Злополучный дорсонваль

       

     Вот написал это название и не уверен, правильно ли соблюл орфографию. Ведь можно предположить, что это слово означает фамилию того, кто изобрел эту самую вещь, а следовательно после «д», возможно, необходимо ставить апостроф, как мы это видим в фамилиях французских графов и прочих виконтов. Да и «о», наверное, следовало бы заменить на «а». Оставим все это на моей совести, а я уж и дальше буду писать так же, и пусть изобретатель не обижается, если он еще жив.

     Речь пойдет всего лишь о медицинском приборе, применяющемся в физиотерапии. Недавно выяснил, что он и до сих пор существует под таким же названием, но наверняка за истекшее время стал более модифицирован, да и функций у него прибавилось. Да что там выяснил, на своей шкуре в этом убедился. А тогда он представлял из себя небольшой металлический чемоданчик, довольно увесистый. Вот мне и вручили его после ремонта, чтобы отвез владельцу, каковым являлся подмосковный санаторий имени Чкалова. Отремонтировавший его мастер напутствовал меня следующими словами: -« Гляди не потеряй, потом всю жизнь не расплатишься».

     А я что?– я значусь «учеником физиоцеха», так и звучит первая запись в моей трудовой книжке. А стало быть, мои функции: «подай, прими, пойди вон». Вот и тогда взял под козырек и повез на станцию Чкаловская Ярославской железной дороги, где и располагался вышеуказанный санаторий. Где же санаторию имени Чкалова еще быть, как не на станции Чкаловская. Но почему все это связано с фамилией знаменитого летчика, до сих пор не знаю.

     Следует пояснить, что по этой дороге ни разу раньше не ездил, на электричку едва успел и понятия не имел, где находится эта самая станция. Хорошо, что в вагоне висела полная «разблюдовка» всего пути, поэтому смог выяснить и запомнить название той остановки, что предшествовала моей Чкаловской. А стало быть когда ее объявят, то следующая уже моя и я успею подготовиться к выходу. К тому же прикинул, что до моего пункта назначения никак не менее часа езды, поэтому со спокойной душой разместил свой дорсонваль на багажную полку над головой и углубился в чтение конспектов по математике, поскольку готовился к поступлению в институт и постоянно таскал с собой чемоданчик, в народе именуемый балеткой, с тетрадями и учебниками.

     И до того этим «увлекся», что забыл о своем намерении отслеживать путь электрички. Вдруг услышал: -« Станция Чкаловская».  Ошарашенно вскочил, кое-как запихнул в балетку свои конспекты и выскочил на платформу с одной мыслью: хорошо, что не проехал! Вскоре в движении поездов как раз начиналось техническое окно и электрички переставали ходить часа на два.

    Я бы, скорее всего, услышал название предшествующей станции, если бы машинист ее объявил. Но, как потом выяснилось, поезд промахнул ее без остановки, так ему изначально было предписано.

     Иду по платформе и прошел уже не менее двух вагонов, но вдруг в голове зашевелилась мыслишка: -постой, у меня же были задействованы обе руки, а сейчас почему-то только одна!

     - Дорсонваль!!! Выходит, я оставил его там, где и разместил! Хорошо хоть на мое счастье поезд на этой станции почему-то замешкался, я опрометью влетел в свой вагон, на глазах оторопевших пассажиров сдернул с полки злополучный прибор и едва выскочил на платформу, как двери за моей спиной с лязгом захлопнулись.

     Фу ты чёрт! Ведь поезд укатил бы дальше с моим багажом, и где его потом искать, особенно учитывая, что следующая электричка только через два часа. Так едва не сбылось полушуточное предостережение нашего мастера. Ведь как накаркал, редиска!

     Машину за мной, конечно, никто не догадался прислать, невелик барин, а следовательно надо и дальше добираться самому, то есть еще проехать на местном автобусе минут пятнадцать. Теперь я решил глаз с моего подопечного не спускать, поскольку первый же тест на испытание вниманием едва не провалил.

     Пристанционная площадь, откуда отходят местные автобусы, была невелика, хотя маршрутов едва ли не с десяток. Касса представляла собой деревянную будку, а к окошку вела еще и лестница из двух или трех ступенек. Но очереди никакой, спокойно взял билет и расположился у окна в ожидании отправления. Балетку решил на этот раз не открывать, поскольку все внимание теперь только на дорсонваль. Но поскольку я сидел с той стороны, откуда мне видна касса, то увидел у ступенек лестницы забытый каким-то растяпой белый металлический чемоданчик. И с ужасом понял, что этот растяпа не кто иной, как я сам, а белый чемоданчик и есть этот чёртов дорсонваль.

     Далее происходит тот же пассаж, что и на платформе: выскочил из автобуса, благо народа в нем немного, сгреб чемодан, а водитель автобуса как будто только того и ждал, чтобы я успел прыгнуть в него, и тут же тронул с места. Вот и второй тест едва не провалил!

     Но наконец-то хоть и с приключениями, все же добрался до места назначения. Когда же стал со знанием дела объяснять медперсоналу, как им надлежит работать на разных режимах, то что-то не то нажал, в результате чего этот дорсонваль задымил и работать дальше отказался. И я с чувством выполненного долга повез его обратно в Москву, причем сразу домой, а не на работу, поскольку считалось, что я в командировке на целый день.

     Здесь я уже действительно глаз с него не спускал, поставил на пол между ног и даже не стал открывать учебники. В результате домой оба добрались благополучно: и я и дорсонваль. Но если кто-то думает, что мои злоключения на этом закончились, то чёрта с два.

     Я знал, что в квартире никого нет, все мои домочадцы на даче. Жили мы в бельэтаже, то есть к нашей двери вел только один лестничный марш ( дом был еще дореволюционный из числа «доходных»). И вот наконец-то я дома, теперь можно и расслабиться. А завтра объясню мастеру, что прибор сам виноват, взял и сгорел зачем-то. А может еще и намекну в отместку, что это он его плохо отремонтировал.

     Однако, минут через пятнадцать я решил посмотреть, не появилось ли в почтовом ящике за время моего отсутствия какой-нибудь корреспонденции. А почтовые ящики – может кто помнит? – тогда еще не были сконцентрированы в одном месте, а располагались на входных дверях каждой из квартир. Выхожу на лестничную площадку и едва не спотыкаюсь обо что-то. А этим «что-то» опять оказался этот самый чемодан с дорсонвалем, который я поставил перед дверью и, как выяснилось, тут же забыл о нем, успокоенный тем, что теперь-то я дома и никуда он от меня не денется. Едва не дал ему всердцах пинка, но вовремя сообразил, что он все-таки железный, и нога моя пострадает больше, чем он сам.

     Поневоле вспомнишь тут детское стихотворение Маршака о человеке с улицы Бассейной!

     Бывали со мной по жизни разные казусы и до, и после этого, но чтобы трижды за один день?! Однако, Провидение в тот раз все же оказалось на моей стороне и не дало в трату.

     Не знаю уж, кто отвозил этот «злополучный дорсонваль» ( см. название) после следующего ремонта, но только не я. Похоже, что мне его просто не доверили.

     А прибор этот и впрямь полезный, в чем самому пришлось убедиться – уже не как «носителю», а в качестве пациента. Стало быть, потомок того дорсонваля решил сделать мне что-то приятное, чтобы скрасить воспоминания о его предке, и избавил за несколько сеансов от того явления, которое у медиков называется «щелкающий сустав».

     PS. Буквально сразу же одна из моих приближённых сообщила, что это и впрямь фамилия французского физика и физиолога, и писать ее нужно действительно с апострофом, и в первом случае идет "а". Я ей благодарен, но менять все же ничего не буду: во-первых, в моей клаве нет апострофа, а во-вторых исчезнет некий цимес (как мне кажется), изображенный в самом первом абзаце. Пусть уж все так и останется.