Да нет! Ну что вы! Мне было совсем не больно! Правда, раздался ужасающий звук. Выстрел. Как будто лопнуло пространство. Но лопнула я. Если бы этот звук не звучал оглушившей меня пощёчиной, было бы даже весело. Но было НЕ весело! Зато стало легко! Я расслабилась и соскользнула, застряв в таком большом, но всё-таки тесном пространстве фортепиано. Потом ты меня так ловко, одним проворным движением, вызволил из этого кособокого и всё-таки весёлого пребывания где-то между. Между прочих. Я, кажется, всем мешала. И только молоточек, так привыкший отбивать на мне ритмы, отчаянно боролся со своим бессилием: несмотря на все его привычные движения, раздавался только стук. Ау! Где ты? Звучало его усиленно-обессиленное требование моего звучания. А я болталась где-то между всем, что всё ещё функционировало, и улыбалась напрасным молоточковым стараниям. Меня так изумляла эта возможность не функционировать! Не напрягаться...
Когда прекратился отчаянный стук "моего" недоумевающего молоточка, и смолкли все струны, всё равно ощущалась эта константа напряжения внутренней ауры фортепиано, всегда готовой отозваться на любое прикосновение к клавишам: деликатное и требовательное, придыхательно-обожательное и грубое. Разное. Всякое. Исходило ли это напряжение от ожидания неизвестности, или от ностальгии по тому единственному прикосновению, на которое струна отзывается не из чувства долга, а из желания звучать, звучать в этих единственных, а потому неповторимых руках, так и осталось для меня загадкой. Но! У фортепиано нет единственных рук! Руки множественные...
Может, поэтому я и лопнула? Или сорвалась? Я даже не знаю, что я сделала. Должен знать ты! Ты же Настройщик... Твои руки были единственными, которые не напрягали меня. Мне так хотелось звучать и звучать для тебя и только для тебя. Но увы! Ты уделял мне такое же внимание, как и другим струнам... А была я струной длинной. Если не сказать, что длиннющей – ля контроктавы, а значит, звучала низко. Может быть, тебе не очень нравились низкозвучащие струны? Странно. Если бы я была женщиной, меня называли бы высокой, а так я струна, хотя и длинная, но низкая. Или низкая, потому что длинная... Впрочем, если вслушаться в мою обертоновую шкалу, можно добраться и до моих высот. Если, конечно же, уметь вслушиваться... А ты умел! Ну да – ты же настройщик...
Но ты всё-таки уделял мне меньше внимания, чем остальным струнам – расстраивалась я редко. И почему редко? Наверное, многим не нравятся низкозвучащие струны, и они их не расстраивают. А как хотелось твоего внимания...
Может быть, я только потому и сорвалась, чтобы ты уделил мне больше внимания и даже унёс с собой? Ну ты и унёс меня, когда вызволил из этого междометийного пространства. Правда, сначала свернул меня в кольцо. Змеиное. Вот это мне и не понравилось! Я отчаянно сопротивлялась твоим рукам. Но, может, мне просто понравилось сопротивляться? Ведь тебе пришлось так долго уделять мне внимание...
Разумеется, ты справился с моим несгибательным противостоянием, уложил в свой чемодан и понёс. А я почувствовала себя... скрипкой в футляре! Несмотря на свёрнутость! Тупица! Или выдумщица? Почему «или»? Воображала! И уж точно не тупица. Я, сорванная, очень даже заострилась и нещадно колола твои руки, не желая подчиняться так меня пугающему образу змеиного существования. Холодного и скользкого. А, может быть, я вовсе и не колола тебя своей заострённой чувствительностью, а мстительно, по-змеиному жалила? Ты же не сжалился надо мной, когда вытаскивал меня из привычного резонансного пространства, обречённого на звучание. Кстати! Тогда я тебе совсем не сопротивлялась. Только напоследок прощально взвизгнула. Это было для меня такой неожиданностью. Твоё внимание! Ах да! Я же ТАМ всем только мешала. Но только не молоточку. Вот он-то взывал ко мне с ностальгическим стуком, так похожим на похоронное отбивание ритма метрономом...
Но ты мог бы оставить меня в своём чемодане! В ранге ПРОСТО сорванной струны. Не оставил. Ну конечно же! Такого ранга не существует! Ну почему ты не придумал этот ранг только для меня? В честь моей любви к твоим рукам? А, ну да! Сорванным струнам ПОЛОЖЕНО переходить в разряд расходного материала. Я теперь расходный материал. Меня будут рас-хо-до-вать. И кто? Ты?! Или они? Лучше бы ты... И как? По частям? Или сразу? А может быть, уже расходуют, и я этого даже не знаю. Я уже расхожий материал? Или всё ещё расходный? Может быть, стать ракоходным? Материалом. Вернуться вспять? И чтобы молоточек обрадовался моему возвращению? Ему очень не понравилась толщина Новой Струны. Да и другие ропщут. Звучание Новой не подходит к общей окраске звучания! Скажите, пожалуйста... Лучше молчите! Я-не-вер-нусь! Не потому что не могу! Хотя я действительно не могу. Вернуться. Потому что я материал не музыкальный, а... А какой? Строительный, наверное...
Но я не вернусь, потому что мне не хочется возвращаться! Мне нравится, что Новая Струна выбивается из общего звучания. Мне вообще общее звучание не нравится. А Новострунная такая выбивающе-индивидуальная. Лишь бы не сорвалась...
Так что же теперь? Завтра в расход? Или уже сегодня? Этого я не знаю. Да и много чего не знаю. Тебя, например. А ты мне объяснить не можешь. Хотя знаешь. Многое. Если не всё. Ведь ты же Настройщик! Но ты молчишь. Не слышишь моих вопросов. Ведь я уже больше не звучу. Меньше тоже. Или звучу? Даже если и звучу, то звучу беззвучно. Из-рас-хо-до-ва-лась. А! Ну тогда...тогда не утруждайтесь, Господа Расходователи. Voila!
P.S. Иллюстрация Владимира Скрипника