Долгое время, с тех пор, как его принесли из магазина, он оставался просто чайником. Электрическим, белым с мелкими чёрными ромбиками и... безымянным. Кто-то скажет: "Что ещё за выдумки? Имя - для чайника!!! Тут не всякий кот может сказать о себе, что владеет фамилией. Фу!!!!"
А вот и не "фу"! Так уж повелось в нашем доме, что многие вещи обретали имя. Оно всплывало неожиданно, словно из каких-то древних тайников памяти. Так керамический кот, с коричневым чубчиком и вальяжно растопыренными лапами, сразу стал Феодором. Именно так - Феодор! Царски-внушительно - для его совсем несерьёзной физиономии. Он собирал и по сей день собирает монеты, и только десятирублёвики. Меньше брать он считает ниже своего достоинства!
Или смеющееся Чудо, распевающее песенку про дождь. Мягкая игрушка, лисёнок со вздёрнутым курносым носом. Женька!!! Откуда выскочило это имя, кажущееся невероятно легкомысленным, легкодуйным и легкоструйным? Может, он сам прошептал, когда его вытаскивали из витрины и определяли в большой пакет? Потому, что дома рыжее имя уже прочно красовалось в его озорных глазах.
А чайник? Он исправно кипятил воду, помогая готовить кофе, какао или чай. Громко шумел, когда вода клокотала гейзером, и молчал, когда внутри поселялась пустота. Он выдувал пар, подкидывающий вверх стрелы папоротника, висящего на стене. Он фыркал, когда его подхватывали с подставки и заставляли кланяться кружкам и чашкам. Наверное, чайник считал, что он находится рангом выше, чем остальная керамическая утварь. Как бы то ни было, но имя ему не находилось, пока однажды хозяйка не посмотрела на него и не увидела, что он, надув румяные щёки, подкручивает чёрные щегольские усы. Вот так - кренделем - налево, кренделем - направо! "Да, это же сеньор Фабрицио!" - воскликнула хохочущая хозяйка, и чайник обрёл не только имя, но и важный статус - сеньор.
С тех пор чайник стал вести себя немного иначе. Он меньше шумит, зато больше поёт. Недавно с кухни донёсся его голос, выводящий: "Фигаро! Фигаро... Фигаро здесь..." И по ночам, когда сеньор Фабрицио думает, что все спят, он устраивает карнавалы. Загораются свечи, в глубоких тарелочках распускаются бело-синие цветы, занавески превращаются в паруса, а китайская "музыка ветра" потихоньку звенит, подпевая главному баритону.