве за ним все время уследишь? Только я на работу, он тут же на улицу к товарищам! Ох, дождется, что я его дома буду запирать, пока норму не прочитает!
- Это не поможет, - возразила Лиля, - если Витя сам не заинтересуется чтением, его не заставишь полюбить книгу.
- Так разве можно заставить любить?! - совершенно искренне удивилась Дина, расписываясь за книги.
*
Вероника была в обтягивающей черной майке и серых джинсах. Лицо и открытые руки уже слегка позолочены первым майским солнцем.
У замысловатого деревянного дома, некогда бывшего дачей "декадентской Мадонны" Зинаиды Гиппиус, а ныне превращенного в кафе для проезжающих, Ника брякнула сумку на землю и щелкнула зажигалкой:
- Давай перекурим? В Питере запрет-знаков налепили на каждом шагу. Скоро и в собственном сортире покурить не дадут!
- Что тебя так завело? - Лиля тоже вытащила пачку. - Уж точно не знаки "Но-смокинг"?
- В каком же прекрасном месте ты живешь, - Ника тоскливо посмотрела на резной балкон и ажурную крышу дома, добротного, но в то же время легкого, изящного, устремленного вверх. - Кстати, у Гиппиус был неплохой вкус, в таком домике и я бы не отказалась отдыхать за городом!
На площадь въехали два автобуса; водители деловито направились в закусочную, а туристы рассыпались по площади. Они шумно галдели, фотографировали все вокруг, громогласно обсуждали маленькое здание вокзала, потрескавшийся асфальт, деревянную будочку, стыдливо притулившуюся за станцией. Две девицы сделали селфи на фоне дома Гиппиус, старательно выпячивая накрашенные губы. Группа мужчин двинулась к "Полушке", на ходу обсуждая, что взять - "Балтику" или "Оболонь". Надменная блондинка в ярко-розовом костюме, дефилирующая на огненно-красных каблуках, громогласно заявила, что в жизни не стала бы снимать дачу в таком Богом забытом месте, где даже автостанции нормальной нет. "Негде купить журнал, негде выпить кофе! - разглагольствовала она, держа за руки двух пухлощеких, перемазанных шоколадом детей. - Как будто тут время остановилось лет 50 назад! Наверное, на детской площадке тут до сих пор стоит нос от самолета, расписанный под космический корабль!". Дети громко, с двух сторон, заканючили, что хотят мороженого. "В Питере куплю! - возвысила голос мамаша. - Воображаю, какое тут мороженое, наверное, старше моей бабушки! Опять животики болеть будут!".
Лиля покраснела от обиды. Эта надменная красотка с характерным московским "аканьем" выставила ее родной Мариенбург какой-то убогой дырой.
- А уж грязи-то! Живут, как свиньи! Девушка, вообще-то, там, где дети, не курят! - переключилась блондинка на Нику, поймав ее неприветливый взгляд. - Или тут не слышали даже о том, что цивилизованный мир борется с курением?!
Мальчик противно заныл, что хочет в туалет, и потянул мать к будочке, куда уже выстроилась очередь.
- Ну нет! - скривилась блондинка. - В этот сарай вы не пойдете! Вон к кустикам отойди и давай!.. Девушка, я к вам обращаюсь! Вы видите, что тут дети, и дым пускаете?! Назло, что ли?!
- Я не домой к вам пришла курить! - резко ответила Ника, - это вы сюда приехали и хамите! Здесь как раз живут культурные люди, иначе вам бы уже давно ответили как следует!
Блондинка презрительно фыркнула и смерила взглядом ярко-красный домик с кассой и залом ожидания и узкую платформу.
- Да уж! Видно вашу культуру! - процедила она.
- Вашу тоже! - Ника едва успела подхватить с земли сумку. - Эй! Здесь вообще-то площадь, а не отхожее место!
- Сначала приведите в порядок места общего пользования, чтобы мне не противно было вести туда моего ребенка! Своих родите, и пусть они ходят в эту грязную будку! - взвизгнула блондинка. - О, нет! Вряд ли мне захочется приехать сюда в ближайшие десять лет! Это не то место, где я посоветую друзьям провести отпуск!
- Да хоть сто лет не приезжайте! не выдержала Лиля. - У нас, конечно, не Куршавель, но мы тут живем. И, наверное, Зинаида Гиппиус, которая снимала эту дачу, была не глупее вас!
- Она, небось, и не знает, кто такая Гиппиус, - фыркнула Ника, - и тоже думает, что "Агния Барто - это, наверное, по хожу, мама". На канале "Ю" про Серебряный век не рассказывают, и в "глянце" про декаданс не пишут... Пошли, Лиля, не мечи бисер перед кем попало!
- Хамка! - взвизгнула блондинка и уронила в грязь белую лаковую сумочку. - Ах, ... твою мать! П...ц "Виттону"!
Ника обернулась и звонко расхохоталась.
- Какие изысканные манеры! - воскликнула она.
- Видно, в "Вог" и "Элль" ничего не пишут о запрете мата в общественных местах! - подхватила Лиля. - Или кое-кому закон не писан!
Все еще смеясь, девушки зашли на рынок.
- Нет, ну у меня даже настроение поднялось! - хохотала Ника. - Фельетон будет классный!
- Ты пишешь фельетоны?
- Иногда, когда хочется пошалить. А эта дамочка сама просится на бумагу!
- Это точно. Критику разводит, а сама - мыльный пузырь, и ничего больше!
- Стесняешься сказать, что считаешь ее кошкодранкой, ищешь эвфемизмы?!
- Эти словеса больше по части одной моей подруги, которую ты каждый день видишь в зеркале!
Весело пикируясь, девушки закупили продукты; Ника прихватила сборник любимых судоку.
- Опять в наши края? - приветливо спросила Нику продавщица, которая, как и все в поселке, хорошо знала петербургскую журналистку и уважала ее за участие в спасении библиотеки.
- На выходные, как обычно.
- Приятного вам отдыха!
*
- И все-таки, почему ты на таком взводе? - спросила Лиля, когда они шли по затихающей к вечеру улице. - Я не успела тебя расспросить, когда на нас налетела эта скандалистка...
- Да ну, - поморщилась Ника, - мне, как Верещагину, "за державу обидно". Понимаешь, все тротуары исписали рекламой: "Маня, Таня, Клаша, Глаша, любовь, морковь, 24 часа"!
- Что? - не поняла Лиля.
- О, господи, да телефоны, по которым можно пригласить девочку на пару часов. Под ноги смотреть противно. Даже на Литейном, невдалеке от дома номер четыре, пару номерочков написали, совсем страх потеряли! А на Ленсовета перед самой Чесменской церковью телефоны "девчонок-красоток" свежей краской блестят... Перед церковью, Лиля, понимаешь? Я не ханжа, но, когда такое увидела, мне аж поплохело. Это же до чего дошло!
- Ты бы не трогала в "Телескопе" эту тему, - помрачнела Лиля, - что они у церкви свой "товар" рекламируют, я не удивляюсь. О совести и морали эти "бизнесмены" давно позабыли. А вот то, что они возле ТАКИХ зданий не боятся свои телефончики рисовать, значит, что они уверены в своей безнаказанности, уверены, что их от любых проблем с законом отмажут...
- Ага, то же самое мне и редактор сказал, когда я только заикнулась. И добавил, что если я буду своевольничать, то при первом же сокращении мне накидают замечаний и вытурят по статье. Аж лысина побагровела, я боялась, что его Кондратий стукнет. И чего завелся?! - Ника ожесточенно зафутболила камешек под ногами. - Сам, что ли, по этим номерочкам позванивает, сатир хренов?!
- Ника! - охнула Лиля.
- А что? Сатир и есть. На летучках всех баб глазами раздевает, да только кому такой, пузатый и кривоногий, нужен? Только Даше-Глаше и только за тысячу в час. Блин! - Ника снова пнула камешек. - Еще пишут: "Любовь, 24 часа, 1000 р. в час". Хоть бы уж слово "любовь" не поганили, писали бы честно... - и Ника произнесла крепкое словцо, более грубо характеризующее то, что предлагают за тысячу рублей девушки на тротуарах.
- Ну ты даешь! - прыснула Лиля.
- Ты же со мной согласна, Лилька, что любовь за тысячу в час не продается? О настоящей любви пишут книги, которые читают через века, а не объявления на затоптанном тротуаре!
- Так ты из-за этого на взводе?
- Пожалуй, - признала Ника. - После Марии Кюри, Софьи Ковалевской, Жорж Санд, Симоны де Бовуар, Валентины Терешковой и прочих остаются еще мужики, которые видят в женщинах только объект для удовольствия или живой товар. Тьфу!
- "Я любви искала и не нашла, теперь буду искать золота, - процитировала Лиля. - На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Я - вещь! Вот слово для меня и найдено!".
- Ну нет, я не Лариса Дмитриевна, - спешно перебила ее Ника, - слава Богу, розовые очки я давно сняла и не буду сходить с ума от любви к эгоисту-мажору... О, ты уже и замок на калитке заменила? И когда только успеваешь?
- Антон помогает, у него отпуск. Проходи.
- Кстати, в наше время история Ларисы закончилась бы без трагедии, - в гостевой комнате Ника поставила сумку в угол и села, чтобы расшнуровать ботинки. - Все-таки современная свобода нравов не так плоха, как считают бабули на скамейках. Тогда потерять невинность до свадьбы было немыслимо, позор, девушке только и оставалось: или в реку, или в монастырь, или по рукам пойти. А сейчас на это смотрят проще, и никто не будет считать девушку пропащей из-за того, что у нее до свадьбы был мужчина. Да и свадьба, как таковая, уже уступила пальму первенства в списке приоритетов современной девушки...
- А попроще можно? - изобразила недоумение Лиля. - Чаво тако ты говорыш? Чаво за пальма така? МЫ тут дярёвня тупая, как считает барыня из столицы, и словей-то таких ня слыхивали!
- Ой, Лилька, хватит! - Ника от смеха повалилась на кровать. - Ну ты зажигаешь!
- Да, сейчас девушки в первую очередь стремятся получить образование, обрести специальность, добиться повышения на работе, "ну а мальчики потом", как в песне. Даже у нас уже есть такая тенденция, а уж в городах - и подавно.
- И я думаю, что это правильно, - Ника прилегла. - Твердо стоять на ногах, иметь свое место в жизни - это лучше, чем с родительской шеи пересесть на мужнину. А когда уже сама твердо стоишь на ногах, можно и о замужестве подумать, на равных. Потому что, если работает только муж, в какой-то момент он может начать попрекать жену: "Я деньги приношу, обеспечиваю семью, а ты даже на булавки не зарабатываешь, ты вообще никто и звать тебя никак, ты фефела, молчи и не рыпайся!". А если работают оба - жена всегда сможет ему ответить: "Извини-подвинься, я тоже зарабатываю, и в семье такое же право голоса имею, а не нравится - выход вон там!". И муж воздержится перед ней пальцы растопыривать. Вот почему лучше быть самостоятельными...
- Опять ты за "20 лет спустя" зацепилась? - спросила Лиля. - Сейчас скажешь про "жизнь в декрете"?
- Неправильный фильм, не тому учил девушек! - резко сказала Ника. - Вернее, может, тогда это считалось правильным, а сейчас такая матрона рискует в один не прекрасный день остаться "мадам Брошкиной". Таких мужей, как Соломин в фильме, уже не осталось, зато есть такие умники, которые скучают возле простушки-жены и начинают бегать налево да так и сбегают. Сколько уже об этом говорено в прессе, сколько брошенных жен на ток-шоу плакало, и у всех одна история: бросила вуз; ушла с работы, чтобы посвятить себя семье; родила, обабилась, опростилась, мужу стало с ней скучно - а тут очень кстати подвернулась ногастая-губастая, интересная во всех отношениях красотка без комплексов. Я всегда говорю, когда меня приглашают на ток-шоу о брошенных женах: "Девочки, даже если он - любовь всей вашей жизни, не бросайте институт, не уходите с работы! Хорошо, если вы с ним проживете до золотой свадьбы, но все-таки диплом и профессия дадут вам больше уверенности в себе!". Но сейчас же все такие умные, каждая же лучше знает, как поступать! Вряд ли они вообще что-то кроме заголовков считают и кого-то кроме себя слышат...
- Ты какая-то заведенная, Ника, никак не успокоишься, и явно не только из-за телефонов на асфальте и идиота-редактора, - Лиля подвинула стул и села, пытаясь встретиться взглядом с подругой. - Может, если выговоришься, тебя отпустит? Или это закрытая информация?
- Да, ты угадала, дело не только в телефонах шлюх... Понимаешь, у нас на работе, оказывается, такой гадюшник! Все только и говорят, что о возможном сокращении штатов, гадают, кого скорее могут уволить, и стараются проявить себя с лучшей стороны и параллельно обгадить соседа - мол, "лучше пусть он вылетит, чем я!". В глаза все милы, вежливы, дружелюбны, а повернешься спиной - так и норовят подножку подставить или камень в спину бросить. Я в этих "грязных танцах" не участвую, но противно смотреть на это пресмыкательство. Обрыдло, блин! - Ника подбила кулаком подушку. - Это лицемерие, эта игра на выживание!
- Ты только им этого не показывай, а то решат сделать слабое звено из тебя. А ведь для тебя "Телескоп" - это все.
- Вот я и приезжаю, чтобы отдохнуть и набраться сил. Чтобы потом всю неделю нормально общаться с "милыми коллегами"... Да ну их! Давай сменим тему, - Ника села и достала из сумки толстый том. - Возьми, завтра отнесем Елене Владимировне. Я, наверное, уже в списке злостных должников числюсь... А третья часть, продолжение "Часового механизма" и "Наваждений", есть? Тут в предисловии говорилось, что в середине 70-х Сигюрдссон работал над третьим романом из этой серии...
- Нет, он не успел завершить работу...
- Жалко, значит, так и не узнаем, как сложилась судьба героя. А мне было интересно, что у него будет с Кристин после ее вдовства и возвращения из Англии. Он-то готов ее принять даже после ее измены, с ребенком от первого брака. А она сильно изменилась, война ее переломала. Захочет ли Кристин вернуться к парню, который так и застыл на уровне подростка, воспитанного строгой бабушкой, и все тяготы прошли мимо него...
- Ну, не так уж и прошли. В "Механизме" рассказывается, что он некоторое время, как Тарковский, "баранку на два дня делил"...
- Все равно это не сравнить с войной, - хмуро сказала Ника. - Исландию она почти не затронула, а Англии сильно досталось. И в это время Кристин была там, потеряла мужа и с малышом на руках пробиралась под огнем в портовый город, чтобы сесть на пароход... После этого они стали, как на разных полюсах. А как ты думаешь, что могло случиться с Кристин и Паудлем дальше?..
- Не знаю, не задумывалась. Конечно, хочется надеяться, что у них еще есть будущее. Но мы можем только предполагать, а что задумывал автор - уже не узнаем...
- Сейчас Паудлю пришлось бы еще тяжелее, - Ника встала и начала разбирать дорожную сумку. - Да и в те времена тоже легче жилось людям с крепкими локтями и луженой глоткой...
- Сейчас он пополнил бы галерею "лишних людей", - согласилась Лиля. - Чацкий, Онегин, Печорин и Паудль. Вроде бабушка воспитывала его порядочным человеком. Но она не научила его бороться за место под солнцем, поэтому парень всю жизнь тушуется и уступает дорогу более горластым и напористым и так и живет на обочине. Печально...
- Жизнь на обочине - все равно что жизнь в декретном отпуске! - резюмировала Ника. - И зачем нам то и дело с явной симпатией преподносят героев, предпочитающих плыть по течению? Конечно, кому-то они покажутся милыми, симпатичными, просто лапушками, а я вспоминаю Долматовского:
Всегда в порядке, «добрые» -
Приятные, удобные,
Они со всеми ладят
И жизнь вдоль шерстки гладят.
Их заповедь — смирение,
Их речи — повторение.
Сияние улыбок,
Признание ошибок...
А я люблю неистовых,
Непримиримых, искренних,
Упрямых, невезучих,
Из племени колючих.
Их мучают сомнения
И собственные мнения,
Но сердце их в ответе
За все, что есть на свете.
Не берегут колючие
Свое благополучие,
И сами лезут в схватку,
И режут правду-матку.
А если ошибаются,
Больнее ушибаются,
Чем тот, кто был корыстен
В опроверженье истин.
Не у природы ль учатся
Они своей колючести?
Ведь там, где нежность скрыта,
Есть из шипов защита, - прочитала она. - И герои книг или фильмов мне нравятся сильные, решительные, бойцы, с которых хочется брать пример, а не умиляться всяким пластилиновым воронам, выбирающим путь наименьшего сопротивления!
- Тогда тебе понравится "Салка Валка", - Лиля достала с полки томик в голубой матерчатой обложке. - Роман как раз о сильной женщине с тяжелой судьбой, которой девушка бросает вызов.
- Спасибо. Когда вернуть книгу?
- Когда прочтешь.
- О-кей. А пластилиновых героев мне просто жалко.
*
Ночью Лилю разбудил грохот во дворе. Соседские кошки, привыкшие к тому, что домик заброшен, шастали по саду, как по джунглям. Вот и сейчас трехцветная Дуня, любимица Елизаветы Ивановны из дома напротив, свалила сушившиеся на садовом столе формы для выпечки.
Лиля вышла на крыльцо. Кошка, испуганная произведенным шумом, сидела на столе и сверкала в сумерках майской ночи зелеными глазами.
- Дунька, ты опять за свое? - спросила Лиля. - Почему ты не гуляешь в своем саду?
Кошка поняла, что ни веником, ни тряпкой ее не погонят, фыркнула в ответ и стала облизывать лапку. Весь ее вид говорил: "Ну и что тут такого? В твоем саду интереснее, чем на Лизкином английском газоне! А ты не ставь свои противные железяки там, где я гуляю!".
- Ну и нахалка же ты, - Лиля плотнее запахнула халатик. - Еще и по столам расхаживаешь, а мы тут едим!
Дуня недовольно передернула ушами с кисточками: "Ой! Сдался мне твой стол! Вытри потом и все дела! И вообще лапы у меня чистые!".
Проводив кошку взглядом, Лиля облокотилась на перила. После полуночи слегка стемнело, но на востоке синеватый сумрак уже зарозовел. Прохладная, пахнущая сиренью тишина окутала улицу. Заснули даже полуночники; ни одна машина, ни одна электричка не нарушали магию белой ночи в Мариенбурге. Лиля вспомнила белые ночи в Питере над Невой. Там к синему и розовому прибавлялся еще и серебристый блеск затихшей воды и золотистый - Петропавловского шпиля и купола Исаакиевского собора, и точеные силуэты разведенных мостов, под которыми до рассвета бесшумно скользят баржи и речные трамвайчики...
- "Речной трамвайчик тихо встал у сонного причала", - промурлыкала Лиля.
- Лиль? Тебя тоже кошка разбудила?
Ника в голубой пижаме в горошек вышла на крыльцо и остановилась рядом.
- У бабушки в последнее время не было сил их гонять, вот кошки и распоясались.
- Думают, что им тут парк, - Ника закурила. - Кстати, о парках: Удельный может накрыться медным тазом. Ты слышала?
- Да, знаю, что через него хотят провести участок КАД. Как будто нет другого места!
- Неймется им изуродовать город, - поморщилась Вероника. - То "Охта-Центр", то кольцевая дорога через парк... Представь, как смотрелась бы в Охте эта 400-метровая стеклянная дылда! Теперь лесопарк под угрозой, эта стройка его погубит!
- Я думаю, городские власти все-таки прислушаются к мнению общественности, - сказала Лиля, - и сами согласятся с тем, что экология важнее...
- Ага! Ты идеализируешь. Там самое удобное место для автострады. Перенести стройку на несколько километров слишком затратно. Дешевле вырубить несколько сотен деревьев явочным порядком. А если потом от асфальта, мазута и пыли захиреют остальные насаждения - это уже дело двадцать пятое, а люди поорут, поорут, и на то же место сядут, так рассуждают организаторы стройки... Знаешь, наши активисты уже выбрали себе деревья, которые будут защищать, если придут порубщики; каждый встанет у "своего" дерева, и таких желающих уже много.
- А свободные деревья еще есть?
- Парочка найдется, - понимающе улыбнулась Ника. - Но у тебя могут возникнуть проблемы, если ты придешь в парк... Я-то ничего, небольшой скандальчик только поднимет рейтинг, мой и "Телескопа", а ты?
- Думаю, в поселке все со мной согласятся, что сохранить уникальный лесопарк важнее, чем сидеть под корягой, как Премудрый Пескарь.
Ника одобрительно кивнула.
- Я думаю о книге Сигюрдссона, - сказала она, - сравниваю с исландскими сагами о героях. Там действуют сильные люди, которые выдерживают тяжелые испытания. А в ХХ веке писали все больше о рефлексирующих нытиках, любовных страданиях, несчастных женщинах, влюбленных в негодяев. В "Игре красок земли" парень готов руки на себя наложить из-за безответной любви к соседской вертихвостке. И он тоже как щепка в реке. Весь год страдал, ныл, места себе не находил. А когда его рассказ опубликовали в журнале, и родители решили отправить его учиться в столицу, воспрял. Конечно, в столице перспективы лучше, чем в омуте... А если бы не родители - еще лет пять размазывал бы сопли по рукаву. Сам не мог справиться с любовными страданиями, ждал, когда кто-то возьмет его за руку и выведет из кризиса...
- Необычная трактовка "Красок", - рассмеялась Лиля.
- Просто реалистический взгляд на вещи. А ты видишь повесть иначе?
Лиля смолчала. Возразить Веронике снова оказалось нечего.
- А пастора Бедвара в "Письме" мне даже жалко, - продолжала Ника, - пригрел змею на груди, - она села в кресло-качалку. - Помогал пареньку-рабочему устроиться в жизни, а тот ему преподнес "подарочек": ветвистые рога...
- Жена пастора - тоже не наивная овечка, - заметила Лиля. - В повести ей уже за шестьдесят, а ее дочери - 25 лет. Уж в сорок лет можно головой думать, а не бросаться на шею первому встречному разбитному мальчишке.
- И вот так в один миг рухнуло все, что было дорого пастору, - Ника закинула руки за голову и с хрустом потянулась. - Воспитанник оказался подонком. Любимая жена двадцать с лишним лет лгала и утаивала от мужа измену. А единственная и любимая дочь вообще оказалась не его дочерью. Одна случайная встреча, и все рассыпалось. Как золото лепреконов в ирландских легендах, которое на рассвете превращается в угольки...
- Кстати, - Лиля закурила и перебросила зажигалку Нике, - я скачала в интернете "Туманы Авалона", сделала две копии...
- Спасибо. Посмотрю еще раз с удовольствием. По-моему, это самая лучшая трактовка легенд о короле Артуре, прекрасной Джиневре, фее Моргане и Ланселоте Озерном. В "Туманах" они показаны не сияющими героями, а живыми людьми, которые не всегда идеальны. Они так же чувствуют, страдают и совершают ошибки, как и все люди...
- Три сестры, а какие разные, - задумчиво сказала Лиля. - Вивиана всем готова пожертвовать и любую подлость или мерзость оправдывает интересами Авалона. Подставить под удар сначала Гарлоу, а потом и Утера, заставить Игрейн изменить мужу, отобрать детей у матери, хитростью уложить в постель родных брата и сестру - цель оправдывает средства. Моргоза тоже на все готова, лишь бы возвести на престол если не сына, так пасынка, и стать при нем "серым кардиналом". Игрейн - самая порядочная из всех троих, но всю жизнь мучается комплексом вины за то, что не смогла противостоять натиску сестер, не уберегла любимого человека и детей...
- Раскаивается в чужих грехах, но и саам виновата - в том, что не смогла, как ее дочь 20 лет спустя, послать Вивиану вместе с Авалоном конкретно и далеко, чтобы больше не лезли в ее жизнь!
- Ты человек действия, Ника. Всех бы ты только посылала. А Игрейн - человек эмоций, более мягкая. Может, она и хотела бы вести себя иначе, но ей этого не дано.
- Поучилась бы у дочери - не пришлось бы уходить в монастырь с разбитым сердцем! Кстати, Джиневра в "Туманах" не похожа на другие трактовки ее образа. Тут она не такая беленькая овечка, а напротив, временами весьма зловредная бабенка, которая за словом в карман не лезет. Но это более правдоподобно. Потому, что все они прежде всего - люди, а идеальных людей нет. В мифах нам показывают героев без полутонов - или безгрешных героев, или прожженных злодеев, а в жизни все иначе и, если двор короля Артура существовал в реальности, то король и его окружение имели как достоинства, так и недостатки. Кстати, очень интересен образ сына Морганы и Артура...
- Мордреда?
- Да, его. Он в фильме показан, как мальчик, который в детстве хотел того же, чего и все дети, нормальную любящую семью. А вырос у тетки. Мать вечно занята своей личной жизнью: то влюбляется, то выходит замуж, то вдовеет. Вечно ей некогда даже слово ласковое сыну сказать. Отец никого, кроме своей обожаемой жены, не видит, и детей хочет только от нее, а Мордреда и знать не знает. Джиневра вообще пасынка в штыки приняла, почти изматерила на весь дворец. А Моргоза, хоть и вырастила его и обеспечила более-менее нормальное детство, все равно любила не столько племянника, сколько свои мечты о близости к трону.
- Но все-таки Мордред ее полюбил, - Лиля отошла к подоконнику. - Помнишь, когда Вивиана ударила Моргозу кинжалом, Мордред выхватил меч... И это явно было не из-за властных амбиций. Убили его приемную мать, которая была с ним с тех пор, как он себя помнит.
- Ну да, он хотел любить родителей, но им он был не нужен. Зато рядом все время была тетя, которая заменила ему и мать, и отца, и мальчик привязался к ней, с ней он не чувствовал себя одиноким. Вот и ударил мечом Вивиану, отомстил ей за гибель близкого ему человека... Да, мне его жалко. Если бы Моргана не забывала о сыне, увлекшись своими влюбленностями и замужествами. Если бы Артур иначе принял обретенного через 20 лет сына. Если бы Джиневра не орала на весь Камелот "Ублюдок!" и не смотрела, как на таракана в тарелке. Может, тогда Мордред не стал бы предателем, а сражался бы с саксонцами плечом к плечу с отцом.
- И, по-моему, когда он застукал Джиневру и Ланселота, у него было не только желание удалить от двора отцовского конфидента, но и обида. Парень видел, как отец любит жену и доверяет другу, а они вот так внаглую амурничают за его спиной...
Лиля снова щелкнула зажигалкой и открыла форточку. Ника сидела на кровати по-турецки, теребя русую челку. Она снова ушла в свои мысли, далекие от Лили, Мариенбурга и "Туманов Авалона", но потом встряхнулась:
- Да, живя в замке тетки, парень понял, сколько в людях дерьма, но, когда получил этому подтверждение, обозлился: пошло оно все на хрен, стоит ли оставаться порядочным, если вокруг - ложь, двуличие и сплошные камни за спиной и фиги в кармане! - Ника стукнула себя кулаком по крепкой коленке и сердито отвернулась.
- Волнуешься из-за сокращения? - спросила Лиля.
- Было бы, из-за чего. За себя я спокойна, просто противно смотреть, как все остальные на пупе вертятся, подсиживают, выслуживаются и льют дерьмо друг на друга. С первого взгляда - милый дружелюбный коллектив, а на самом деле - гадючье гнездо! Тяжело оставаться человеком среди гадюк. А мимикрировать не хочется. Лиля, может, мне бросить этот "Телескоп" к чертовой матери? Как ты думаешь?
- И что дальше? - Лиля бросила окурок в ведро и помахала рукой, разгоняя дым.
- Ну, не знаю, может, на Чукотку поеду, на белых медведей охотиться. Может, в Хибины поднимусь. А может, возьму рюкзак и пойду пешком к питомнику манулов в тайге... Ты слышала о манулах, Лиль?
- Да, читала. Сейчас они набирают популярность. Ника, а что потом, когда надоест охотиться, гулять по горам и любоваться таежными котами? Ты же не мыслишь себя без работы, "Телескоп" для тебя все.
- Кроме "Телескопа" есть и другие газеты...
- Думаешь, в других редакциях другие нравы? А если на новой работе ты увидишь ту же картину, то снова сбежишь в тайгу?
Резко скрипнула кровать; Ника поднялась.
- Думай, что говоришь, - резко сказала она, - убегают только трусливые или слабые люди...
- Ну извини, задам вопрос иначе: ты снова всех пошлешь на три буквы и закинешь на спину рюкзак? Ника, я же тебя знаю: без работы ты уже через неделю на стенку полезешь.
Ника опустилась на корточки у обогревателя.
- Да, ты права, - вздохнула она, - видимо, никуда я не уйду, ни в горы, ни в тайгу. но все равно, противно смотреть, как люди пресмыкаются и юлят, лишь бы избежать увольнения. Я бы так не смогла, даже если бы стояла первой в списке кандидатов на увольнение. Сейчас сокращают в основном пенсионеров, но поджилки трясутся у всех, кроме парочки молодых мамаш и компании офицерских жен. Первые хорошо знают свои права: их не могут уволить, пока их детям не исполнилось 18 лет.
- Если человека захотят выжить с работы, то найдут способ.
- Только не их. Слышала поговорку про "дождик идет"? Вот это как раз о них, - Ника поморщилась. - На работу они являются часам к 11, до обеда чай пьют и сидят на форумах для молодых матерей, все разговоры - только о подгузниках и присыпке, пишут только блицы "Срочно в номер", и на любое слово у них десять наготове. А вторые считают себя избранными только потому, что у них мужья с большими звездами на погонах и лампасами на брюках. И, что бы они ни вытворяли, никто не решится связываться с "мазаными". Такое ощущение, что главные в "Телескопе" они, а не редактор с секретарем... Смотрю на них и вспоминаю "Офицеров". Сейчас таких, как жена главного героя, наверное, уже нет...
- Да, - вздохнула Лиля, - помнишь ту сцену? "Товарищ генерал! Вы за вещами, или насовсем?".
- И жена генерала отвечает: "Да насовсем, Юра. Насовсем", - улыбнулась Ника. - Она всех в гарнизоне по именам знает; сына потеряла в войну и всех этих ребят родными считает, их с мужем большой семьей. А эти индюшки... Тьфу, даже говорить о них тошно! Ох, Лилька, я тебя совсем заболтала, а уже светает. Поспим еще или эта кошка нам раннюю побудку сыграла?
- Три часа, рановато для побудки. Надеюсь, Дуня больше не залезет сюда. А тебе нужно отсыпаться хоть по выходным.
- Мы пока еще в том возрасте, когда дефицит сна не столь ощутим, - но все же Ника забралась в постель и закуталась в цветастое одеяло. - М-м... Пуховая подушка, совсем как в детстве...
- Бабушка других не признавала и сшила мне в приданое несколько штук...
- Правильно считала, - Ника потянулась. - Ну что, споки-ноки, или уже доброе утро?
- Лучше споки-ноки, - Лиля высунула руку в форточку и закрыла ставни, расписные, украшенные резьбой, слегка набухшие за зиму.
Осторожно ступая в темноте, чтобы не скрипели половицы, Лиля вернулась к себе, сбросила халат и тоже закрыла ставни. В мае светало рано, и ставни очень выручали. За стеной засыпала Ника, что-то бормоча и ворочаясь. Через несколько минут заснула и Лиля.
*
Ника проснулась, когда стрелки стенных часов в виде деревенского домика степенно дотикали почти до десяти. Во дворе напевала Лиля, пропалывая клумбу. За деревьями прошумела электричка. "А скорые поезда по этой ветке не ходят, - подумала Ника, лежа на боку с закрытыми глазами, - местные даже этого развлечения лишены. Не станут же они ходить на перрон затем, чтобы посмотреть на электричку. Это уже не в диковинку...".
Ника повернуласьна спину и закинула руки за голову. В Петербурге она не могла себе позволить вот так нежиться в постели в десять часов утра и никуда не спешить. В шесть утра она вставала; в восемь - спускалась в метро, а через 45 минут уже входила в здание редакции, чтобы вернуться домой к вечерним новостям... Поэтому Ника так любила выходные в Мариенбурге и понимала, что без них было бы еще труднее вынести бурный ритм мегаполиса. В городе Ника не ведала усталости. Она могла всю ночь работать над статьей, которую нужно было сдать к 9 часам утра, а потом выйти на 12-часовой рабочий день. После хлопотливой подготовки номера Ника ехала на презентацию. Бегала пешком за 5-10 километров, чтобы сэкономить жетон метро; забывала пообедать, и казалось, что ее запас сил неисчерпаем. Но в Мариенбурге Ника понимала, как ей нужны эти два дня, когда не нужно вскакивать, бежать, смотреть на часы и лихорадочно глотать кофе у монитора, чтобы не заснуть от усталости...
Ника села и откинула одеяло. Она прекрасно выспалась и чувствовала себя полной сил. В коротких штанишках и футболке в горошек 33-летняя Вероника выглядела совсем юной. Короткие волосы забавно взъерошились, щеки разрумянились.
Брат Лили уже успел отремонтировать ванную комнату, и Ника с наслаждением приняла теплый душ. Конечно, без кабинки было не очень удобно, пластиковая занавеска не защищала пол от брызг, но это было лучше, чем плескаться в тазике или наспех ополаскиваться в сарайчике с бочонком, где вода заканчивается в самый неподходящий момент.
- Ты сегодня выглядишь лучше, - заметила Лиля, когда подруга вышла на крыльцо. - Вчера у тебя был такой вид, будто ты вот-вот схватишь весло и начнешь крушить все вокруг.
- Я просто устала, - вздохнула Ника, - хреновая неделька выдалась. Да и в отпуск я в прошлом году не ходила. Два года без отдыха - это слишком даже для меня... Лилька, мне поручили сделать подборку статей о Лебедевке, проследить их работу изнутри. Омбудсмены со всех сторон получают жалобы из тюрем и решили проверить их таким образом. Это лучше, чем обычная инспекция. Даже о внеплановой проверке они как-то узнают заранее и ухитряются прикрыть все шероховатости, пока проверяющим выписывают пропуска на проходной. А так я внедрюсь и посмотрю на все без прикрас...
- И как ты это сделаешь, чтобы не "засветиться"? - Лиля вынесла из летней кухни большую сковородку с омлетом и джезву с ароматным кофе.
Ника хмыкнула и разрезала каравай домашнего хлеба:
- Не имей сто рублей, а имей сто друзей... Тася работает как раз там, во внутренней охране. А мой знакомый, с которым мы ездили на байкерские слеты, может раздобыть любые документы, такие, что комар носа не подточит. Тася в июне собирается в новую Ладогу на свадьбу сестры, берет две недели за свой счет, а на замену порекомендовала квалифицированную служащую из Ростова, то есть меня...
- Ты? Из Ростова? - развеселилась Лиля. - А по произношению не подумаешь. Произношение выдает жительницу Приморского района!
- Может, еще и улицу выдает, профессор Хиггинс? - поддела ее Ника.
- А я и так знаю, без отгадывания: улица Савушкина! А с недавних пор - метро "Парнас", улица Дудина! Ника, а ты справишься?
- У меня черный пояс по тхэквондо с тремя данами, если ты об этом.
- А морально выдержишь?
- Да, - без колебаний ответила Ника.
*
Зал ожидания на станции одновременно был и кассой. Небольшой, но опрятный, отделанный деревянными панелями, с деревянными же креслами, он подошел бы для съемок фильма о 70-х годах. Билетный терминал здесь смотрелся, как инопланетный корабль.
Ника потыкала пальцами в клавиши, открывая расписание электричек. Лиля прошлась по залу, рассматривая памятки на стенах.
- Лилечка, - окликнула ее знакомая кассирша, - что, книгу уже принесли? Я за Панкратовой в очередь записывалась.
- Да, Клавдия Ивановна, в четверг принесли. Я предупредила Елену Владимировну, чтобы отложила ее для вас.
- Вот спасибо, Лилечка, в обед сбегаю. Я так ждала, когда третий том придет!
- Летнее расписание, - Ника вернула монитор на стартовую страницу, - две дополнительные утренние электрички с понедельника! На одной из них и поеду, а то зимой приходится в четыре часа утра вставать...
Девушки вышли из здания и не спеша пошли по улице Воскова к церкви.
- Знаешь, на Лебедевке даже в жаркий день знобит, - сказала Ника, - я туда проехалась, погуляла вокруг, и замерзла, как ледышка. Словно там каждый кирпич слезами пропитан и от горя заледенел...
Какое-то время шли молча. Мимо промчалась почти пустая электричка из Гатчины.
- А из Питера битком идут, - заметила Лиля, - к вечеру наоборот будет.
- А в несезон?
- То же самое. Многие любят проводить выходные в Гатчине. Красивый город.
- Угу.
- Насчет горя и слез... Туда ведь просто так не сажают.
- В СИЗО и по ошибке оказываются, или те, кого подставили... А уж в женском знаешь сколько баб за превышение обороны сидит? Тася мне кое-что рассказывает. Бывает так: мужик - пьяница, или самодур годами издевается над домашними, держит в страхе, вещи из дому выносит, последние сапожки зимой у ребенка отбирает, чтобы сменять на бутылку, а жену бьет смертным боем. Полиция на семейные ссоры реагирует вяло: сами, мол, разбирайтесь; соседям пофигу, у них хата с краю, а женщина в страхе живет: а если в следующий раз он ее пришибет? И однажды в отчаянии хватается за нож или сковородку. А потом ее судят за убийство по всей строгости. Судьи-то и прокуроры чаще всего мужики, и рассуждают так: сама, небось, виновата, пилила, наверное, мужа, как бензопила, или вела себя слишком вольно, вот муж и не стерпел, оплеуху отвесил, поучил бабу жизни; хорошую жену муж не бьет, а она, вместо того, чтобы усвоить урок, за сковородку схватилась? Мужская солидарность, понимаешь ли. И наказывают женщину за то, что была, по их мнению, плохой женой, подняла руку на мужчину. Или девушка отбивалась от насильника и ненароком покалечила его или убила. Тоже судят. Думают: "Небось глазки строила, в мини-юбке ходила, спровоцировала парня!". Насильникам ерунду какую-то дают, а женщина, за то, что защищалась, получает по всей строгости, как убийца. Иные "секс-гиганты" суда ждут под домашним арестом или подпиской, а девушку берут под стражу, как "сто пятую". Знаешь, сколько таких бедняг в Лебедевке? Или женщина украла в магазине батон потому, что с работы ее "ушли", а дома голодные дети или больная старуха-мать. Тоже в камеру! А сколько дурочек, которых "любимые" впутали в неприятности! Или какая-нибудь банковская кассирша, девочка после института, на которую хитрожопое начальство все свои "делишки" повесило! Таська говорит: еще немного в женском отделении поработает, и вообще всех мужиков возненавидит, сколько женщин из-за них страдает! А бывают и ошибки, но пока их разберут, человек месяцами в камере сидит. Так что не суди превратно. Ты вот "Реквием" Ахматовой читала? Она его написала, стоя в очередях в "кресты" с передачей для сына. А за что Льва Гумилева держали в камере? За то, что он - сын "врага революции". Ну, ты об этом больше моего читала. А помнишь, что ты мне про Ольгу Берггольц рассказывала? А Зоя Федорова, которую отправили на 10 лет в ГУЛАГ только за то, что она отказала Берии?
- Если ты напишешь в таком ключе, то это могут припомнить при сокращении. Отчаянная же ты, Ника!
- Да надоело, - Вероника пнула камешек. - Мужики мнят себя хозяевами жизни и совершенством, а нас - существами второго сорта, хотя самим уже давно нечем гордиться, кроме первичного полового признака. И злятся на нас, если мы не благоговеем перед ними "на том простом основании, что они МУЖЧИНЫ!!!".
- Да ты откровенная суфражистка!
- Знаю и горжусь этим. Как послушаю истории про Тасиных сиделиц, так и думаю: от этих придурков чем дальше, тем лучше. Если держать дистанцию, с ними можно общаться. А если подпустишь кого-то слишком близко к себе - только и жди, что он тебе подножку подставит и ноги вытрет. Как в "Скалолазе", помнишь? Я про подружку главгада говорю. Кстати, что-то с ней непонятно. На матерую бандитку она не похожа, на охотницу за наживой - тоже. И уже не дурочка влюбчивая. Как-то плохо сочетаются острый ум с такой слепой любовью к негодяю. Если она - пилот реактивного самолета, то не может быть идеалисткой. Не могла она не видеть, что за фрукт ее возлюбленный и во что он ее втягивает. Видела, но любовь оказалась сильнее? Это уровень какой-нибудь нашей халды, а не американской летчицы. Видела, но была уверена, что с ней он так не поступит? Очень смешно. Вообще детская наивность какая-то. В общем, мне всегда жалко ее, но что-то сценаристы с ее характером недоработали...
- И на старуху бывает проруха, - возразила Лиля, - как раз самые хладнокровные и прагматичные женщины влюбляются сильнее всего, может, только раз в жизни, но по уши. Эмоции, которые они привыкают держать под контролем рассудка, вырываются наружу и берут верх над здравым смыслом. Женщина просто слепнет, глохнет и глупеет, готова на любые жертвы, на все закрывает глаза, все заранее прощает. И так бывает.
- Ну, как сказать, - нахмурилась Ника. Слова Лили о прагматичных рассудительных женщинах, теряющих рассудок из-за любви, вызвали у нее опасение: "Да, а вдруг такая проруха возможна и для меня? И я тоже могу потерять разум из-за какого-нибудь ублюдка? Жесть!".
- Может быть, - нехотя согласилась она, - но я терпеть не могу "Москва слезам не верит" из-за такой вот сопливой сказки...
- Эта "сказка" получила "Оскара", если ты не в курсе.
- Да хоть десять! Не верю! Баба, которая уже больно обожглась из-за любви, сделала себя с нуля, закалилась в борьбе за место под солнцем, счастлива от того, что любимый вернулся к ней после недельного запоя, и умильно смотрит, как он ест. Блин! Мама от этого хэппи-энда всегда в восторге, а я аж вслух ругаюсь. Ведь это оскорбление всем умным и успешным женщинам, намек на то, что даже самые умные и волевые из нас только и мечтают, чтобы "был милый рядом", вот и все "женское счастье". Не ту установку девушкам дают!
Они вышли к караулке егеря Баранова и остановились у невысокой ограды. Около избушки толпились туристы с фотоаппаратами.
- А ты думаешь, что я неправа? - спросила Ника. - И думаешь, что "женское счастье - был бы милый рядом, ну а больше ничего не надо"? Или тоже считаешь, что женщина вправе свободно выбирать свой путь, не боясь, что на нее косо посмотрят и сочтут дурочкой?
- Ты так формулируешь вопрос, что он становится риторическим, - развела руками Лиля.
Рядом остановилась компания изнывающих от смеха подростков. Девушки кокетливо взвизгивали, а парни заковыристо матерились, перекрикивая друг друга.
- Дуры, на помойке, что ли, себя нашли? - вполголоса заметила Лиля. - Тоже мне, кавалеров себе выбрали. Я бы от такого сбежала даже с необитаемого острова.
- Я тоже срубила бы пальму, сделала плот и уплыла. И пусть он в одиночестве сплевывает, сморкается и ржет. Ему ведь ума не хватит тоже сделать плот...
- Да, сегодня мы в ударе. "Феминистки Петербурга и области, объединяйтесь в профсоюз!".
- И какое удивительно единство взглядов, за полдня ни разу не заспорили!
Смеясь и оживленно перешучиваясь, девушки вышли к белой с синими куполами церкви Покрова. Лиля достала из сумки два платка:
- Ты, наверное, опять свой не взяла?
- Конечно. спасибо, Лилька, что бы я без тебя делала!
ЧАСТЬ 3.
Санкт-Петербург.
В первый день июля Лиля с пухлой дорожной сумкой вышла из здания маленького вокзальчика и поднялась на узенькую платформу с выцветшим асфальтом и прикрыла глаза от нахлынувшей радости: вот он, долгожданный отпуск! Она едет в Питер! И Ника уже ждет ее и запланировала большую программу на месяц. Лиля предвкушала отпуск, полный ярких впечатлений.
За это время Антон с товарищами как раз перекроет крышу ее домика и утеплит стены. "И ты не будешь под ногами мешаться", - пошутил брат. "Ишь, командир полка, цветы поливать не забывай!" - шутливо надула губы Лиля.
Зазвонил мобильный. Это была Ника.
- Выезжаешь? - спросила она.
- Да, уже на платформе.
- Супер, а я уже на Балтийском. До встречи!
Подошла почти пустая электричка из Гатчины, и Лиля вкатила сумку в первый вагон.
- Мороженое, вода, сок, кто желает? - вошла вслед за ней круглолицая молодуха с тележкой.
Лиля купила "Святой источник" и откинулась на высокую спинку сиденья. Двери с легким шипением закрылись, и поезд отошел от мариенбургской платформы.
*
Ника ждала ее у выходных терминалов. В свободных черных джинсах и рубашке наподобие мужской она издалека была похожа на парня.
Лиля помахала ей рукой и поднесла билет к сканеру. Прибор пискнул, загорелся зеленый свет, и дверцы открылись перед девушкой.
- Прямо закрытый объект, а не город, - заметила Лиля, - странно, что они на станциях междугородних автобусов такую систему не установили.
- Смотри, накличешь, - Ника взяла у нее сумку, - да только толку мало от всей этой крутой аппаратуры, эти заграждения любой малолетний дебил перепрыгнуть может. Пока еще так только студенты балуются, охота им крутизну показать, а если завтра их примеру последует более серьезный парень с менее безобидными намерениями?..
- Ну тебя, - поморщилась Лиля, - опять нагнетаешь. Я так и поездов бояться начну.
- Забей. Думаю, сотрудники вокзалов думают так же, как и я, и позаботятся о том, чтобы улучшить терминалы так, чтобы их нельзя было перепрыгнуть.
Они вышли в город. Снаружи здание вокзала было забрано строительными лесами.
- Отпуск! - Ника блаженно прикрыла глаза, - первый за два года! - она закурила и перебросила зажигалку Лиле. - Как же я вымоталась!
- Ну и как твоя подработка?
- Ты же читала подборку.
- Да, читала, но что ты скажешь?
- А что тут скажешь, - Ника поморщилась. - конечно, зарплата у них хорошая; льготы, соцпакет, но я скорее предпочла бы шпалы укладывать. Если ты не толстокожая, если тебе не все пофиг, там тяжело будет. Люди там работают разные: одни панцирем обросли и даже удовольствие получают от своей службы, а другие все-таки людьми остаются. Одни - человечные, отзывчивые, другие - сволочи, относятся к "контингенту", как к скоту. И среди "постояльцев" всякие попадаются. Одних жалко, других не сажать надо было, а наподдать по заднице как следует, а третьи - поделом вору и мука, как говорится...
Ника выбросила окурок.
- Таське от начальства влетело, когда мои статьи вышли, - сообщила она, - вызвали ее на ковер, и зам начальника так орал, что чуть из штанов не выскочил. Мол, "змея на груди, шпионку привела в учреждение", и так далее, и еще далее. Потом, когда он наорался, начальница сказала: на первый раз прощает, а вот если бы я грязь начала выливать, Тасю бы уволили, а "Телескопу" иск выставили бы.
- А была грязь?
- Как же без нее. Но секретарь у нас - чистюля, почти все вычистил... Нет, конечно, разоблачений особых не было, но замечания были...
Войдя с продуваемой холодным невским ветром улицы в теплый шумный вестибюль метро, Лиля почувствовала себя так, словно уехала из Петербурга не год назад, а только вчера. Посмотрев на очередь в кассу, она отошла к автомату по продаже жетонов.
- Устала или съездим на Черную речку, когда разберешь сумку? - спросила Ника.
- Съездим, - с энтузиазмом сказала Лиля, - я совершенно не устала за час в электричке. Как там наш "Кофе-Хауз"?
- Процветает. Иногда я там бываю. А в субботу у Таси выходной, она предлагает встретиться в "12 апреля", поесть ее любимых чебуреков...
*
На "Парнасе" эскалаторов не было, с платформы люди выходили прямо к дверям. На фоне ярко-голубого неба силуэты новостроек казались еще выше и крупнее. Шумела оживленная площадь. Возле ряда магазинчиков и кафе толпился народ. Асфальт еще не просох после ночного дождя, и в лужах отражались белые курчавые облака. Солнце слепило глаза, но ветер пронизывал.
- Нормального лета в этом году, наверное, не будет, - Ника опустила закатанные рукава рубашки. - Июль, а мы до сих пор с длинным рукавом ходим. Несколько дней порадовались теплу, а потом снова-здорово.
- А я специально к отпуску новый купальник купила.
- Пригодится. Мы ведь в любую погоду искупаться можем. "Невские моржихи" зажигают!
*
В Никиной квартире на 12 этаже Лиля открыла окно в гостевой комнате:
- Вот это обзор! Красота!
- Тоже мне, красота, - усмехнулась Ника, - дорога сутками не затихает... Пойду, кофе нам заварю!
- А как там ваш стадион у "Цыпочки"? - спросила Лиля, разбирая сумку.
- Все так же, - откликнулась из кухни Ника.
- Сколько же лет его уже строят?
- Вроде бы восемь. Может, через пару лет закончат, к Чемпионату мира по футболу...
*
Ника поймала готовую сорваться с головы кепку, когда они шли по берегу пруда в ЦПКиО, и обернулась к подруге:
- Лиля, раз у нас появилась тенденция обсуждать, как могла бы сложиться судьба литературных героев, "если бы", то я тут на днях пересмотрела по местному каналу "Жестокий романс" и подумала: сейчас трагедии не случилось бы, современные девушки редко впадают в отчаяние из-за того, что любимый оказался подлецом. Да и все реже влюбляются так, что готовы умереть от любви. Брошенная девушка поплачет, поколотит посуду, пойдет за новой в магазин, зарулит в магазин обуви, увидев на витрине туфли своей мечты, познакомится с симпатичным консультантом, выпьет латте в кафе и из молла выйдет уже утешенной, а негодяю-бывшему, может быть, картошку в выхлопную трубу затолкает или карикатуру сделает в инстаграмме и забьет на него.
- Да и тогда у Ларисы выход был, - поддержала ее мысль Лиля, - кроме Волги и Парижа. Тот же большой город, где уже были передовые женщины и ВЫсшие женские курсы, и девушки уже могли выбирать - жить ли им по традиции, покоряясь сначала родителям, потом - мужу, или получать образование и работать, реализоваться. Я думаю, в Москве или Петербурге никто не показывал бы на Ларису пальцем из-за того, что с ней произошло на пароходе, там ее оценивали бы по уму и способностям. Вот только личная жизнь у нее вряд ли бы заладилась после пережитого разочарования: Паратов - ветреник, Карандышев - ревнивый дурак, друг Вася - предатель и торгаш, а Кнуров - старый распутник.
- Да, после этого никто бы не разубедил Ларису в том, что все мужики сволочи, и ну их на хрен, - Ника закурила, прикрывая огонек ладонью от резкого ветра с залива. - Может, она стала бы убежденной суфражисткой... А я это поняла еще давно. Когда проводишь журналистское расследование, диву даешься, сколько же в людях мерзости!
Ника достала из сумки голубой томик и отдала Лиле:
- Дочитала, кстати, "Салку Валку"; если честно, последние главы меня разочаровали. Такая сильная, умная, самостоятельная девушка, прошедшая такой тяжелый путь - от маленькой нищенки до лучшей рыбачки поселка, так растворяется в любви к какому-то ничтожеству!
- Ну, это ты уже перегнула, - покачала головой Лиля, пряча книгу в сумку. Девушки спустились с моста над выходом в залив и свернули в аллею, прячась от холодного, сбивающего с ног ветра.
- А как еще назвать Арнальдура? - ответила вопросом Ника. - Посуди сама, чем он отличился? Волочился за дочерью купца, бегал ночью в лавку за коньяком для нее, читал книги в господской библиотеке. А когда девушка высмеяла его посредственные мужские способности, начал всюду орать, что презирает мир капитала, рассказывать о девушке гадости и специально примкнул к коммунистическому движению, чтобы насолить купцу и отомстить его дочери, разорив их. Явился в поселок с оравой головорезов, подбил людей на забастовку, лишив их заработка и сгноив на складе несколько тонн рыбы, трепался на собраниях о том, что в Осейри скоро будут молочная кухня и ровные дороги, но ни хрена для этого не делал, только на гулянках с девицами отплясывал. Далее: при своей безумной любви к Салке затащил в постель малолетнюю девочку, дочь своего "партайгеноссе", благо, выживший из ума отец девочки так проникся коммунистическими идеями, что и сам готов был ему отдаться. Хотя, как отец и как мужик, он должен был поленом по хребту отдубасить урода, обесчестившего его дочь. Потом Арнальдур обманом выпросил у Салки Валки последние деньги на аборт своей малолетней любовнице; ему не нужен был ребенок от нее и вообще от кого бы то ни было. Чувства девочки и то, что после аборта в 14 лет она может навсегда остаться бесплодной, ему были пофигу. А когда Салка Валка все узнала и упрекнула его, он ответил: она сама виновата, слишком несговорчива, а он все-таки мужчина, и ему мало одних прогулок и разговоров, а эта девочка компенсировала ему все, что он не получал от любимой. Я ждала, что после такого откровения Салка прозреет и даст Али коленом под зад, а она еще и виновато понурилась и уступила его домогательствам. Это меня разочаровало. Ну не верю я в такой поворот, Лилька, после того, как Салка Валка вела себя раньше! Она же не дурочка, которая считает, что удержать мужчину можно только одним способом, да и пример матери перед глазами. Сигурлина была очень покорной, и чем все закончилось? А в заключение, уже обретя счастье с, как он утверждает, любимой женщиной, Арнальдур ни с того, ни с сего срывается из дому на несколько месяцев. Салка не знает, что и думать, где он, крохотное письмецо от него из рук не выпускает. А он водит по горам американских туристов и увлеченно общается с какой-то дамой, поэтессой, защитницей животных, да еще и коммунисткой, живущей, правда, в собственном особняке. Из партии его выгнали потому, что быстро раскусили его никчемность: трепач, витающий в облаках, злопамятный слабак, да еще и неуправляемый павиан. И даже Салка в последней главе как будто одумалась и сама дала ему денег на билет до Америки: пусть лучше катится в особняк к своей даме с собачкой, чем и дальше будет сидеть у нее на шее и трепать нервы своими душевными метаниями. Решила: пусть лучше теперь у поэтессы голова болит! Это же уметь надо: довел до изнеможения даже девушку, влюбленную в него с детства! Ну и кто он после этого? В послесловии Бориса Полевого Арнальдур - носитель новой мысли, чуть ли не буревестник революции. А по-моему, он просто фанфарон, трепло, хам и потаскун!
- Можно подумать, Стейнтор лучше, раз уж мы взялись обсуждать мужских персонажей романа, - возразила Лиля, - если ты помнишь, как он спьяну преследовал Салку, когда она была еще подростком, пытался ее изнасиловать, бросил ее мать беременной, слинял на несколько лет, потом явился, расстроил свадьбу Сигурлины с Юкки, а потом снова сбежал, и женщина утопилась от горя...
- Тоже дрянной тип, - кивнула Ника, - но, в отличие от Арнальдура, человек дела, а не просто болтливый трахальщик. Бросил пить, занялся делом и из портового лоботряса превратился в главного конкурента купца... Хочешь кофе? Он тут неплохой.
- Не откажусь.
Ника купила в уличном кафе у летней эстрады две порции эспрессо с пышками. Девушки устроились за столиком, и Лиля обхватила стаканчик замерзшими ладонями.
- Странно, что Сигурлина согласилась выйти за него, - сказала она, - после того, как Стейнтор напивался, избивал ее и так обошелся с ее дочерью.
- Да, мне тоже странно. Но Сигурлина из тех баб, которые все стерпеть готовы, лишь бы мужик был в доме, хоть дрянной, но свой. И сейчас такие дуры есть, правда, уже меньше. Основное предназначение женщины они видят в том, чтобы стирать, готовить, рожать и благоговеть перед своим господином - пусть он даже храпит, благоухает портянками и перегаром, поколачивает благоверную, пукает за столом и мочится мимо унитаза. Они думают: "бьет - значит, любит; без мужика плохо; сварю-ка я ему супчик, как он любит", и врут на работе, что снова ударились лицом об дверь. Вот и Сигурлина из таких баб. Стейнтор в первый же вечер задурил ей голову россказнями о своих дальних плаваниях и драках в портовых кабаках, о духовном единстве с горами и морем, и она готова была ему ноги мыть и воду пить и все прощать. А когда он сбежал, она должна была порадоваться (наконец развязалась с мерзавцем), а она руки на себя наложила. Жалко ее и досада берет на таких дурочек!
- Может, поэтому и Салка так безоглядно влюбилась в Арнальдура, - Лиля подвинула к себе тарелку с пухлыми румяными пышками, присыпанными сахарной пудрой, - наследственное. Вот и прощала ему до поры все его недостатки. Но у нее хватило сил пережить разочарование в нем. В послесловии Полевой предлагает нам представить, как сложится дальнейшая судьба Салки Валки. Я думаю, она быстро утешится и поймет, что лучше быть одной, чем с таким вертопрахом, который живет за ее счет. Она забудет его и сможет спокойно жить дальше и даже стать счастливой, справиться с детским заблуждением, что она родилась по ошибке и не создана для счастья. Может, даже со временем она переберется из Осейри на юг, куда так и не доехала ее мать. Как в "Игре красок земли": когда в его жизни появились творчество и перспектива перебраться в столицу, герой посмотрел на Сигрун Марию без розовых очков и увидел, что она вовсе не красавица, а разбитная толстуха с носом-картошкой. И Салка, потеряв розовые очки, увидит Арнальдура без привычного ореола, и легко забудет этого пустого трусоватого парня.
- А я боюсь, - Ника взяла вторую пышку, - что из одной любовной зависимости Салка попадет в другую. Стейнтор в последнем разговоре поклялся, что завоюет ее. А он на полпути не отступается, завоеватель по натуре. И ведь какое-то время он имел над юной падчерицей почти гипнотическую власть. Салка смогла освободиться от нее только когда в поселке появился Арнальдур, ее детская любовь. Она даже ушла из дома, подаренного ей отчимом, и как будто вышла из-под влияния его харизмы. Любовь к Али придавала ей сил. Но ореол развеялся, Арнальдур уехал, и она сама отдала ему последние сбережения, только чтобы он слез с ее шеи. Она разочарована, растеряна, не знает, как быть дальше. А Стейнтор может этим воспользоваться, чтобы снова обрести над ней власть. Салка в конце романа - как пилот разбившегося самолета, едва успевший включить катапульту. Грохнулся со всего размаху среди обломков своего крылатого друга, сидит оглушенный и не может поверить, что потерял его и уже никогда не сядет за его штурвал. И теперь у девушки может не хватить сил, чтобы противостоять волевому натиску Стейнтора. Да, он подонок и аферист, но этот аферист готов перед ней на колени встать, ради нее он бросил пить и взялся за ум, ради нее он захватил власть в поселке и разорил предприятие купца - чтобы привести Салку хозяйкой в прежний барский дом. Салка - умная девушка, и сильная, и довольно быстро заметит: да, Стейнтор действует на нее гипнотически, но и она над ним власть имеет, и сумеет этим воспользоваться. Знаешь, мне кажется, что, даже если она не устоит перед ним и придет в бывший дом купца, это будет лучший вариант, чем гнуть спину за гроши, мыкаться по чужим углам, содержать инфантильного попрыгунчика и состариться раньше времени от непосильного труда...
- Ты думаешь, что Стейнтор лучше, чем Арнальдур? - удивилась Лиля. - Ну ты даешь, Ника, твоя логика иногда заводит в тупик.
- Если выбирать меньшее из двух зол, то Стейнтор, такой, каким он стал к концу романа, меньшее зло для Салки Валки, - Ника доела пышки. - Да, он негодяй и аферист. Но он боится снова обидеть падчерицу, хочет, чтобы она снова его полюбила и все для нее сделает. А Арнальдур думает только о себе, по уши ушел в свои душевные метания и переживания от того, как ему тяжело в этом грубом мире, больше ничем не озабочен и думает, что все должны только заботиться о его комфорте и вообще весь мир создан для его удобства. Нарцисс, в общем. Такого тяжело любить, всю душу вымотает.
Они не спеша пошли в сторону Крестовского острова, чтобы прокатиться на колесе обзора в парке и ехать домой.
- Ника, а откуда ты знаешь, что чувствует женщина, брошенная любимым? - спросила Лиля. - Ты же хвасталась, что еще ни один парень не задурил тебе голову.
- Наблюдаю по долгу службы; иногда приходится работать с такими вот далеко зашедшими любовными драмами. Такого насмотрелась, что рада за себя. Я по природе циник-прагматик, и всю эту лирику-романтику вижу без прикрас и не тупею при виде какого-нибудь обаяшки только потому, что он цитирует Ницше и Кафку, бархатным голосом говорит комплименты и белозубо улыбается.
- Ты тогда, наверное, сразу прикидываешь, сколько стоили ему фарфоровые импланты и все ли ими можно есть, - улыбнулась Лиля, - и представляешь себе, как он грызанул сухарик и сломал фарфор, и начинаешь трястись от смеха?
- И это помогает, - кивнула Ника, - стоит только представить себе очередного обворожительного красавца в нелепом виде и я уже не воспринимаю его как возможный объект страсти. Естественно, мужчина быстро замечает, что я над его ухаживаниями смеюсь, и либо отчаливает, либо начинает общаться нормально.
- То есть, надоедливому ухажеру нужно только показать, что он смешон? - развеселилась Лиля. - А для этого всего лишь надо представить его... Ну, например, бегущим в подштанниках за электричкой!
- Ну, у тебя и фантазия! - расхохоталась Ника, - я своих или сбрасываю в Грибанал, или надеваю на голову урну. А ты придумала еще лучше! Без штанов за поездом! Молодец Лилька!
- Неужели в Питере нет парня, в которого можно влюбиться? - поинтересовалась Лиля. - В таком огромном городе?
- Может и есть, но мне это пока не нужно. Да что мы, о парнях, что ли, будем разговаривать, как восьмиклассницы?!
- Ладно, не будем о драконах, - вспомнила малопристойный анекдот Лиля, - сменим тему! Знаешь, мне Сигурлина напоминает героиню "Двадцати лет". Тоже ни о чем не мечтает, кроме того, чтобы рядом был мужчина, родить ему побольше детей, и в этом она видит женское счастье. Только такой муж, как героине фильма, Лине не встретился, зато негодяев было полно.
- Негодяи? - переспросила Ника. - Да нет... У мужиков полигамия в крови с первобытных времен, основной инстинкт прежде ума срабатывает, вот они и стремятся перетрахать как можно больше баб. А Сигурлина практически сама напрашивается, чего же мужикам отказываться? Если бы ей встретился такой муж, как героине Гундаревой, Сигурлина стала бы такой же почтенной женой и матерью. И наоборот, как сложилась бы судьба героини фильма, если бы вместо мужа она встретила того же Стейнтора или Али? Тоже мыкалась бы по стране, неприкаянная, с голодным ребенком на руках, перебивалась бы случайными заработками и слышала бы шепот за спиной...
- А почему ты думаешь, что Салка непременно уступит Стейнтору? - поинтересовалась Лиля. - Может, она постарается дальше жить самостоятельно, ей ведь не привыкать...
- Да, может и так. А может снова попадет под власть харизмы отчима. Иногда и сильным женщинам бывает тяжело со всем справляться в одиночку, или на душе паршиво и хочется, чтобы кто-то понял и утешил. И, если в этот момент рядом окажется Стейнтор, он охотно поможет и утешит. Тем более что в конце романа ей как раз нужно утешение, она растеряна, проводив пароход, не знает, как привыкнуть к новой жизни без Али...
- И Стейнтор окажется тут как тут, - задумчиво сказала Лиля.
Когда колесо обзора медленно поднимало их над парком, Ника сказала:
- У меня в июне было еще одно расследование. Может, ты видела меня на ток-шоу, посвященном этой истории. Мамаша отправила трехлетнего ребенка в "травму" за то, что он измазал шоколадом ее пиджак от Донны Каран. Это произошло в "Патэрсоне". Охранники скрутили ее не за то, что она избила ребенка, а за то, что она толкнула его прямо на стойку с дорогими винами, и две бутылки упали на пол. Перед этим она добрых полчаса шипела на мальчика, как унитазный бачок и лупила его то по затылку, то по заднице, но на это никто не обращал внимания, думали: без нас разберется, может, он сам виноват, плохо себя вел, и у мамы нервы не выдержали. Зато когда разбились бутылки стоимостью в мою зарплату, секьюрити подорвались. Скрутили истеричку и начали разбираться, какой ущерб причинен магазину и как быть. А "скорую помощь" ребенку вызвала одна сердобольная старушка-покупательница. Ни мать, ни охранники до этого не додумались. Одна верещала, что, пока товар не оплачен на кассе, за него несет ответственность магазин, и она ничего платить не будет. Другие доказывали, что очень даже будет: по-хорошему или по суду. А ребенка увезли с сотрясением мозга и сломанной рукой. На мамашу завели дело за причинение телесных повреждений, на охранников - за халатность. Она попыталась вызвать к себе жалость и под подпиской засветилась на нескольких ток-шоу, трогательно рыдая и доказывая, что жизни не мыслит без своего Санечки и это у нее просто нервный срыв на почве душевной драмы случился. А знаешь, какая у нее драма? - Ника поморщилась. - Ей не хватило ста рублей в бутике "Маноло Бланик" на новые туфли для корпоративной вечеринки, и она была расстроена от того, что придется снова идти в лабутенах, а ее заклятая подруга уже хвасталась обновкой от Джимми Чу. На одном шоу я задала ей вопрос: "У вас всегда случаются душевная драма и нервный срыв, если не удается достать новые туфли для корпоратива?!". Она аж заикаться начала, а у ведущего чуть очки не слетели. В общем, из страдалицы она вмиг превратилась в капризную мещаночку, помешанную на модном барахле, и ведущий, который в начале передачи готов был лично защищать ее материнские права, скривился, как от кислятины.
- Да, я смотрела это шоу. Ну ты и выдала, Ника. По-моему, этот ведущий тебя уже ненавидит. Как только ты появляешься в его студии, тут же переворачиваешь все с ног на голову. Кстати, по закону жанра, чем сильнее изначально мужчина и женщина ненавидят друг друга, тем большая вероятность того, что ненависть трансформируется в противоположное чувство...
- Упаси Боже, - отмахнулась Ника, - в своего брата-журналиста я уж точно не втрескаюсь. Мы из одной речки рыбу удим, нам не до глупостей!
- Еще я думала, что ты подерешься в студии с ее адвокатом. Ну ты даешь, Ника, это же сам Гершвин, а ты сцепилась с ним, как с приготовишкой. Ты заставила его оправдываться, это жестоко!
- Потерпит! - Ника ударила кулаком по раме кабины. - Подумаешь, "модный лоер", распустил хвост, как павлин, такой самодовольный, прет, как поезд из тоннеля! - девушка покраснела. - Приятно, когда удается поставить на место такого зазнайку!
- Он потом тебя на Техналожке не подкарауливал, чтобы надавать по шее?
- Подкарауливал, но не затем, чтобы наподдать; приглашал в ресторан при "Астории" поужинать. Сказал, что уважает сильного оппонента и давно уже не встречал таких, как я, все больше всякую шелупонь по носу щелкал.
- И ты? - Лиля была заинтригована.
- Поблагодарила и вежливо ответила, что ужинаю в "12 апреля". Туда этот милорд точно не пойдет: он не признает кафе, где чашка кофе стоит дешевле тысячи. В первый момент он сморщил нос, но потом вернул лицо и заверил, что должен мне хороший ужин и в следующий свой визит в Питер предложит мне другой ресторан, на мой выбор...
- По-моему, он своего добьется, Гершвин может дожать любого судью или следователя, и от тебя не отстанет.
- Я пойду с ним ужинать только тогда, когда сама захочу, и туда, куда захочу, - отчеканила Ника, - потому, что я не судья и не следователь, и на меня его харизма не действует... В общем, я подняла серьезную тему. К сожалению, многие родители просто разучились нормально разговаривать с детьми, все больше воспитывают их окриками, шлепками и ремнем, и уже много детей оказалось в травматологии после таких "воспитательных приемов", а уж степень морального вреда оценить сложно. "А вы не лезьте, сами разберемся! Своих родите и воспитывайте! Меня саму так воспитывали! Не ваше дело!". Детей калечат если не физически, то морально, они начинают бояться родителей вместо того, чтобы их любить, а так быть не должно, Лиля! В том же фильме с Гундаревой дети все-таки любят своих родителей, а не боятся потому, что отец и мать с ними разумно разговаривают, а не орут и не отвешивают тумаки!
- Нас с Антоном родители пальцем не тронули, - тихо сказала Лиля, растроганная искренней болью в глазах и голосе Ники.
- Нас с сестрой тоже - нам достались нормальные родители, а не питекантропы. И мы их тоже любим, а не боимся.
Лиля кивнула.
*
У тротуара стояло пять блестящих междугородних автобусов "Санкт-Петербург - Выборг", и первый был уже наполовину полон. В воскресенье многие стремились поехать за город на экскурсию или просто на природу.
Ника и Лиля ждали у подножки и, когда водитель уже залез в кабину, увидели, как через дорогу от метро к ним спешит Тася.
- И как только она ухитряется не опаздывать на работу? - Ника посмотрела на часы.
- Может, потому, что живет через дорогу? - про себя же Лиля подумала, что ни за какие коврижки не смогла бы жить в квартире, выходящей окнами на ворота следственного изолятора...
- А опаздывают как раз те, кто живет через дорогу: думают, что времени еще много, а им всего-то дорогу перейти, вот и выходят в последнюю минуту. А расстояние дисциплинирует, приучает рассчитывать время.
- Необязательно. В Мадриде до любой точки можно за 15 минут дойти, и моя библиотека - на соседней улице, но я никогда не опаздываю.
- Ну, ты же уникум. Привет, Таська!
- Фу-у, на Техналожке в переходе не пробиться! - шумно перевела дыхание Таисия, - все, блин, ломятся на синюю линию!
- Воскресенье; все едут погулять.
- Гуляли бы, блин, за городом!
В автобусе они забрались на заднее сиденье. При виде сидящей посередине Таси больше никто не пытался туда подсесть. Даже среди своих товарок, надзирательниц женского отделения СИЗО, Тася выглядела настоящей великаншей. Натуральная блондинка, благодаря матери-поморке, с некогда миловидным, но огрубевшим лицом и резким прокуренным голосом. Даже крепкая мускулистая Ника выглядела рядом с ней субтильной, а Лиля вообще напоминала былинку. На Тасе так привычно смотрелась форма, камуфляж "березка", что в цивильной одежде она выглядела неуклюже и нелепо. Ее подопечные знали, что Тася хоть и может рявкнуть для острастки, но справедлива и отзывчива, а коллеги не решались лишний раз с ней спорить; она умела отбрить кого угодно. А Ника и Лиля знали, что Тася - добрейшей души человек и большая любительница шуток и розыгрышей.
- Вот они и едут за город, - сказала Ника, - только для этого сперва нужно доехать до вокзала или автостанции на метро... Как тебе.
- Как прошла неделя? - спросила Лиля, предотвращая язвительную реплику Таси.
- Как всегда хреновски. Девчонки, а вы уверены, что погода будет? - Тася посмотрела в окно. - Как в прошлый раз, когда мы вместо Летнего Сада полдня просидели в "12 апреля" потому, что дождь шел стеной и выйти было невозможно... Я тогда у них все чебуреки съела, пока туча ушла!
- Дождь идет нам навстречу, - пояснила Ника, - пока доедем, тучи будут уже над Питером, а в Выборге выйдет солнце. Может даже искупаемся...
- Слуга покорный! Купайтесь сами. В заливе вода в свиное ухо скручивает. Я на бережку покурю, ваши шмотки покараулю!
- Да, только псих может попытаться что-то украсть у тебя! - рассмеялась Лиля.
- На то и нужны друзья, чтобы им можно было доверить шмотки на пляже, - добродушно рассмеялась Тася.
* Выборг
Ника оказалась права: по дороге они видели, как дождевые тучи тянутся навстречу автобусу, оставляя за собой ярко-синее июльское небо с редкими белыми облачками и, словно арку над Выборгом, семицветную радугу.
У автостанции на них со всех сторон налетели зазывалы, предлагая пешие и автобусные экскурсии по городу. Пробившись через этот заслон, девушки направились к железнодорожному вокзалу. Обратно они решили ехать электричкой. Ника и Тася хотели показать Лиле новую скоростную "Ласточку".
Уточнив расписание и просчитав время, подруги направились на набережную, где можно было искупаться, а потом наметили сходить в парк "Монрепо". Столпотворение у крепости их не вдохновляло. "Полдня только в очереди за билетами простоим!".
*
Побродив по аллеям, они вышли на берег, откуда открывался вид на остров Людвигштайн, закрытый для посещений. Остров выглядел неприветливо - неухоженный, какой-то пасмурный в солнечный день; деревья скрюченные, голые и черные, как после пожара.
- Жутковатое местечко, - сказала Лиля.
- Да, как в фильме ужасов, - согласилась Ника.
- А я бы на этом островке классно отдохнула бы после дежурства! - хмыкнула Тася.
- Думаешь, твой контингент хуже того, что бывает в "нехороших местах"?
- Да и среди коллег такая публика встречается, что любого монстра переплюнут! Сама видела, когда "подрабатывала"!
- Видела. Как ты их еще терпишь?
- Ты же своих жаб терпишь!
- Только и того, что терплю, - Ника расстегнула яркую ветровку.
- В таком случае мне повезло, - сказала Лиля, - у меня весь коллектив - только Елена Владимировна, нормальная женщина. Бухгалтер и техничка - тоже хорошие.
- Повезло тебе! - в один голос откликнулись подруги.
Когда они шли к выходу из парка, Тася сообщила:
- Оля учит "Реквием" Ахматовой"... Вот же пошла сейчас тенденция, клеймить позором гадов-вертухаев почем зря, я полистала Олькин учебник... Не открыли засов; не взяли передачу... А был ли у них другой выход?
Тася вышла замуж сразу после выпускного бала, и ее дочери было уже 15 лет. Девятиклассница Оля обо всем имела собственное мнение и высказывала его с юношеской безапелляционностью, прямо в глаза. С матерью они были, скорее, как подруги, и часто жарко спорили.
- Что, Оля под влиянием Ахматовой опять тебе концерт устроила? - понимающе спросила Ника. - Завидую твоему терпению.
- Это надо сказать спасибо моему контингенту, такую закалку мне дали, что на десять дочек хватит! Блин, отвели бы в парке пару площадок для курения! А то только запрет-знаки всюду прихренячили, как в карцере!
- Площадку еще оборудовать надо, - пояснила Лиля, - скамейки, урны с песком, да место выбрать такое, где дым никому не помешает. Хлопотно! А табличку прикрутить - минутное дело.
- Дискриминация, - ворчала Ника, - нарушение наших прав! А если мы целый день в парке?
- У меня уже уши, как у Чебуратора! - заржала Тася. - Да, Оля учит "Реквием" вслух, с ремарками: "Мама, ты слышишь? И после этого ты еще там работаешь?!". А когда я ей покупаю новый смартфон или крутой скейт, она не возражает! Да разве я смогла бы ее каждое лето в Анапу отправлять, если бы работала не во ФСИН, а, скажем, продавцом в универмаге?
- А что Гена - платит алименты? - спросила Лиля.
- Да какие там, к свиньям собачьим, алименты с его зарплаты мэнээса в той академии? - фыркнула Тася. - Тьфу и растереть, а туда же - академией называются! Домушка времен царя Гороха, ремонта с брежневских времен не было, окна только на одгной грязи держатся, сидят там два калеки с половиной за три копейки, про пестики и тычинки читают! Академики! А гонору-то! придет раз в месяц, притащит пару шоколадок "две по цене одной" и пальцы растопыривает: я ученый, я умный-разумный, а ты темная, неграмотная! Хоть я и темная, и диплома у меня нет, но я себя с дочкой содержу, и Олька моя в школу не в "секонде" ходит. А на его алименты и хомяка не прокормишь. Больше пафоса, чем тех алиментов, смех один!
- После моей статьи им ремонт обещали, - напомнила Ника, - неужели еще не сделали?
- Обещали, к 18 году, перед чемпионатом все подлатают, может быть. Да ну его, академика фигового! Лиль, этот писатель что - все ездит к вам?
- Ездит, - улыбнулась Лиля, - пишет о творческих деятелях, живших в Мариенбурге, и в августе проведет творческий вечер в библиотеке и встречу со школьниками из литературного кружка...
- Не столько со школьниками, сколько с тобой, - авторитетно заявила Тася, - а симпатичный парень, я его часто по телеку вижу, даже "Культуру" ради него начала смотреть...
- Ты давай лучше про Ахматову, чем про мужиков, - попросила Ника, - а то в прошлый раз мне мозги проела с Гершвиным, теперь за Лильку принялась!
- Странные вы, девки, - развела руками Тася, - если бы мне попался такой кадр, я бы не зевала! Но ко мне вечно не г..., так д... липнет. А у вас такие кавалеры! У тебя - крутой адвокат, у Лильки - брендовый писатель, а вы фыркаете!
- А может, нам пока это не нужно, - Ника подошла к кофейному автомату. - Хотите кофе?
- Спрашиваешь тоже! - в один голос откликнулись Лиля и Тася.
Смакуя мокаччино с двойной порцией сахара, Тася удивлённо посмотрела на подруг, пивших эспрессо без сахара:
- И как вы это пьете? Я как-то попробовала кофе без сахара, так в глотку не лезет!
- Обыкновенно пьем, ртом, - отшутилась Ника. - Ну, а ты что отвечаешь Оле, когда она клеймит позором твоих коллег из двадцатого века?
- Я, конечно, сталинских тюремщиков не оправдываю, - подумав, сказала Тася, - сама читала, времена были зверские. Но где бы оказались охранники из "Крестов", если бы приняли передачу у той же Ахматовой без разрешения или дали бы ей свидание с сыном без разрешения следака?
- В соседней камере.
- Ну вот. Тогда приходилось выбирать: или остаться человеком, или остаться на свободе, - Тася закурила сигарету "Петр Первый", едва дождавшись, когда они выйдут за ворота. - И, к сожалению, многие предпочитали лучше сволочами стать, чем на нары сесть. И не потому, что были сволочами от природы, а потому, что и за близких своих боялись. Тогда ведь так было: человек проявил неблагонадежность - загребают всю семью. Взрослых - по тюрьмам, детей - в детдом... Не знаю, как бы я себя вела, зная, что, если меня посадят, Оля в детдоме окажется, - честно призналась Тася. - А вы?
- У нас нет детей.
- Значит, вы людьми остались бы.
- А ты? - вопросительно посмотрела на нее Ника.
- Думаешь, я никогда инструкций не нарушаю, если жалко становится какую-нибудь дурочку? - призналась Тася. - Другие за конвертик или за борзого щенка элитным зекам привилегии делают, а я ни копейки у распальцованных не взяла, имела я их в виду. Барыньки обтрюханные. Я им не лакей в ресторане, и чихала я на их пальцы растопыренные. А если вижу, что человек сдуру или по ошибке попался, или какая-нибудь несчастная мать последние копейки отдает, чтобы дочке передачу собрать и в очереди с валидолом сидит, я же не бессердечная... Лина мне говорит... помнишь Линку?
- Забудешь такую! - фыркнула Ника.
- Ну вот, она мне говорит? "Смотри, мать Тереза, возьмут тебя за шиворот, если будешь на работе толстовщину с достоевщиной разводить!". Ах ты, думаю, твою мать, какая праведница нашлась! Рассказала бы я про нее кое-что, да я ведь не доносчица! Значит, за конвертик можно и инструкцию нарушить, а человеком быть нельзя? Так что, девчонки... Живи я в те годы... Может, я потихоньку лишнюю передачу для Лёвушки взяла бы у Ахматовой. Или письмецо передала бы. Матерей мне всегда жалко. Олька думает, что я ее третирую, а я просто боюсь упустить ее. Свои дети будут, поймет меня!
*
Театр на Фонтанке
В антракте они поднялись в буфет. Пока Тася и Оля стояли в очереди, Лиля полистала программку сегодняшнего спектакля, стоявшую на столике:
- Ника, послушай отзывы зрителей: "Спектакль разделил мое мировосприятие на "до" и "после"!
- Пиар, - усмехнулась Ника, - небось, сами эти отзывы и пишут. Многие уже смотрели фильм Авербаха, и никакой Америки тут не откроют.
- Но первое действие впечатляет.
- Даже слишком. По-моему, актеры переигрывают. Шура - типичная клиентка Бехтеревки. Павел - какой-то психастеник. Люба - как малолетняя гопница с Лиговки...
- О, Ника в ударе, - смеющаяся 15-летняя Оля пославила на стол поднос с чашками и тарелочками. - Всем ярлыки раздала!
- Вероника Викторовна, - поправила идущая следом Тася.
- Я сама попросила Олю звать меня по имени; отчество добавляет мне лет десять.
- Балуешь мне девку. Лиль, тирамису не было, взяли чизкейк. Ничего?
- Ничего. Как вам первое действие?
- Да ну, - Тася взяла круассан. - Как мой контингент, когда под психов косят, чтобы на больничку попасть. Слишком уж вибрируют. Я таких симулянток насквозь вижу. Как жена Гуськова в "Гараже".
- Маме надо работать консультантом в кино, учить актеров, как правильно играть психов, - заметила длинноногая рыжеволосая Оля, лакомясь "корзиночкой" с клубничным кремом. - Она считает, что лучший псих в кино - Томми Ли Джонс в "Захвате".
- А чем тебе "Гараж" не нравится? - спросила Лиля. - Хотя я тоже считаю, что такие страсти из-за железной коробки - сродни истерике из-за лабутенов...
- Не знаю, что хотела сыграть Немоляева, - ответила Тася, - временное помешательство, или попытку разжалобить коллег и хоть так выбить гараж для своего подкаблучника, но я ни на минуту не верю, что у героини действительно крыша поехала. Всегда над этой сценой ржу до усрачки...
- Приятного аппетита, мамахен!
- Скажу одно, любая трамвайная воровка симулирует шизу лучше, чем жена Гуськова, - припечатала Тася. - А про спектакль... С жиру эти сестрички бесятся. Нет у них проблем, так они их придумывают, чтобы не скучать у мамы под крылышком.
- А когда ты в семье с 20 лет за мужика-добытчика, - подхватила Ника, - учишься на вечернем отделении, а днем машины моешь и бегаешь с подносом в "Макдоналдсе", а ночью еще и газету верстаешь, и надо еще вовремя курсовые работы сдавать и учить билеты, тут уже некогда сопли распускать от несчастной любви!
Родители Ники поженились очень поздно; отцу было уже за 50 лет, когда родились дочери... И, когда Нике было 20 лет, а ее сестре Вике - 16, они с матерью остались втроем... Мать Ники, до пенсии работавшая в ателье, стала брать заказы на дом, но сама уже была немолода, и много подрабатывать не могла. И дочери в свободное от школы и университета время трудились на двух, а то и на трех работах, чтобы принести в дом хоть немного денег и заработать себе на учебу... И Ника довольно быстро стала основным добытчиком в семье.
- Да, мать слишком оберегала Шуру и Любу, вот они и выросли не готовыми к реальной жизни, - Лиля аккуратно отделила ложечкой кусочек чизкейка. - Они, как тепличные цветы. Первая же неудача в личной жизни выбила Шуру из колеи. Она думала, что и по жизни будет получать все, как у мамы - надув губы и топнув ножкой. Она и подумать не могла, что может быть иначе, поэтому и слетела с катушек, когда Бетхудов бросил ее...
- И ее сестра не о том думает, - сказала Оля. - В 17 лет надо готовиться к поступлению в универ и определяться, к чему у тебя больше способностей, а не сохнуть из-за жениха старшей сестры. Тем более что Павел уже старый.
- Ну, спасибо! - рассмеялась Ника. - Фарятьеву, как я поняла, слегка за 30, как нам.
- Ой, Ника, ну я не то хотела сказать... В общем, они слишком разные и вообще непорядочно то, что Люба мечтает отбить парня у Шуры!
- Да, ты права, Оля, - согласилась Лиля, - на чужом несчастье счастья не построишь...
- Они с седьмого класса думают о самореализации и успехе, - заметила Тася, - мы в эти годы думали только о мальчиках и свиданиях в Тавриге...
- Говори за себя!
- Ну да, Ника, ты думала о литературных олимпиадах и спортивных соревнованиях на первенство школы. Но не о первом миллионе к 17 годам. А ведь были дикие 90-е. А ты о чем думала в 15 лет, Лиля?
- О книгах, - честно ответила Лиля, - я читала в любую свободную минуту и даже ни разу не сходила на дискотеку, которая тогда открылась в поселке. А мои одноклассники там все вечера проводили... Второй звонок, надо идти в зал.
- И что из этого вышло? - спросила Ника, уже знавшая эту историю.
- Кто-то перебесился и утратил интерес к ночным игрищам. Кто-то из девочек уехал в Питер, на КАД. Одна девочка связалась с "братвой" и попала в тюрьму. А парня из параллельного класса порезали из-за того, что он чужую девочку затащил в кусты. Хозяина дискотеки в конце концов посадили за то, что он приторговывал наркотиками из-под полы и посадил на иглу дочь какого-то генерала из Гатчины. Дискотека закрылась. Теперь в этом здании ремонт обуви. Пользуется даже большим спросом, чем дискотека, - рассмеялась Лиля, - дороги у нас далеки от идеала, и не всякая обувь выдерживает весеннюю распутицу или осенние дожди.
- А зимой подошвы от соли отлетают, - Ника встала из-за столика, - раньше песком посыпали, а сейчас солят тротуары напропалую...
- А в Томми Ли Джонса мамуля тайно влюблена, вот и считает, что он - лучший псих в кино! - сообщила Оля и получила от матери шлепок. - Опс, в ход пошли невербальные коммуникации, значит, я права! - увернувшись от второго шлепка, она спряталась на лестнице за Нику. - Да нет, мама, в "Людях в черном" он прикольный, но не в моем вкусе. Ника, а это правда, что за тобой ухаживает Гершвин? Круто! Я его твиттер читаю. Он такой крутой лоер!
- Пусть ухаживает, если хочет, - отмахнулась Ника, - ты лучше расспроси Лилю о Кораблеве, который ведет шоу на "Культуре"...
- Кораблев? - ахнула Оля. - Ой, правда? Лиля, расскажи!
- Расскажу, после спектакля, - пообещала Лиля.
*
По-моему, все классики преувеличивают значение любви, - сказала Ника, когда они попрощались с Тасей и Олей и перешли на вторую линию. Несмотря на поздний час, в переходе было оживленное движение. - Что без любви жить невозможно, что из-за нее все бросают на ветер, сходят с ума, делают глупости... Если человек руководствуется рассудком, а не эмоциями, он поймет, что есть много более важных вещей и других ценностей, ради которых стоит жить даже если прекрасный принц оказался идиотом, а прелестная фея - стервой.
Подошел поезд, и девушки вошли в полупустой вагон. Лиля устроилась на двухместном сидении, с наслаждением вытянув ноги в облегающих джинсах. Ника села рядом:
- Терпеть не могу каблуки, теперь спину ломит.
- Но они тебе идут, - Лиля откупорила бутылку "Бонаква".
- Да, красота требует жертв. Ты заметь, Лилька: героями любовных драм в литературе и кино почти всегда становятся люди из бомонда или богемы, богатые бездельники, в общем. И это не от утонченности и особого склада души, а просто от того, что им нечем заняться - вот они и выдумывают себе страдания. А людям, которым приходится зарабатывать свой кусок хлеба и обеспечивать семью своим трудом, просто некогда слезы лить от несчастной любви...
Поезд остановился на Садовой-Сенной-Спасской, и народ повалил к дверям. Вагон почти опустел. В другом конце галдели двое детей, тормоша с обеих сторон усталую мать. Хохотала стайка девушек в рваных джинсах. Трое молодых людей на сиденье напротив уткнулись в смартфоны и ридеры.
- Когда мы проходили в школе "Дом с мезонином", - вспомнила Лиля, - я получила тройку за сочинение. Я честно написала, что мне не понравились Мисюсь и художник-рассказчик, а мой любимый персонаж - Лида Волчанинова потому, что она самостоятельная и целеустремленная, в отличие от говорливого художника и инфантильной сестренки... Русичка терпеть не могла, когда кто-то отклонялся от учебника в сочинениях или устных ответах...
- Снижать оценку за то, что ученик имеет собственное мнение, а не зубрит учебник? - изумилась Ника. - Это же не математика, где один неверный знак может испортить все уравнение. Филолог наоборот должен поощрять у детей способность мыслить самостоятельно.
- Агриппина Егоровна считала иначе.
- Да, понимаю: учительница сталинской закалки. У нас была такая историчка...
- Горьковская, следующая станция - Петроградская, - объявил динамик, когда поезд со свистом вылетел из тоннеля.
- Кстати, о домах, - Ника устало пошевелила ногами в неудобных туфлях. - Мама обожает "Дом с лилиями", и я купила ей трехтомник в Доме книги. помнишь главную героиню, кстати, тезку твою? Муж оказался обманщиком; хотела с ним порвать, так он, чтобы помириться, изнасиловал молодую жену, и она чуть руки на себя не наложила, лечилась у психиатра... А потом десять лет "приходила в себя" в санаториях, спихнув дочку дедушке с бабушкой. Конечно, Родион - скотина, и девушку жалко. Но десять лет потом лечиться от нервного срыва?! Конечно, у дочери первого секретаря обкома в СССР была возможность убрать диплом в ящик, не работать и годами лечиться незнамо от чего. И санатории у номенклатуры тогда были не такие, как у простых трудящихся. Я помню, родители пару раз ездили по путевке: палата на восьмерых, туалет в конце коридора, горячая вода - раз в неделю, а в столовой - макароны и жилистое мясо. А в номенклатурном санатории, где джакузи в номере и ананасы в январе с поклоном подают, можно годами лечиться, поругавшись с мужем. Вот эти номенклатурные дамы и "болели" без конца, чтобы по Гаграм, Ялтам и санаториям нарядами щеголять. Да, Лилька, быть дочерью вдовы-пенсионерки или бюджетницей - гораздо полезнее для здоровья! - рассмеялась Ника. - Нам с тобой просто некогда годами нервный срыв лечить. Нам никто парную осетрину в постель не подаст и сауну в три часа ночи не растопит. А свой бутерброд с колбасой нам нужно самим заработать, вот мы от любого стресса и избавляемся быстро. Чертыхнемся, стукнем кулаком, а посуду бить - дорогое удовольствие. Глядишь, уже и попустило!
- Может, просто у нас не было потрясений... - но тут Лиля вспомнила недавние события, когда хозяин микрофинансовой компании устроил ей и Елене Владимировне террор, желая заполучить помещение библиотеки... - Хотя были!
- И как ты выздоровела от нервного срыва?
- А у меня его и не было.
- Правильно. А для меня практически каждое журналистское расследование - потрясение, иногда даже шок, когда вижу, что с людьми происходит. Но мы научились быстро с этим справляться и обрели иммунитет. Теперь нас уже трудно шокировать. Что нам, кабанам, да?
- "Ничто нас на свете не может вышибить из седла"... Да, пришлось тогда держаться, чтобы сберечь библиотеку. И страха почти не было, только зло брало на этого нувориша с его лавочкой. Наглый, самоуверенный, убежден, что сила на его стороне...
- Озерки. Следующая станция - Проспект Просвещения!
- Я отстаивала библиотеку и даже не вспоминала, что надо бояться ночного шороха за забором, поскрипывания калитки и бритоголовых ублюдков, чавкающих жвачкой у внедорожника напротив библиотеки...
- А когда мне надо к утру сдать 500 строк секретарю, то как-то нет времени ужасаться и пережевывать сопли. Когда человек по-настоящему занят своим делом, ему нет необходимости забивать пустоту надуманными и раздутыми страданиями...
*
В последний день июля Лиля уезжала домой. Отпуск закончился. Ника тоже должна была с 1 августа приступать к работе. Начинался новый трудовой год.
- Ну, до пятницы, - Лиля посмотрела на табло и поднялась с кресла. - Посмотришь, какую крышу сделал Антон. И с новым покрытием для стен осенью будет теплее.
- Звучит заманчиво! Отпуск был классный, хоть и погода нас не баловала. Правда, Лиль?
- "У природы нет плохой погоды".
- Сентенция, подходящая человеку на собственной машине с "печкой", которому не приходится лужи кроссовками черпать и на остановках зубами стучать...
- Ну и язва же ты, Ника!
- Зато я всегда права! До пятницы!
18 сентября - 22 октября 2016 года. Севастополь.
Вторая часть следует ;-)