Эпизод 1. 4. Станция
- Вас ждут, Алекс-хан, - это, значит Ловец повторяет. Стою, молчу, поспешать на цырлах не тороплюсь. Спиной чую – а Кошка так тихонько в сторону отходит, будто и не надо ее тут. То ли Ловец протелепатировал, то ли просто обращается исключительно ко мне, а ее будто и в упор не видит – не знаю. И вот хоть ни на грош я девахе не верю, но чтобы Рю-Акагэ <Рыжий (яп.)> коллег-подельников так опускать позволял в своем присутствии?! Не дождетесь! Это даже не профессиональная солидарность, это глубже, поскольку, ребята, все мы Океаном меченные. Больше даже, чем родственники. Доверия это, конечно, не предполагает, а вот общность – вполне.
- Нас, - говорю, - тут двое – на случай, если вы не заметили.
А он глазами своими белесыми сквозь меня смотрит – ни дать ни взять, инквизитор при исполнении!
- Меня предупредили только насчет вас.
- А я, - говорю, - сюда в гости не набивался, гемен <Братан, чувак, корефан – сленговое китайское словечко>, - натурально, значит, нарываюсь. И не подумайте, не просто так, а с толком. Во-первых, когда начинаются пляски, в которых какие-то шишкари участвуют, надо с первого захода себя ставить: кто ты, классный спец, шэнджи <,Крутой профи, мастер (кит. жаргон.).> или так, мальчик с улицы, которого за пирожками послать можно? Во-вторых, посмотреть, каков действительно уровень секретности, не блеф ли, и будут ли со мной пока торговаться? До каких пор? Ну а заодно – Кошару эту Безумную на вшивость проверить: если сейчас вякать начнет, что, мол, иди один – не нырять ей со мной. Но пока, вроде, правильно себя держит, на полшага сзади – я, типа, босс, она ассистентка. Как оно в нашем раскладе, в общем, и получается.
Этот долдон белоглазый сморгнул – ага, цепануло!
- Извините, я должен посоветоваться.
- Валяй, - говорю, - братуха. – а сам про себя чуть ли не ржу. На выходе из Океана или в иных его зонах мне, вроде как, его бояться положено, и предполагается, что оно и по жизни так должно быть… Щас! Уж тут-то поиграем по моим правилам. Правда, долго ли оно получится – вот это уже хороший вопрос…
Ловец, значит, куда-то к дальней стенке отвалил, там, типа, переговорное устройство – через свои импланты связываться не хочет. Ну, тут все правильно – кое-кто из нас, Ныряльщиков и вирт-мастеров, эти мессаги отловить-расшифровать только так может. Я вот не научился – это, конечно, зря. А Кошка, значит, придвигается ближе – и этак тихо мне на ухо:
- Рыжий, а ты точно знаешь, что делаешь?
- Не-а, - говорю. – Так, проверяю, чего мы для них стоим и чего стоит в ответку запрашивать.
- Мы?! – спрашивает, а глаза-то круглеют.
- Ага, - киваю. – Кто недавно нырнуть со мной напрашивался? Теперь не пищи уж, сестренка.
Она только головой покачала.
- Ты, - говорит, - точно не Дракон, а Обезьяна. С гранатой.
А я щерюсь, клыки демонстрирую:
- Я, - говорю, - такой. Привыкай, кин <Детка (кит.).>. Ладно, вон уже конвой топает.
И точно, подваливает наш Ловец, исподлобья зыркает, морда кислая-кислая – не иначе, втык нормальный огреб.
- Прошу, - цедит, - вас обоих следовать за мной. Но меня просили предупредить: информация, которой с вами намерены поделиться, небезопасна для всех, кто ей владеет. В первую очередь это касается госпожи Нэко.
Удивил так удивил…А Кошара ничего, молодцом: глазки желтым сверкнули, коготки алмазные показались, улыбочка сладенькая такая:
- Не волнуйся, - говорит, - бисёнен < Красавчик (яп.), обычно подразумевает женственную красоту мужчины. Формально оскорбительным не является.>. Проводить тебе сказали? Вот и провожай.
Ясен перец, никто из Ныряльщиков Ловцов не любит – и когда еще представится случай его вот эдак попинать? Но зарываться-то не к лицу профи, показали себя – и будет. А усугублять – так уж только полная дешевка поступает, так что улыбнулся я парню:
- Ладно, старик, все норм. Пошли, что ли?
Он только кивнул еле заметно, а я Кошку в бочину еще локтем пихаю – хорош, мол, резвиться. Ну, она девчонка понятливая, лишний раз объяснять не надо, да и сама кое-какие нюансы сечет, так что без эксцессов. Идем себе, оглядываемся, хотя глядеть-то особо не на что. Бывал я пару раз на коммерческих орбитальных станциях – там все больше какой-то экзотики, чтобы нашего брата привлечь: игрушки с гравитацией, типа какой-нибудь немыслимо фигурной водяной арки, или там сногсшибательные орхидеи с гидропонной станции, в невесомости ращенные (вот это действительно нечто), декор поярче… ну, вы поняли. А здесь все какое-то утилитарное. Явно не турзона, и провалиться мне, если знаю, на какой мы станции и какого типа. Вот в чем не разбираюсь, в том не разбираюсь, знаю только, что все они принадлежат Департаменту, разве что какие-то он в аренду сдает. И правильно: будь у меня полный контроль над ближним космосом, хрен бы я кому его уступил…
И что главное – ни охраны тут не видно, никого вообще. То есть, по-любому они где-то здесь, рядом даже, но на глаза не суются – это-то я чую, класс надо распознавать сходу. И класс, ребята, наивысший, зуб даю. Ладно, через пару поворотов останавливаемся у какой-то дверки неприметной, та лепестками в стены уходит будто сама собой, Ловец этак ручкой показывает – прошу, мол. Ну, когда просят, я не ерепенюсь. Улыбнулся только Кошке: пойдем, мол, поглядим, что за такие серьезные люди и о чем они с нами серьезно толковать намерены…
Прошли мы это коротеньким тамбуром, заходим в следующую дверку – а там… Не знаю уж, чего я ожидал: то ли дворца с павлинами, то ли классической такой конторы, но никак не ожидал почти точной копии нашей хаты на Каналах. Нет, понятно, обстановка другая, но стиль – или его отсутствие – не спутаешь. Тоже все утилитарно, но малость неряшливо, что ли, мебель потерханная с бору по сосенке – ну, разве что терминал на столике побогаче. И среди всего этого трое старцев нас разглядывают.
Ну, то есть, дряхлыми-то они не выглядят, но сразу ясно, что лет каждому очень так нормально. В центре композиции, в массивном псевдокожаном кресле – мощный такой старикан с мощным брюхом, в мятом сером комбезе. Рожа квадратная, брылья висят, как у старого бульдога – а глазки-то пронзительные, такому и захочешь, а врать не станешь. Следующий – в легкомысленной футболочке, мягких брючках, какой-то кацавеечке внакидку, на диванчике в углу воткнулся, будто и нет его тут, копна седых волос до плеч, на устах улыбочка играет, глядит мечтательно куда-то в пространство. Кого бы другого, глядишь, и обманул, да не меня – говорю вам, этот будет опаснее десятка Ловцов на боевом взводе, мысли способен не читать даже – угадывать до того, как ты их подумаешь. Ну а третий в черной накидке стенку подпирает, весь такой непроницаемый, глазки-щелки щурит, а вместо правой руки биопротез-щупальце подбородок потирает <Читателям романа «Бантустан-18» нет нужды объяснять, кто эти трое.>.
Я, значит, ладони сложил, кланяюсь этак церемонно-официально, чтобы статус встречи подчеркнуть. Стариканы переглянулись – с усмешечками, что ли? – а потом тот, с брюхом кивает:
- И тебе, - голосина низкий, хриплый. – Да не стойте вы пеньками! Падайте куда-нибудь, разговор есть. Долгий, нет – от тебя, парень, зависит.
- Со всем почтением, - говорю, а падать не спешу, - но я привык знать, с кем разговор веду. Особенно долгий.
- Ну я, к примеру, Грузовик, вот он – взмах массивной башки в сторону диванчика, - Шестиглазый, а этот хочет, чтобы его звали Одиссеем.
- Боюсь, возникло непонимание, - а сам снова поклон отвешиваю. – При личной встрече я должен знать не псевдо, а имя. И никак иначе.
- Нахален, - нейтрально-одобрительно заметили с диванчика.
- Вот что, парень. Угадаешь, кто я – можешь всю оставшуюся ко мне без чинов и на ты обращаться. А ты, соплюха, подсказывать не вздумай!
Кого там подсказывать – спиной чувствую, Кошка от почтительности язык проглотила. Не от удивления, не от страха или там смущения – именно от почтительности. Так-так-так… Значит, тот серьезный дядька, которого Симара боится – это по-любому не глава корпорации, а уж если он Симаре приказать может… Встречает меня не в одиночку, а втроем, причем остальные явно не телохранители, а где-то с ним на равных. Поглядел это я на Одиссея со щупальцем, вспомнил кое-какие семейные рассказы из детства (а поскольку моими родителями половина коммуны считалась – прикиньте, сколько тех рассказов было) – и тоже чуть языком не подавился. Однако, хоть тут передо мной в кресле и развалилась верховная вся из себя власть, а Рю-Акагэ, Ныряльщик, тоже, знаете, не пальцем делан, и лицо терять никак не след. Так что снова поклон:
- А нечего тут угадывать, комиссар-сама <В японском – наивысшая форма уважительного обращения, практически вышедшая из употребления, напр. к члену императорского дома.>. Простите, что не узнал сразу, но вы же избегаете публичных выступлений.
- Я выиграл, Грузовик, - это старичок с диванчика. – Коньяк с тебя. И смотри, синтетикой не отделаешься!
- От тебя отделаешься… Ладно, парень, не стой, не люблю башку задирать. И ты, дева, тоже. И смотрите мне, уговор – никаких титулов. Не люблю.
- Мы предпочитаем, чтобы нас именовали псевдонимами. У нас с ними связаны определенные сентиментальные воспоминания, - это уже Одиссей от стенки.
- Ага, ты-то уж сентиментален по самое «не балуйся»…
- Возможно, я просто избегаю бурных демонстраций, как иные – не говорю о присутствующих, конечно?
- Видал я твои бурные демонстрации – стихийное бедствие, кто не спрятался, ты не виноват…
Ладно, они там за что-то свое перешучиваются, а я какой-то стул нашарил и на него плюхнулся, ног не чуя, Кошка на какой-то подушке рядышком устроилась – явно в тех же чувствах. Если вы еще не поняли, то вот этот толстый дед, который Грузовик – это вам не кто-то там где и даже не где-то там кто, а Верховный комиссар Департамента Безопасности, по факту всего Шарика диктатор и повелитель, хоть он и старается, чтобы диктатуры этой никто не замечал, а повеления раздает только в самых пиковых случаях. А эта парочка – стало быть, его соправители. Ну, тот, который Шестиглазый – ясно, он над Ловцами главный и что-то еще, и, вроде как, до Скачка чем-то вроде этого занимался. А про Одиссея-со-щупальцем, по рассказам, еще в Кровавые Годы какие-то жуткие и темные слухи ходили, хотя вот те же Крысы, если удается их разговорить, молиться на него готовы. Вот это, стало быть, попал, Дракоша…
Вот представьте: вас так на ровном месте бац! – и в легенду заносит. Страшненькую, но великую. У кого как, а у меня такие расклады мозг выносят на счет «раз», не говоря уж, что на такой верхотуре столь разреженный воздух, что как бы кровь носом не пошла. Но коль скоро уж занесло, так надо вид являть и максимально соответствовать, так что сижу спокойно, поглядываю на легендарных старцев почтительно, но без подобострастия, жду.
Дождался: комиссар руку поднял – и шуточки (которых я не понял ни разу) тут же завяли. А он подался ко мне, ручища-окорочища в колени упер и уставился на меня таким долгим-долгим взглядом: проверяет, значит. Кто такой Алекс Лю, Рю-Акагэ, чем живет, чем дышит, можно ли ему верить и насколько… И сразу, значит, быка за рога:
- Парень, - говорит, - мы тут вычислили, что тебе «Метаморфов» заказали.
Молчу. Жду. Он посопел-посопел, и словно оправдываясь:
- Мы тебя не пасли. Незачем. Правда, вычислили – вот Шестиглазый и прокачал. Но мы-то старая рухлядь, по сути, и что мы сумели, то и другому кому под силу – мало ли, каких видунов сейчас натренировали? Понимаешь теперь, почему ты здесь?
- Нет, - говорю, - пока что не понимаю. Предположим – просто предположим! – что некий заказ у меня есть, но вас-то что с ним связывает?
- Тебе что, вот прямо весь расклад?
- Желательно, - говорю.
Комиссар так и грохнул. Засмеялся беззвучно Шестиглазый на своем диванчике, и даже невозмутимый Одиссей что-то похожее не ироническую улыбочку выдал.
- Ну нахал ты, парнище! Не, Шестиглазый, хорошо, что и тут я с тобой не поспорил… - а потом посерьезнел комиссар, глазки охолодели, говорит этак с расстановкой:
- А ты вообще знаешь, о чем просишь, парень? Это даже не допуск нулевой формы, это уровня на три глубже зарыто. Если ты ситуацию узнаешь на этом уровне – все, пути назад не будет. Ни тебе, ни вот девочке твоей.
- Не будет – откуда, комиссар-сама? – опять наглею отчаянно, хоть и пот ледяной по спине. – Вы пока ничего не предложили, я ни на что не согласился. Но ведь зачем-то же я вам нужен, раз я здесь, верно? Зачем-то нужна информация об этом моем заказе?
- Сказал же, без титулов?.. Шестиглазый, давай ты. Оно у тебя всегда лучше получалось…
Тот плечиками пожал – и как-то без перехода вдруг рядом оказался, подтянул стул, оседлал его, подбородок пальцами подпер и в глаза мне смотрит. А у самого глазенки младенчески голубые и невинные… И видят тебя до самого донышка, а то и еще глубже.
- Дракон, - говорит спокойненько так, - оно тебе надо? Сюда мы тебя выдернули, чтобы ты работал спокойно – вот и работай себе. Мы не против, мы очень даже за. Господин… твой заказчик – он на нас подрабатывает, но он тебя не сливал, просто у нас и свои аналитики есть. Вот мы параллельным курсом и пришли к тебе и твоему заказу. Чего ж тебе еще-то? Правды? Ну а что вот ты с ней делать-то будешь, с правдой? Ну что?
- А что, - говорю, - с ней делают? Знают, и все тут… А честно – мне не нравится, что я не на своем уровне. Что вот вам для чего-то сперва на меня посмотреть понадобилось, прокачать меня, на вшивость проверить. Что из этого следует? Что вам почему-то не просто заказ важен, а и я при нем. А то ведь ну сгинул Рю-Акагэ – эка важность, другого Ныряльщика найти можно… Но вам-то важно, чтобы именно я проверил, что там есть и чего там нет у «Метаморфов»? А вот это уже с самим заказом напрямую связано, и в Океане может оказаться как полезным, так и опасным. Так что здесь так на так получается: и знать опасно, и не знать опасно, но я-то предпочитаю знать. Тут у меня свой интерес.
Вижу, у него в глазках интерес зажегся:
- И какой же? – спрашивает.
- А то вы не вычислили?
- Да мы-то вычислили… примерно, а вот что ты скажешь?
- А ни словечка, - говорю, а страх вдруг пропал куда-то. – Потому как интерес этот мой, личный, кровный и какой там еще.
Он кивнул так одобрительно – ни дать ни взять, старичок-профессор догадливому студенту – и говорит:
- Этот твой интерес хунвэйбинами называется, так?
- Да баохузами же! – это я в ответ, а обмолвочку-то подмечаю. Фэтти точно так же на стрелке обмолвился – к чему бы это?..
Он снова покивал – и глазки на меня вскидывает. Жесткие у него стали глазки, пронзительные, безжалостные.
- А ты знаешь, Рыжий, - шипит, - что и они как-то к этому заказу подвязаны, и соответственно, друзья твои, и другие корпорации, а сам ты на этой картинке во-от такусенький кусочек, а претендуешь на то, чтобы картинку целиком видеть? Думалка-то не треснет, землячок? Навесишь на себя столько информации, а тебя это в нужный момент вдруг затормозит – и привет горячий, а? А?!
- А это уж, - говорю, - мое дело. Можете инфу мне в наклейке дать, чтобы кому постороннему ни-ни.
- Не в наклейке, - я чуть не подпрыгнул: Кошка голос подала. То все сидела, мебель изображала, и вдруг на тебе! И главное, чую я, что за этим у нее тоже интерес какой-то – опять же, личный, и страшноватый почему-то. Глянул это на нее – мол, ты в уме, Кошатина? – а она в ответ на меня с обидой и вызовом: а не ты ли, скотина рыжая, вместе нырнуть предложил и фактически в напарницы сосватал?
Шестиглазый, понятно, все это дело не глядя просек.
- Дети, - говорит с каким-то отчаянием. – Все-то вам тайна… И ведь поймете наконец, что нет в этих тайнах ничего хорошего, кроме плохого, да поздно будет…
- Хватит, Шестиглазый, - это вдруг Одиссей со щупальцем вступил – так же неожиданно, как и Кошка. – Они за себя уже решили. Дадим им, что просят – спрятанное, знаешь ли, загнивает…
- Опять ты с дурацкими метафорами… Грузовик, ну хоть ты-то?!
- А что – я? – пыхтит комиссар. – Сам знаешь, я как был копом, так и остался, и для меня что все эти ваши высокие материи, что отрез на штаны. Решили – так тому и быть. Знают, куда лезут? Знают. Дадим еще минуту, чтобы осознали – опасно это.
Ага, а то мы не поняли – тут и не захочешь, поймешь…
«Буря началась!» -
Грабитель на дороге
Остерег меня.<Бусон, пер. В. Марковой.>
- Не нужна минута, решили так решили.
- Что ж… - вздохнул Шестиглазый, поморщился, подбородок потер. – Быть по сему. Начнем с того: что ты об этом уже знаешь? И что сам думаешь?
- Пока что я ничего не знаю. Предполагается, что «Метаморф индастриз» разработали для своих целей некий искусственный интеллект. Не суперкомпьютер, а именно интеллект, то есть, некое устройство для постановки и решения задач независимо от заданных изначально программ. Моя задача – эти данные проверить. Не философ, но по-моему, бред: интеллект предполагает возможность мыслить самостоятельно и критически, находить решения вне формальной логики, способность к иррациональному, в конце концов. И тут сколько предохранительных цепей ни встраивай, все равно этакий Франкенштейн – если, конечно, создатели преуспели – все их в оконцовке обойдет и этих самых создателей слопает. Но это пока упражнения в теории. На практике, думаю, речь все же об очередном суперкомпьютере.
- Мыслишь категориями «железа», Дракон. Подумай о биологии.
- Биокомпьютер с базовым императивом подчинения? Еще глупее. Он по определению уязвимее, раз. Базовые императивы – те же предохранительные цепи, и способов их обойти в сто раз больше, хоть на уровне логики, хоть на уровне эмоций или псевдоэмоций, два. Ну, помните…
- Помним! – это все трое хором. А я-то им про Нью-сиднейского супермена задвинуть хотел…
- Ну и хорошо. Значит, помните, чего он натворил, прежде чем скис и самоуничтожился? Я там чуть после побывал…
- Не отвлекайся, Дракон.
- Так я уже все, в общем. Очередь за вами.
А Шестиглазый вдруг резко руку протянул, нагнувшись вместе со стулом – и за плечо меня цап! Посунулся ко мне, глаза в глаза, и шипит:
- Он есть, Дракон! Есть! Или вот-вот будет… Я его видел – вот тут… - и свободной рукой по лбу себя постукивает. – Самые общие контуры, но мне хватило. И он даже от меня и моих видунов укрыт, я даже не знаю принципов… Но ты хоть представляешь, на что такая штука способна? – а у самого глаза отчаянные и даже испуганные. Да уж, этого железного дедушку напугать… Или это он со мной играет?
- Нет, - говорю, - не представляю. Пока. Знаю только, что он всем почему-то нужен – не то живым, не то мертвым. А еще вы тут поминали, что баохузы к этому каким-то боком. Вот с этого, пожалуй, и начните.
- Ну, про то, что они путч готовят, ты знаешь, - не вопрос – утверждение.
- Знаю, - не стал спорить. – А вот зачем? Провальная же затея… В то, что кто-то хочет кипежем воспользоваться и этот самый суперкомпьютер к делу подключить – не верю, уж извините. Скоординированную систему так просто под контроль не взять, любой компьютерщик вам скажет. Если, конечно, она не централизована жестко.
Молчание. Ледяное такое, мертвое.
- Так… - говорю. – Понятно. А сейчас без обид: вы, стало быть, управляющие цепи на себя замкнули? Вы хоть понимаете, насколько централизация таких систем опасна?
- Понимаем, - это Одиссей отзывается. – Как всегда – поздно. Ты продолжай, Дракон, продолжай. Какие твои выводы?
- А какие, - говорю, - выводы? Стало быть, кто-то изнутри к вам подбирается, кто-то из ваших же, и не из шестерок, верно? Кто-то посчитал, что его пирожками обнесли, да все их и порешил себе захапать. Это первое, что напрашивается.
- Именно что первое. Баохузы твои – тут ты прав – дурачье обиженное, мы их не трогаем даже, вы и сами неплохо справляетесь. А вот того, кто за ними, вычислить…
- Вы говорили об их связи с моим заказом. Я ее не вижу пока.
- Ты знаешь, что вот уже сейчас они на Каналы инфильтруются? Знаешь… А знаешь, что среди инфильтрованных – человечек из «Метаморф индастриз» отметился? Ага, не знаешь… А то, что он конкретно к тебе присматривается? А то, что он с твоим соседом уже в контакт вошел? Вот не далее, как этим утром?
Молчу, конечно. Перевариваю. Все по отдельности, конечно, это ничего не значит, но вот в сумме… Да в сочетании с наклеечкой, что Вил мне утром передал – вот она от кого, значит… И приглашеньице вполне может оказаться банальной такой бомбой: ты ее на висок – и здравствуй, инсульт!.. Слишком, конечно, просто выходит, но чем проще схема, тем надежнее, нет?
- А шаоньяны? – спрашиваю. – Их-то кто натравил? Тоже «Метаморфы»?
- Не знаем, - это комиссар-Грузовик сопит. – Видишь, Рыжий, до чего дошло? Мы – не знаем! На Шарике кто-то нашего уровня бучу поднимает, а мы, ****ь, не знаем!
- Ладно, - говорю, - а я-то тут каким боком? Ныряльщик я классный, не спорю, но у вас же свои имеются, не слабее.
- Ты с напряжениями инфосетей дело имел когда-нибудь? – это Шестиглазый снова. – Так вот, парень, конкретную информацию даже я со своими возможностями отследить не могу, но какой-то плотный обмен идет именно вокруг твоей группы. Вы все уже засвечены по полной, особенно ты.
Что засвечены – это ясно, Дэн утром сказал. Но чтобы именно я?! Ладно, пропустим пока что.
- Ну хорошо, я засвечен – а дальше-то что? Ведь не из гуманизма же вы меня на эту… аудиенцию выдернули? Почему так важно, чтобы именно я этим делом занялся?
- Дракон, а ты в предвидение веришь? – голос Шестиглазого вдруг вкрадчивым сделался. – Ну, то есть, знаешь, что оно есть – на уровне генетической коррекции, обучения, что химией подстегивается за милую душу? Что оно работает? Так вот, я вижу – или пред-вижу, это уж как больше нравится – что ты войдешь или уже вошел в эмо-резонанс с этим самым искусственным интеллектом. А что вижу я, могут увидеть и другие, потому ты здесь.
- Ладно, - говорю, - с этим, вроде, ясно… Но ведь в ваших возможностях вирт-рейдеров у «Метаморфам» отправить, да не вшивоту с улиц, а натуральных цифровых коммандос. Вломились, поставили всех раком, взяли нужную инфу, затем в реале все объекты «Метаморф индастриз» под контроль, верхушку – к ногтю…
Вся троица ржанула – необидно так, типа, по-доброму…
- Ты смотри, стратег какой… - пыхтит Грузовик. – Ладно, парень, чтоб в детали не вдаваться, скажу, чего мы на самом деле хотим – но тогда ты реально в этом деле увязнешь так, что не выбраться. Сказать?
- Раз уж начали, - говорю.
- Так вот, парень, мы, три старых пердуна, ни хрена не вечные, как ты понимаешь. Хуже того – внезапно не вечные … Продолжать мысль, или допер, шустрый ты наш?
- Кажется, допер, - говорю. – Но вы продолжайте. Хочу это открытым текстом услышать, прежде чем в болото нырять.
- Нахал ты. Это хорошо… Так вот, как ты сказал, систему с налету под контроль не возьмешь, даже и централизованную. Пока ты к ней приноравливаешься – все вразнос пойдет. Значит – что? Правильно, уже потихоньку кого-то в курс дела вводить, чтоб если мы трое внезапно… того… было, кому в лавке остаться. Своих? Да, есть талантливые, хваткие ребята – но и закалка не та, а иные – те так уж слишком хваткие, если ты меня понимаешь. А вот кандидат со стороны…
- Слушайте… - вот это плюха так плюха! – Вы что же, предполагаете этого… это… вместо себя?! Даже не зная, что оно из себя представляет?
- А вот это ты нам и выяснишь, - Шестиглазый щурится котярой, улыбается сладенько. – Моего человечка на Погружение в помощь дать?
- Не надо, - это я уже на автомате – оглоушили меня, чего уж там. – Я на ваших оглядываться привык. Оглянусь не вовремя – и привет горячий.
- Ну, наше дело предложить… Ты вот что: передохни пока со своей девушкой.
- Ассистенткой.
- Ну, пусть. Передохни, с мозгами соберись, и… в общем, Дракон, полный тебе карт-бланш. Нас держи в курсе, если что надо – обращайся в любое время дня и ночи. Наклейку с координатами тебе дадут. Да, хоть в вирт, хоть в Океан – это сколько угодно, а так пока на станции поживешь. Дурить не пытайся, бесполезно. Еще вопросы?
Я только рукой махнуть смог – невежливо, конечно, да и плевать. Хватит с меня на сегодня. С тем, что свалилось с самого утра бы разобраться… В общем, как мы оттуда вышли, как до своего помещения добрались – туман сплошной, помню только, что понты держать пытался, ну, чтоб меня хотя бы от стенки к стенке не мотало.
А как лепестки двери за мной сошлись – словно включился. Стою, оглядываюсь. Уж не знаю, что это за станция такая, а и тут все под квартиру заточено, только окон нет. На полу, значит, татами – у стенки в несколько слоев, подушки разбросаны, низенький столик с терминалом в углу – и все. Цвета приглушенные, свет неяркий. Чего доброго, еще и стены мягкие… Шикарная камера, ничего на скажешь…
Поддал это я ногой ближайшую подушку, высказался во всю ширь души на пяти известных мне языках и шести неизвестных, прямо в башмаках по этим татами протопал, плюхнулся на подушки – руки крестом. Все, ребятки, спекся Рю-Акагэ, ешьте его палочками…
Кошка Безумная все-таки разулась, аккуратно на подушку опустилась напротив меня:
- Что, - спрашивает, - делать думаешь, Рыжий?
Молчу. А что тут отвечать-то, когда я сам ни хрена не знаю. Эти старцы хреновы меня, типа, предупреждали – а ведь знали, что Рыжий Дракон не остановится, напролом полезет. Вот и полез. И как теперь вылезать – ни единой мыслишки… А Кошара у меня перед глазами ручонкой машет:
- Эй, Рю, ты не отключайся! Хоть анекдот расскажи, только не молчи, - тоже явно не по себе ей. Ну, она-то не в курсе всего пасьянса, да и незачем ей. Вот уж в самом деле, допонтовался: надо было действительно ее дожидаться оставить… Хотя кто ж знал, что за хрень нам на головы свалится?..
- Анекдот, - говорю, - тебе… Мы сейчас сами с тобой анекдот – обхохочешься. И извини, - говорю, - вот без дураков. Знал бы, во что тебя втягиваю…
- Тикусё! <Сука! (яп.). Бранное выражение, используется, в частности, по ситуации в общем, безотносительно к какому-либо лицу> – как выплюнула. – Кончай стонать, Рыжий, нам еще из этого дерьма выбираться. На кого и надеяться, как не на тебя?
Грамотно. Я оценил, приподнялся кое-как, ботинки расклеил, уселся, ноги калачиком, и говорю:
- Надеяться – это хорошо, конечно, но давай пока тайм-аут? А то у меня мозги в полном ауте. Может, сама чего расскажешь – или гейшей у Симары была так, для понтов?
- Скажешь тоже! – фыркнула натуральной кошкой. – Вот, слушай:
Я увидела под деревьями
Охапки красной листвы…
- Тщетное подношение.
Верно молвят: в десятой луне
Мир покидают боги <Идзуми Сикибу, пер. В. Санович>, - закончил я. – Это-то я и сам знаю… Ты давай о чем другом. Хоть о себе, что ли… А то ты, похоже, про меня много чего знаешь, а вот я про тебя – ноль ровным счетом.
- А скажу, что в Океане родилась – поверишь? – смеется, вроде – и не смеется в то же время. Вот тут и думай, Рыжий, что за напарница тебе досталась…
- Я, - говорю, - сейчас всему поверю. Что свинки по небу летают, а деньги растут на деревьях… Ври дальше.
- Расхотелось, - говорит. – Все равно ведь ты мне не веришь. Не веришь, Рыжий?
- Не-а, - отвечаю. – С чего бы вдруг? Это пока мы с тобой повязаны, а уж дальше как фишка ляжет. Может, узнаем друг дружку поглубже, тогда…
- Это в смысле? – бровь точеную вскинула – и этак со значением на подушки косится. Вздыхаю:
- Ты, подруга, это брось. Без обид, у тебя все на месте там, где надо, а только у нас пока нормальные рабочие отношения, и в койке их только портить.
Она губу покусала – и говорит так задумчиво:
- Слушай, Рю, а ты, похоже, хороший человек…
- Скажешь! – фыркаю. – Нормальный циник. Думаешь, я от душевного благородства в постель тебя не тащу? Щас! Нам с тобой нырять, а если при этом я за тебя лишнего трястись буду, точно все запорем. Вот и все тебе благородство.
- Симатта <Облом (яп. слэнг).>, - смеется. – Ты всегда такой, Рыжий?
- Бывает и хуже. Это я еще не в форме…
- А может, сам чего расскажешь?
- Не сейчас, - говорю. – Поищи-ка тут кофе – ну, или с терминала закажи. Сейчас мозги прочистим, и будем готовиться. Сегодня, Кошка, ты наблюдаешь уникальное зрелище: Рю-Акагэ разозлился по-настоящему, и быть по такому случаю целой виртуальной буре!