ПРИПОЗДНИВШАЯСЯ МЕЧТА
Николай Задососов, нежно поглаживая свой пухлый, купеческий животик, возлежал на диване в линялых трениках, с надписью на мошонке «Adedaz», неспешно потребляя из горла пиво, смотрел по «ящику» захватывающую, актуальную программу про то, в чем надо встречать Новый год.
- Мужчинам в этот праздничный день лучше всего подойдут пиджачные костюмы последней линии Ральфа Лоурена, или того же Марка Джейкобсона, дизайнера дома Луи Витон, непременно с яркой рубашкой от Джона Гальяно… - вдумчиво убеждал вкрадчивым, убаюкивающим голосом ведущий, нарядный, словно клоун, или посол неведомой, экзотической страны.
- Не одного имени не запомнил, - с огорчением подумал Задососов, и в ту же секунду, в прихожей раздался звонок.
- Кстати, в этом костюме, вы будете отлично выглядеть и в гробу… - продолжал с экрана модельер.
Задососов дальновидно сделал еще один глоток, и, кряхтя, неохотно, поднялся
- И кого это х…й принес в такую пургу? – думал он с досадой Задососов Николай, волоча по дому за собой ноги в тапках. Он распахнул двери, и увидел перед собой согбенную, маленькую старушку в старомодном, сером, ветхом шушуне, фабрики «Красная Работница», в коих ходили в середине прошлого века поголовно все модницы и модники великой страны.
- Задососьов? – спросила старушка с некоторым, «гугукающим» акцентом коренных жителей отдаленных швейцарских кантонов.
- Допустим! Ну, я – Задососов, - с не скрываемой гордостью согласился Николай.
- Никольяаюэ? – сверилась по измятой бумажке старушка, пристально вглядываясь в одутловатое личико Николая слезящимися, гноящимися глазками, сквозь толстые стекла круглых очков, в роговой оправе, перевязанных синей изолентой.
- Правильно будет – Николай! Короче! – Николай от нетерпения переминался с ноги на ногу, - Мне еще досмотреть надо, в чем встречать Новый год!
- Ви…. Ти есть меня не узнавайт? – спросила бабушка.
- Нет, - уверенно ответил Задососов. Перед его мысленным взором молнией промелькнула череда всех старух, которых он когда-либо видел.
- А иесели вот так? – старушка, напряглась, напыжилась, надула впалые щеки, и широко улыбнулась, обнажив порожний рот. Кадык под пупырчатой кожей жилистой старческой шеи от волнения ходил ходуном. Николай содрогнулся в ужасе.
- Чур меня! Да не помню я вас! Вы стоите уже час! – раздраженно ответил он. – Что вам надо: говорите, и быстрее уходите, - от волнения Задососов всегда начинал говорить стихами.
- Я есть Грета! – приосанилась старушка, по-видимому, ожидая культурологического и эстетического шока.
- Грета? Какая ишшо Грета? – бормотал в недоумении Николай.
- Ну, Грета! Грета Гарбо! Помните? Ивона Велберт в фильмов «Вдохновение»? Маргарита Готье в драма «Дама с Кемелиями»? Никольяаю! Да ви что? Совсем старый память потерьяль на ухуй?
-Так, ну, ладно, ладно, хорошо, - выдохнул Николай удрученно, - Допустим, хотя это невозможно, но чисто гипотетически, что вы - Грета Гарбо! Хотя ее с нами уже нет. Дальше – что?
- Как – что?!!!! – воскликнула старушка, театрально всплеснув руками, словно гуттаперчивая кукла, - Как это – что? Никольяай! Да ви – что!!!! Смотрить сьюда: это – ви есть писаль? – она протянула ему мятую, ветхую бумажку, пахнущую хлоркой, карболкой и Шанелью, которую держала в трясущихся, жилистых, синих, как у замороженной курицы, лапках. Николай взял бумажку, поправил очки, и прочитал, чуть слышно:
- Милый до… Ага! Вроде бы, почерк мой…. Милый, добрый, дедушка Мороз! Пусть ко мне на Новый год придет, Грета Гарбо! И что бы обизательна голенькая, бес трусов!
Задососов не верил своим глазам. Постепенно до него начало доходить невероятная, неземная, нелогичная суть происходящего. Да, конечно, он помнил: Это письмо много лет назад именно он посылал Дедушке Морозу. Но уже давно, безнадежно потерял надежду увидеть голенькую Грету Гарбо. Да! Ту самую Грету Гарбо, чей портрет, вырезанный из журнала «Советский экран», он тайно носил в конце шестидесятых годов, меж страниц школьного дневника, та самая Грета, которой он поклонялся, словно иконе, которой поверял свои тайны, над которой мечтал о будущем, и на которую…. впрочем, это не важно. И вот – чудо произошло!
Николай вглядывался в испещренное морщинами, словно древний пергамент анунаков, лицо пожилой леди, пытаясь найти знакомые, любимые черты, и не находил.
- Постойте! Так вы… то есть, ты…. Так это получается, что мечты сбываются? – от волнения Николай снова заговорил рэпом.
- Уес! Никольяй! Чудьеса сбываются! – снова улыбнулась Грета ослепительной, беззубой улыбкой, - Главнойе виерьить в дрим, в мечта. Дэд Морьоз всегда испольнять мечта хорошемой мальчикама! Нет несбываемых мечтой! Есть плохой мештать!
О! Великий, добрый, честный, справедливый, вечно живой, самый человечный, Дедушка Мороз! Если ты знал! Сколько бессонных ночей провел в своих мечтах, в жарких объятиях этой прекрасной, неземной красоты женщины, мечтательный, одинокий мальчик Коленька Задососов! Потом годы в армии, в тюрьме…. И сейчас иногда…..
Так получается, что не врали папа и мама про всемогущего и доброго старика, Деда Мороза? Ах! А ведь Коля уже начал было сомневаться! Дурачок! Разве можно: не верить родителям????
- Постойте! Но вы не голенькая! – справедливо заметил Николай, придя в себя, все еще не веря своему счастью.
- Ноу проблем! Но ви меня не зовьете в гости! – ответила с улыбкой Гарбо, торопливо расстегивая ветхий шушун, потом расшнуровывая бондаж, потом лифчик, потом отстегивая ногу - Я сейчас… Уан моументо. Желаний закашчик нашей законом….
- Постойте, - Николай еле успел удержать старушку от полного, тотального, и, немного неуместного, обнажения, - Тут такая штука… Грета…. Я, видите ли, уже не тот… Не совсем свободен. Да и вы тоже… Хотя…
- О! Год! Май Год! Ви женьятый! Фак ю! Предъятел! Падлес!!!! – голос старушки задрожал, в слезящихся глазах появились слезы печали. Она с размаху нанесла, с разворота, точный хук в печень Задососову, как учил ее в свое время великий, непобежденный Роки Марчиано, а потом Джо Луис, потом Микки Рурк, отчего Николай согнулся пополам, а с потолка посыпалась штукатурка.
- Грета! Милая Греточка! – сжимая старушку в клинче, со слезами на глазах шептал Николай, - Но почему? Скажите, но почему так долго исполняются наши заветные желания? Ведь мы с вами, Грета, уже не так молоды, как тогда, шестьдесят пять лет назад…
- Я вашего письму толькэ вчера получалама… А что ви хотелама? Это же Пошта России, епити!
Бабушка раздраженно оттолкнула Задососова, огорченно повернулась, и стремительно пошла прочь, обиженно втягивая набежавшие сопли горечи, сжав губы, плотно застегнув старомодный, винтажный, траченный молью, шушун, лифчик, бондаж, кобуру, пристегнув ногу.
- А вот, интересно, - думал, немного спустя, рассеянно Николай, стоя у окна, провожая печальным взглядом согбенную, хромую старушку, идущую вдаль сквозь метель и вьюгу, по заснеженной, темной улице. - А ежели я сегодня попрошу подарок у доброго Дедушки Мороза, то через несколько лет снова случится чудо?!!! Надо успеть! Сейчас ведь и почта работает быстрее!
Задососов росомахой бросился к столу, вырвал из тетрадки листок и торопливо стал писать красивым, разборчивым почерком:
«Милый, добрый, славный Дедушка Мороз! Я весь год жил без серьезных косяков. Ловил рыбу, выносил мусор, играл в домино. Пришли мне на Новый год голенького Кристиану Рональдо или, на худой конец, Баскова или Элтона Джона. Или сам приходи! Голенький! Твой навеки, Николай!….»